Сын олигарха

Пошатываясь, он идёт к своему Гелендвагену.

Моя челюсть падает.

Он же не думает… он же не собирается? Не собирается, мать его, сесть за руль?!

Срываюсь с места и вылетаю из-под козырька, чуть не погибнув на скользких ступеньках.

– Максим!
– кричу визгливо, пытаясь не переломать каблуки.

Он резко поворачивает голову и замирает, глядя на то, как я балансирую на грани падения, потому что под моими туфлями сплошное месиво.

Чертыхнувшись, Макс разворачивается и идёт ко мне. Всё такой же окровавленный. Подхватив мой локоть, рычит мне в лицо:

– Куда ты, блин, выперлась?!

Хватаюсь дрожащей от холода рукой за его горячий бицепс, запрокинув голову, и рычу в ответ:

– А ты куда собрался?! Только попробуй сесть за руль!

– У тебя забыл спросить!
– орёт он, подтягивая меня к себе вплотную.

Сглатываю слюну, прижимаясь грудью к его груди. Ноги колотятся от холода. У него рассечена бровь.

– Не ори на меня!
– выкрикиваю с обидой, обнимая его за талию.

Его рука обвивает мои дрожащие плечи.

– Вернись в клуб, - повелительно говорит он.

Отрицательно мотаю головой. Макс смотрит куда-то поверх неё и психованно шипит:

– Блядь.

Оборачиваюсь и вижу, как в нашу сторону бешенной тучей несётся толпа из трёх мужиков. Я не сомневаюсь, по чью они душу.

От страха крепче обнимаю талию Макса.

Он пытается отцепить меня от себя, гаркая:

– Женя, свали отсюда!

На секунду прижамаюсь холодным носом к его футболке, а потом отстраняюсь и разворачиваюсь, встав между Максом и мужиками. Он дергает меня за плечи, запихивая себе за спину с рыком:

– Да, блять!

– Ну что, утырок!
– подлетает к нему коренастый полулысый хрен с разбитым в кровь носом, и пихает Макса в грудь, отчего он отшатывается вместе со мной.
– Далеко собрался?!

Цепляясь за руку Макса, выскакиваю из-за его спины и ору:

– Отвали от него!

– Заткнись, швабра!

– Я щас ментов вызову!
– превращаюсь в ведьму я, но Макс хватает меня за волосы и опять толкает себе за спину. Не унимаюсь, потому что знаю, что нужно делать в таких ситуациях.
– Я вас всех запомнила! Я здесь работаю! Вызову охрану и ментов, поедете все в обезьянник!

Несмотря на то, что мой голос дрожит, мужик притормаживает и смотрит на меня в бешенстве. Отвечаю ему тем же.

Хватаю из заднего кармана Макса телефон, делая вид, что собираюсь снять блокировку, и звонко бросая:

– Минута, или звоню охране!

Переведя покрасневшие глаза на Макса, мужик сплёвывает на землю, бросив:

– Увижу тебя ещё раз, голову в жопу засуну.

Утыкаюсь лбом в его спину, молясь, чтобы он не раскрывал рот. Слава богу, он так и делает. Стоит молча и не двигаясь, пока мужики не скрываются за дверью, а потом резко разворачивается и хватает меня за плечи, ревя:

– Ты совсем овца?!

От обиды поджимаю трясущуюся губу.

– Отдай ключи!

– Телефон отдала!

 Впечатываю телефон в его грудь, грозно повторяя:

– Ключи от машины! Быстро! Иначе вызову ментов!

Он сжимает подбитую челюсть, холодно глядя в мои глаза. Тянет руку в задний карман джинсов и молча швыряет мне ключи. Они падают на землю к нашим ногам. Выпутавшись из его рук, подбираю их, говоря охрипшим голосом:

– Я… найду твою куртку…

Медленно ковыляю к клубу, не оглядываясь.

Поиск его куртки занимает у меня десять минут рабочего времени, на которое я положила жирный хрен. Куртка у бармена.

Прижав её к груди, выхожу на улицу, но там никого нет!

Весь накопившийся пздец наваливается на меня разом. Припав спиной к стене, начинаю тихо плакать, прижавшись носом к теплой, пахнущей этим придурком, изнанке куртки.

Глава 20

– Сосредоточься… - предупредительно тянет папа, следя за моим пальцем, который устремился к шашке В5, чтобы, наконец-то, начать серьёзную борьбу, и закончить этот вялотекущий обмен любезностями.

Отдёргиваю руку, хмуря брови.

Сосредоточься. Если бы я только могла, обязательно так бы и сделала. Вместо этого я смотрю на доску, а вижу только свои изнуряющие душевные переживания. За этого дурака, от которого уже пятнадцать часов нет никаких вестей.

Пятнадцать!

Сейчас полдень.

Не вытерпев, я позвонила ему сама, но он не взял трубку. Тогда я скинула ему сообщение с координатами его вещей. И оно было прочитано. Больше я звонить ему не буду. Никогда.

Глаза самопроизвольно увлажняются, и я часто моргаю, как затвор зеркального фотоаппарата.

От этих переживаний у меня ни сна, ни аппетита.

Что я должна думать, дурак ты набитый? Что он лежит в каком-нибудь сугробе, которых намело за эту ночь сантиметров на десять? Небо будто прорвало. Снег сыпется и сыпется, даже сейчас я вижу, как он кружит за окном родительской квартиры.

Я дико переживаю. Но что-то мне подсказывает, что совершенно напрасно! Скорее всего, всё у него чудесно. Может, он в гостях у своей подружки? От этого ещё горше.

Поджав под себя ноги и опустив подбородок на кулаки, вздыхаю и повторно изучаю позиции, пытаясь отвлечься. Папа терпеливо ждёт, не мешая и не торопя. Мне кажется, он оценил моё состояние с первого взгляда, поэтому не пытается терзать меня разговорами. Мама открывает духовку, выпуская наружу головокружительный запах рульки с нотками мёда и, кажется, картофельного гарнира.

Мой желудок жалобно урчит.

Не понимаю, как я вообще держу глаза открытыми. Я хочу спать. Я оставила его барахло в своей комнате с инструкциями для своих соседок. Может он уже его забрал? Плевать мне. Видеть его не хочу. Обида скручивает горло. А ещё понимание того, что он - не для меня. От этого в груди зреет непонятная тоска.

“Он не для меня”, - повторяю упрямо.
– “От таких, как он, одни проблемы. Это же классика жанра. Сразу было понятно, что ничего общего у нас нет. Кроме... секса. ”.

И я скажу ему об этом. И… и попрошу больше меня не беспокоить.

Да, так и скажу.

В носу щиплет.

Лучше бы вообще с ним никогда не встречаться. И не знать его никогда. Вот именно!

Закусив губу, трясу чугунной головой.

Принимая деловой вид, передвигаю чёрную шашку на F5, нагло заглядывая отцу в глаза.

Он выгибает седые брови, довольно констатируя:

– Это вызов, дочь.

– Это - война, - самодовольно заявляю я, выпрямляясь.

– У нас тут мир и покой, - влезает мама, плывя к столу с большим блюдом.
– Сворачивайтесь.