Сын мэра

Какого черта они там сидят? У них что, пары нет, или они прогуливают?

– Давайте, девочки, поднажмите! – кричит кто-то из них, когда мы пробегаем мимо, - не расслабляем булочки!

– Придурки, - шипит Лена.

Не удержавшись, вскидываю взгляд и вижу, что на коленях Саши уже сидит Алина. Смеется шутке, но при этом смотрит только на меня.

Словно знает, что вчера я гуляла на ее странице.

Мучаясь от стыда и пронизывающего насквозь взгляда Греховцева, еле доживаю до конца пары и, схватив со скамейки свою кофту, шагаю с Леной в корпус.

Переодеваюсь, достаю из рюкзака телефон и вижу входящее сообщение от Шурика.

«Ты в плохой физической форме»

Скотина.

Отчего-то становится так обидно, что горло стягивает спазм, а глаза наполняются непрошеными слезами.

– Даш, ты идешь?.. – зовет Лена.

– Иди, я догоню, - показываю на свой телефон, - срочно позвонить нужно.

Она уходит, следом за ней, раздевалку покидают еще две одногруппницы. Я остаюсь одна. Смотрю в экран, раздумывая отвечать ему или нет. И, если отвечать, то что.

Перед глазами встает картинка, на которой Алина, ерзая на его коленях, открыто надо мной потешается.

Обойдется. Не стану ему писать и вообще внесу его номер в черный список.

С твердым намерением так и сделать, смаргиваю слезы и делаю полный вдох грудью, а затем, закинув рюкзак на плечо, выхожу из раздевалки.

Но успеваю сделать лишь несколько шагов, как сзади налетает чье-то тело и заталкивает меня в темное помещение.

Все происходит так быстро и неожиданно, что я не успеваю сориентироваться, но при этом пугаюсь до ужаса.

Первый вдох приносит осознание. Это Греховцев. Его запах.

Резко меня развернув, впечатывает спиной в стену, а я тут же замахиваюсь и бью кулаком в его грудь. Вкладываю в удар всю обиду, злость и ревность.

Заношу руку для второго удара, но он реагирует быстрее, перехватив запястье, поднимает ее над моей головой. Второй ладонью обхватывает шею и прижимает затылком к стене.

Свободной рукой я вцепляюсь в предплечье Саши, но сдвинуть его не могу даже на миллиметр.

Так и застываем. С ненавистью глядя друг другу в глаза.

В помещении пахнет резиной спортинвентаря, сыростью и Греховцевым. Проникая в нос, запах его кожи и свежего парфюма оседает на слизистой и поднимает во мне волну неконтролируемой ярости.

Ненавижу его! Себя ненавижу! То, что происходит сейчас между нами, ненавижу!

Ненавижу себя за то, что меня это так волнует.

И он ненавидит. Это плещется в его глазах, сквозит в каждом движении и каждом рваном вдохе.

Усилив захват на шее и, не прерывая со мной зрительного контакта, он начинает медленно склоняться, и я понимаю, что сейчас будет поцелуй.

Почувствовав на коже его теплое дыхание, перестаю дышать. Саша посылает немое предупреждение и переводит взгляд на мои губы.

Мне становится жарко. Сердце работает на разрыв.

В следующее мгновение он меня целует. Без прелюдий, сразу жадно. Давит языком на мои сомкнутые зубы и, когда я сдаюсь, врывается в мой рот.

Нагло исследуя новую территорию, проходится по небу, зубам, скользит вдоль моего языка.

Я, оглушенная, напуганная напором и покорная, позволяю все это ему делать.

Более того, несмело отвечаю, потому что… черт, потому что мне это нравится!.. Нравится до безумия!

Саша, видимо, поняв это, освобождает мою руку и вжимается в меня так, что мою грудь буквально расплющивает о его торс, а под ребра врезается металлическая пряжка ремня.

Безумие. Это просто какое-то безумие. Прилипнув друг к другу, мы целуемся, как бешеные. Мне не хватает воздуха, но он мне сейчас и не нужен. Я дышу тем, что он мне дает.

Целуя, жалит, кусает губы, ворует мое дыхание.

Говнюк.

Оторвавшись от моих губ, смотрит на меня с еще большей злостью, чем до этого. Давит в живот своей эрекцией, и ведет себя так, будто только я в этом виновата.

Спускается взглядом по шее, пальцем оттягивает ворот кофты и оголяет мое плечо. Подушечкой большого пальца выводит на нем круги, тянет резинку бюстгальтера. Толкается в меня бедрами.

Меня простреливает желанием. Снова. Как тогда, в душе. По внутренней поверхности бедер расползается жар, колени подкашиваются.

Продолжая гладить кожу плеча, вторую руку запускает под юбку.

Нет… Это слишком…

Да, я почти сошла с ума, но на задворках сознания маячит мерзкая мысль, что он не свободен.

Всего несколько минут назад он целовал Алину и, скорее всего, через несколько минут он снова будет ее целовать.

Упираюсь ладошками в его грудь и молча отрицательно мотаю головой.

Саше не нравится. Рыкнув, он снова впечатывает меня в стену и задирает юбку до пояса.

– Хватит, - сиплю тихо, - что ты делаешь?

– Врешь или нет… хочу проверить.

Опустив взгляд вниз, сначала смотрит на кружевную резинку чулок, а затем – на винного цвета трусики.

Не вру. Я, действительно, всегда ношу только комплекты. Сегодня на мне этот – скромные трусики – слипы и лифчик с мягкой чашкой.

Положив руку на бедро, Саша просовывает большой палец под резинку белья и оттягивает ее, одновременно вжимаясь в меня твердым пахом.

У меня вырывается нечаянный стон. Греховцев грязно выругавшись, внезапно меня отпускает и делает шаг назад.

Мне приходится приложить значительные усилия, чтобы не скатиться вниз по стенке. Ноги как мармеладные змейки.

Судорожно одергиваю юбку, поправляю ворот блузки и поднимаю с пола свой рюкзак.

– Иди.

Безуспешно пытаюсь восстановить дыхание, убираю волосы от лица. На него смотреть не могу.

– Иди, я сказал! – рявкает Греховцев, - пошла!

Вылетаю в коридор пулей, втянув голову в плечи, бегу, словно за мной черти гонятся.

В ушах гул, в горле колотится сердце, а губы полыхают огнем.