Сыночек в награду. Подари мне любовь

– Нет-нет, я о другом, – качаю головой и озираюсь. – Владик притих. А это плохой знак, поверь мне, – объясняю, когда босс хмыкает неопределенно. – Значит, ураганчик что-то задумал. Или уже натворил.

Глава 36

Тимур

Неохотно отпускаю руку Евы и чувствую опустошение, когда она отстраняется от меня. Всматриваюсь в задумчивое лицо, наблюдаю, как хмурятся тонкие брови, ловлю нервно бегающий взгляд. Слегка улыбаюсь.

Не похожа Ева ни на кого, она индивидуальна в каждом своем проявлении. Плавность движений, мягкость жестов, гипнотизирующая мелодичность голоса, топленый мед карих глаз, хрупкость красивого тела и необъяснимая сила духа – все это делает ее особенной.

Не прав был сегодня Адам, узнав в ней двойника моей жены. Не прав был Влад, едва не получив сердечный приступ при виде «призрака дочери». Не прав был я в тот день в автосалоне…

И чтобы это понять, достаточно всего лишь чуть ближе пообщаться с Евой.

Она ее полная противоположность. Во всем, даже в мелочах. Ни единого совпадения, кроме некоторых черт внешности, да и то… Нужно быть слепым или обезумевшим, как я, чтобы не отличить.

Другая.

Поэтому очень странно, что я привязываюсь к Еве все сильнее с каждым днем. Не должен был. И я корю себя за это. Но в ней столько внутреннего света, несмотря на окружающий ее мрак, что даже моя душевная тьма не выдерживает. Рассеивается.

– Идем посмотрим, что натворил Владик, – усмехаюсь и, заметив, как напряглась Ева, неосознанно беру ее за руку.

Эгоистично «подключаюсь» к своей «капельнице», подающей тепло в вены. Позволяю ей вести меня за собой. Плевать, куда. Хоть на виселицу. Только бы не отсоединяться.

– Тимур, ты только голос не повышай на него, ладно? – заглянув в приоткрытую подсобку, с опаской поворачивается ко мне Ева. – Пожалуйста. Он пугается сильно.

– Зачем мне повышать голос? – теряю логическую нить. Что происходит в этой беспокойной голове? – Я вообще не помню, чтобы кричал на кого-нибудь, особенно в последние несколько лет.

Говорю совершенную правду. Апатия вытеснила все эмоции. Впрочем, я и раньше, будучи руководителем тогда еще крупной, мощной компании, не позволял себе орать на подчиненных. Они и без этого исполняли все мои спокойные приказы беспрекословно. Бизнес и без воплей, которыми грешили некоторые коллеги, развивался очень активно, с каждым годом поглощая все больше рынка. До тех пор, пока я собственными руками все не разрушил…

С внезапно зародившейся тоской осматриваю автосервис, который за бесценок продал Бересневу. Нет, о своем решении я не жалею. Подсознательно я отдал часть своего детища в хорошие руки. Береснев сохранил ее, старается поддерживать, но… Я ведь мог бы помочь партнеру поднять этот филиал на качественно новый уровень. В прочной связке с тем, что осталось у меня… Быстро вывел бы дело из депрессии. Никакие Меркуновы не смогли бы составить нам конкуренцию. Абсолютно точно. Даже сейчас в голове возникает масса идей, какие нововведения можно было бы внедрить. И главная из них прямо сейчас находится рядом…

– Куда же ты мог уйти из подсобки... – вслух размышляет Ева, осматриваясь. Кусает губы до красноты, и мне хочется дотронуться до них пальцами, чтобы Ева прекратила истязать себя. И меня заодно.

Почти поднимаю свободную ладонь, но, одумавшись, прячу ее в карман. Второй – сжимаю нежную женскую руку.

– Может, он возле минивэна, – предполагаю я. – Вы же несколько часов там провели.

С улыбкой, которую уже даже не пытаюсь прогнать с лица, смотрю на Еву, пока она неторопливо, словно боится чего-то, направляется к минивэну Адама. Вздохнув, устремляю взгляды на основу рисунка, выведенную на боковой двери. За короткое время! По каракулям тройняшек вместо нормального заказа. И на выходе Ева сотворит такую красоту, которой не будет равных.

А ведь эта талантливая девочка могла бы стать одной из наших главных фишек. Еще бы и Николая поднатаскала, когда тот с больничного выйдет. Ребят бы вышколила. Разумеется, мы не одни можем похвастаться аэрографией. Однако только у нас есть фея Ева.

– О нет, ураганчик, – она вырывает руку из моей ослабленной хватки, обходит машину и приседает за ней, теряясь из виду. – Ну, что ты наделал? Будешь наказан сегодня, – причитает, заставляя меня приблизиться.

– Кр-ласиво, – тычет малыш пальчиком в сторону минивэна, но с моей позиции не видно, куда именно он указывает. Замечаю лишь испачканную ладошку.

– Краска? – уточняю, и Ева превращается в бледную статую. Виновато запрокидывает голову, взглядом просит у меня прощения за сына. – Да что случилось? – не выдерживаю я и огибаю капот.

Становлюсь напротив, смотрю на цветные ручки Владика, одна из которых почему-то сжата в кулачок. Перевожу внимание на машину. И на белоснежном, поблескивающем глянцем крыле четко выделяется… маленькая пятерня.

– Я не успела убрать наполнители для аэрографа, – Ева принимает удар на себя, защищая сына. И это мило, хоть и неуместно. Я ведь не нападаю. – Пока краска свежая, я все уберу, – подскакивает на ноги и протягивает Владику ладонь.

Мальчик пятится ко мне, прячет ручки за спиной.

– А тут что? – наклонившись к ребенку, пальцем касаюсь напряженно стиснутого кулачка. – Покажи, – прошу тихо.

Малыш, в отличие от пугливой мамы, доверяет мне. Слушается незамедлительно. И под сдавленный стон Евы раскрывает пятнистую ладонь.

– Ты откуда их выкрутил? Что это? – охнув, сипло выдает она.

Делает шаг и тянется к ручкам сына, но он доверительно передает свою «добычу» мне. И лишь виновато улыбается маме, потирая пустые испачканные ладони.

– Колпачки с ниппелей, – уточняю машинально и перекатываю их пальцами.

Киваю в сторону залапанных колес минивэна, а сам с трудом сдерживаю смех. Адаму не везет с транспортом. Предыдущий автомобиль – дорогой спорткар последней модели – ему дети расцарапали, оставив «автограф». Поэтому он пошел по принципу: не можешь победить бардак, возглавь его. И для новой машины заранее заказал аэрографию. Однако опять все пошло не по плану – и Владик внес свои коррективы в макет.

– Владислав Игоревич, я сегодня крайне недовольна вашим поведением, – Ева угрожающе упирает руки в бока.

Я же морщусь, услышав, как она зовет сына по отчеству. Словно чужеродное что-то к малышу прилипло. Оторвать хочется и выбросить, но у меня нет на это права.

Не понимаю, почему судьба порой так несправедлива. Моральным уродам типа Меркунова, пропитанным гнилью, преподносит настоящий подарок в виде таких светлых, искренних, исцеляющих жены и ребенка. А у меня последнее забрала.

Впрочем, я необъективно себя оцениваю. Возможно, и правда не заслужил полноценную семью. Проклятый.