Сын Авонара

– Остается еще суд, – говорила я. – Когда они повезут тебя на Королевскую Скамью, может быть, будет возможность… они отвлекутся… ты сможешь перебороть себя и бежать.

«Ах, Сейри, если бы одного желания было достаточно…»

Он не мог магией разорвать цепи. Он не мог отпереть двери темницы. Это я знала. Единственный способ бежать заключался для него во вторжении в чужое сознание: навязать свою волю страданиями и страхами, схватить оружие и уничтожить тех, кто хотел причинить ему вред. Именно этого он и не мог сделать.

– И сам суд. Несколько лордов в Совете очень умные, интеллигентные люди…

«Да. Хорошо. Но не возлагай безумных надежд на Совет».

– Безумные надежды имеют больше прав на существование, чем безумное отчаяние, – возражала я. – Я могу привести множество примеров из истории и доказать, что безумные надежды – единственный способ достичь желаемого.

«Я уже давным-давно выяснил, что нельзя противоречить женщине с огненными волосами».

Как странно беседовать, не видя друг друга. Правда, я говорила вслух, чтобы сосредоточиться на мыслях, хоть и шепотом, чтобы не услышали стражники за дверью, но мы могли общаться и без слов. Оказалось, что возможно передавать и жесты, а не только самые сокровенные мысли. Я перестала любить сон. Какая пустая трата времени. Кейрон редко спал. Он сказал, его тюремщики сделали это сложным для него и что он лучше отдыхает рядом со мной. Он рассказал, что может слушать мои сны.

– А я думала, отчего они такие спокойные, несмотря на обстановку.

«Я не могу изменять сны, только добавлять в них другие видения, если, конечно, постараюсь. Говорят, что сны помогают нам преодолевать трудности. Как много я хотел бы узнать о разуме. Наши знания так ничтожны. Возможно, дж'эттанн ждала бы иная судьба, если бы мы лучше разбирались в подобных вещах».

В эту ночь мы долго беседовали о природе сна.

До суда оставались недели, но по мере того, как год близился к концу, я ощущала, что Кейрон становится все слабее. Когда кто-нибудь навещал меня, я спрашивала, как обращаются с моим мужем.

– Он представитель одного из старинных семейств Лейрана. Закон запрещает морить голодом и плохо обращаться с любым, кто не был признан преступником. Я могу процитировать статьи их «Кодекса Вестовара».

Никто не слушал меня. Как-то Кейрон упомянул, что, кажется, благодаря моему заступничеству ему увеличили порцию воды. «Ты обрела покровителя, как я искренне надеюсь, или же просто так долго приставала к кому-то с жалобами, что он стал готов на все, лишь бы ты замолчала?»

– Держись, – ответила я. – Я найду выход.

Но ничего не изменилось. С тем же успехом я могла бы плевать на крепостные стены, надеясь разрушить их таким способом.

Четвертый год правления короля Эварда, зима

За неделю до суда Кейрон разбудил среди ночи. «Мне жаль тебя тревожить, но необходимо поговорить».

– Как я хочу быть с тобой, – ответила я, садясь на кровати и успокаивая смятенные мысли, чтобы говорить разборчиво.

«Кажется, они решили, что я сказал им все, и мне больше нечем заняться, только размышлять».

– И о чем же ты размышлял, пока я беззастенчиво предавалась лени?

«Для чего я здесь».

– Не понимаю.

«Если я в самом деле последний, тогда вопрос, когда я умру, довольно важен, это не просто личное дело дж'эттаннского целителя тридцати двух лет от роду, о котором не пожалеет никто, кроме тебя. Нет, я не хочу жалобами заставить тебя перечислять, кто станет скорбеть обо мне, хотя это утешило бы меня. Но если я действительно последний, а судя по всему, так оно и есть, тогда что-то необходимо завершить. И я изо всех сил стараюсь понять, что именно».

– И ты уловил хотя бы намек?

«Может быть, я схожу с ума. Я не в силах понять. Поэтому я должен поговорить с тобой прямо сейчас. Эти дни и недели я делал все, заставляя себя поверить, будто моего тела не существует, я ушел от внешнего мира, и увидел, как велик и загадочен мир внутренний. И я кое-что нашел. Должно быть, это уже давно таилось во мне, а может быть, не во мне, а в той части меня, которая досталась мне от отца, от матери, от деда…»

– Продолжай.

«Это слово силы, подобное тем словам, которыми я лечу».

– Слово… и что оно делает?

«Не знаю. Может быть, ничего. Но я не могу отделаться от него, в нем заключены образы, наподобие того, как в тексте рукописи содержатся изображения птиц, животных или цветов. Белый город стоит, окруженный зелеными горами, а за ним лежит огромная пропасть, такая глубокая и темная, что я не осмеливаюсь заглянуть в нее. Что-то сломано… я не знаю что. Похоже, это безумие…»

– Ты не безумен. Нет. Ты во всем точно такой, каким я тебя знала. Не сомневайся. – Я вскочила и заметалась по комнате, словно пойманный зверь. Как мало я могу предложить ему. Только свою убежденность.

«Я надеялся услышать это. Возможно, я смогу узнать больше».

– Мы узнаем вместе.

Всего за несколько дней до суда я все еще пыталась найти кого-нибудь, кто поможет защитить Кейрона, но от жрецов и следователей не было никакого проку. Никто не станет защищать мага, заявили они. К чему это?

– Потому что это справедливо, – настаивала я.

– Я вообще не понимаю, зачем король Эвард затевает суд, – сказал сухопарый лысый жрец Аннадиса, который уже несколько раз навещал меня. – Оставить мага в живых хоть на день, какое оскорбление Близнецам. Люди хотят видеть его сожжение. Говорят, он шпионил для Керотеи, творил магию на пользу им даже в тюрьме.

Конечно, потому-то все так затянулось. Кейрона скормят народу, чтобы подогреть боевой дух, к весенней кампании у короля снова будут рекруты.

– Отец Гласст, я должна пойти на суд. Мне должны позволить защищать его.

– О, я не сомневаюсь, вы будете там, моя госпожа. Король утверждает, что никогда не слышал от вас ни слова лжи.

Мне показалось странным, что Эвард расхваливает мои добродетели, но я уцепилась за эту новость и лелеяла ее, словно самую ценную в мире вещь. Надежда. Всего лишь проблеск надежды. Я смогу говорить в защиту Кейрона. Мартин всегда повторял, что я смогу убедить самого бога морей Джеррата осушить океан. Мне хотелось, чтобы иссохший маленький жрец забрал своего трепещущего юного ученика и убрался, тогда я могла бы упиваться надеждой, я могла бы подумать, решить, как вести себя дальше.

– Мы лишь надеемся, что вы будете достаточно свободны от влияния чародея и правда не будет жечь вам уста.

Окрыленная надеждой и новыми возможностями, я ответила так, словно жрец действительно слушал меня.

– Я говорила только правду вам и вашим товарищам все эти недели. И мой муж говорит только правду. Выслушайте его, узнайте его историю, вы поймете.

Бледный тощий человечек задохнулся от возмущения. Я ни за что не стану слушать мага. Вот причина вашего падения, сударыня. Прислушиваться к злу – значит подпасть под его власть. Слава Близнецам и их великому отцу Ароту, больше никто никогда не попадется на дьявольские речи чародея.