Sweet dreams

— Давай уже, сделай это. — Это всё, что говорит Милли, не глядя на сестру.

— Что? — спрашивает та, присаживаясь на противоположный конец кровати.

— Ты же собираешься отругать меня и спросить, о чём я только думала, но, честно говоря, Пейдж, я не знаю, о чём я думала. Это я предвосхищаю твой вопрос, поэтому мы сразу можем перейти к той части, где ты говоришь, что я дура.

Всё это льётся из неё так легко и просто, как будто это самые очевидные вещи. Но тут она слышит вздох сестры.

— С тобой бесполезно говорить спокойно, но и выговоры тоже не помогают. Я не знаю, что делать, чтобы до тебя дошло…

Когда Милли не получает в ответ упрёков и криков, она поднимает голову и замечает, что на глазах у Пейдж навернулись слёзы.

— Не плачь, пожалуйста. — Девушка протягивает руку, чтобы накрыть своей ладонью чужую ладонь.

— Ты понимаешь, что было бы, если бы врачи не нашли тебя вовремя? — спрашивает её сестра, переплетая их пальцы и крепко сжимая. — Милли, ты хочешь, чтобы у нас с Чарли сердечный приступ случился? — Свободной рукой Пейдж стирает неожиданную слезу, которая катилась по щеке девушки. — Мы очень сильно тебя любим и отчаянно пытаемся найти что-то, что заставило бы тебя в это поверить.

— Прости, — судорожно выдыхает Милли. — Я знаю, что обещала лечиться и что не выполнила своё обещание, но на этот раз я сделаю это. Мне действительно нужно избавиться от всего этого, я больше не хочу так жить.

— Я верю тебе, — шепчет Пейдж, а потом встаёт, подходит к ней ближе и садится рядом, чтобы крепко обнять её. — И я надеюсь, что на этот раз это правда. По крайней мере, мне кажется, что ты меня поняла. — Девушка буквально падает в руки сестры. — Ты выглядишь повзрослевшей, — бормочет она, заправляя прядь волос ей за ухо таким материнским жестом, каким никогда не одаривала её родная мать. — Через сколько же ты прошла…

— Представляешь, и всего за пару месяцев, — отвечает Милли, откидываясь на подушки (если честно, она уже устала), но она тянет Пейдж за собой, и та ложится рядом с ней. — Это было тяжело, да и к тому же я не чувствую себя поумневшей. — Грустная улыбка появляется на её лице. — Но сейчас я понимаю, что готова к выздоровлению. — И громко смеётся в конце.

— Ты должна была подумать об этом ещё тогда, когда я привезла тебя сюда почти два месяца назад.

Они обе смеются и не говорят о серьёзных вещах. Милли рада, что кто-то из семьи приехал навестить её, потому что она уверена, что её родители никогда бы этого не сделали. И осознание того, что кто-то всё ещё заботится о ней, радостно распирает её сердце.

Сёстры проводят большую часть дня, просто лёжа в постели. Пейдж постоянно обнимает её и очень часто говорит ей о том, что любит её. Как бы ей хотелось, чтобы и мама сделала для неё нечто подобное, поскольку даже этот простой контакт наполняет её живительной энергией. Также Пейдж постоянно говорит о том, что всё будет хорошо, и Милли понимает, что её старшие брат и сестра являются двумя основными причинами, по которым она хочет выписаться отсюда как можно скорее, чтобы они могли ею гордиться.

Когда Пейдж уже уходит, девушка слёзно извиняется перед той за всё, что она сделала, потому что иначе она чувствует себя какой-то несерьёзной.

А ещё Милли очень скучает по Аве, которую не видела уже кучу времени. Одна её часть корит себя за это, а другая считает, что так будет лучше для них обеих. Благо, что вскоре Уайатт отвлекает её от этих мыслей.

***

На следующее утро её снова разбудили рано, только в этот раз это сделал не Олефф.

Когда Милли открывает глаза, она видит две широкие и радостные улыбки. Гейтен и Ноа принесли ей её завтрак в дополнение к подарку от Матараццо, который презентовал ей плюшевого медведя в колпаке Санты, и девушка решает назвать его Гейтс (в честь дарителя).

Они вместе отлично проводят всё утро: играют в карты, смотрят фильм и глупо шутят. Шнапп украшает её палату рождественскими гирляндами, которые он нашёл в какой-то подсобке совершенно случайно, и эти украшения буквально вдыхают жизнь в прежде унылое помещение. К слову, Ноа аргументировал это тем, что дух Рождества должен быть повсюду, даже в больничном крыле.

Парни также не устают напоминать ей о том, что они очень скучают по ней и что они хотят, чтобы она вернулась к ним как можно скорее. Милли, если честно, была не очень рада этой идее, хотя всё равно говорит им о том, как они важны для неё (ведь это правда).

Ребята рассказывают ей о своих приключениях, в которые они попали на этой неделе, плюс у них уже была небольшая рождественская вечеринка. Ноа сказал, что без неё это было совсем не то, но они всё равно хорошо провели время и за неё тоже. Милли смеётся, а затем интересуется об их успехах в лечении.

Шнапп сказал, что разговаривал со своим врачом и что тот посоветовал ему заняться танцами, чтобы улучшить свою координацию, так что теперь Браун просто обязана преподать ему несколько уроков, потому что, очевидно, она любит и умеет танцевать. Собственно, девушка была не против.

А вот Гейтен рассказал ей о том, что перечитал все новые книги в библиотеке, а ещё всё это время помогал миссис Буоно вместо заболевшей Милли. И она, разумеется, искреннее благодарит его за это, потому что она даже не представляет, сколько бы скопилось для неё работы, не выполняй её никто более двух недель.

К сожалению, когда часы показывают час дня, парни прощаются с ней, потому что их семьи уже скоро приедут за ними, чтобы забрать их домой и провести вместе Рождество. Они долго обнимаются, а потом всё же уходят, оставляя её есть свой обед.

Сразу после чистки зубов Милли садится в кресло у окна, чтобы заняться своим любимым делом — созерцанием прекрасной послеобеденной погоды. Ей хотелось бы выйти наружу, однако она всё ещё чувствует себя немного слабой для этого, но, по крайней мере, уже не так, как в первые дни, когда она просто ничего не могла сделать.

Через некоторое время кто-то входит в её палату, не стучась и присаживаясь рядом с ней, поэтому Браун закономерно полагает, что это Уайатт. Но вот когда Сэди начинает плакать, Милли оказывается сильно ошарашена.

— Что ты здесь делаешь? — удивлённо спрашивает она.

Её соседка по комнате выглядит не очень: покрасневшее лицо, опухшие глаза, длинные рыжие волосы в полнейшем беспорядке.

— Я пришла, чтобы извиниться перед тобой, — говорит Синк между громкими всхлипываниями. — Это всё моя вина, я ужасный человек, и я знаю, что ты меня ненавидишь, но все эти дни я так беспокоилась за тебя. Я действительно хотела прийти к тебе, чтобы точно знать, что с тобой всё в порядке, потому что… Я сказала тебе те ужасные вещи, а потом вдруг ты почти умираешь… Я никогда не чувствовала себя более виноватой за всю мою жизнь, — она говорит слишком быстро и в то же время плачет.