Сыночек в награду. Подари мне любовь

Задумчиво плетусь к судьбоносному, почти родному синему ниссану, за рулем которого сегодня Тимур, снимаю автомобиль с сигнализации. И не сразу замечаю, как открывается дверь рядом припаркованной машины. Я настолько погружена в свои переживания, что не вижу, в какой момент на асфальт ложится чья-то тень, а позади меня вырастает стена.

– Ураганчик, не крутись, – укоряю сына, пытаясь пристегнуть его в автокресле.

– Чудище, – вдруг выдает он. И я неспешно оглядываюсь.

Замираю, крепче сжимая в руках ремни. Всматриваюсь в некогда любимое лицо, которое сейчас не вызывает ничего, кроме презрения.

– Игорь? – бросаю равнодушно. – Ты же давно уехал, – демонстративно отворачиваюсь. Продолжаю возиться с автокреслом сына.

– Решил подождать. Взглянуть на тебя, – как белый шум, звучит сзади.
– Я смотрю, ты недолго без меня страдала, – ядовитой стрелой летит мне в спину.

Спокойно защелкиваю пятиточечный замок и подмигиваю Владику, непривычно серьезному, настороженному, суровому. Но не получаю ни тени улыбки в ответ. Воинственный взгляд прищуренных зеленых глаз устремлен мимо меня и буквально испепеляет Меркунова. А маленькие губки поджимаются, превращаясь в одну прямую линию. И в этот момент… сын отдаленно напоминает мне Тимура, который вот так же смотрел на Игоря в клинике, готовый вгрызться ему в горло за одно неверное движение или лишнее слово.

Встряхнув головой, отгоняю от себя неуместные ассоциации. Вложив в ручки Владика свой телефон и запустив мультики, аккуратно закрываю дверь машины. Отсекаю ураганчика от возможного гнева и хамства Игоря, ведь на адекватное общение бывший муж вряд ли способен.

– Такая, как ты, не пропадет, – не унимается он, а мое равнодушие раздражает его с каждой секундой все сильнее.

– Ты тоже быстро утешился, – хмыкаю, кивнув на его автомобиль, в салоне которого ждет девушка.

Новая пассия Меркунова нервно поправляет каштановые волосы, крутит головой перед небольшим зеркалом заднего вида. И вдруг, словно услышав меня или почувствовав угрозу, она оборачивается, опускает стекло и выглядывает из машины. Посылает сияющую улыбку Игорю, пристреливает меня ревнивым взглядом и сдувает челку со лба, будто она ей жутко мешает.

– Света? – недоверчиво хмурюсь, изучая ее.

У нее точно была другая прическа, когда она работала в автосалоне Вулканова. Яркий, вызывающий макияж сменился нежным нюдовым. Да и стиль одежды, кажется, преобразился. Стал более сдержанным, скромным.

А вот характер остался прежним. Девушка с победной усмешкой кивает мне, будто увела у меня нечто ценное и дорогое. Как же она ошибается…

– Игорь, а… – рискует напомнить о себе, но Меркунов прерывает ее небрежным жестом. Она считывает приказ без слов и, к моему удивлению, послушно скрывается в салоне. Все-таки ее норов поубавился.

Бросив последний взгляд на новый образ Светы, я, наконец, осознаю, на кого она стала похожей.

– Зачем ты делаешь из нее… меня? – изогнув бровь, недоуменно смотрю на Игоря.

– Я делаю из нее женщину, достойную быть рядом со мной, – произносит уничтожающим тоном, но его грубый, вибрирующий голос больше не действует на меня. Не пугает и не подчиняет. Теряется в пустоте. – Из тебя я тоже в свое время сделал человека, – криво ухмыляется. – Только вместо благодарности ты…

– Как твоя мама относится к тому, что ты встречаешься с секретаршами? – перебиваю его, зацепив за больное.

Я помню, с каким пренебрежением воспринимала меня свекровь, как была недовольна выбором сына. И вот он опять делает ту же ошибку, связавшись с «челядью» вместо того, чтобы найти благородную девицу под стать своей семье.

– Ты с Вулкановым теперь? – скрипнув зубами, отвечает вопросом на вопрос.

– Моя жизнь тебя больше не касается, – говорю обтекаемо.

Наша перепалка не имеет смысла, поэтому я прохожу мимо Игоря к пассажирской двери и дергаю за ручку. Но он не позволяет мне открыть, перехватывает запястье и больно сжимает, впиваясь пальцами в кожу.

– Официально мы все еще женаты, – напоминает с налетом угрозы и дергает меня за руку, которую я тщетно пытаюсь освободить.

– Ты не вспомнил об этом, когда выгнал меня из дома с ребенком, – выплевываю зло. – Штамп в паспорте еще не означает, что два человека стали семьей. Жаль, я поняла это слишком поздно, – смело выдерживаю его убийственный бесцветный взгляд. – Скоро мы оформим развод, и нас больше ничего не будет связывать.

В солнечном сплетении пылает пожар ярости. Искры разлетаются, обжигая меня изнутри. Но я стараюсь до последнего держать каменное выражение лица. Это невероятно злит бывшего мужа, который, будто энергетический вампир, питается моими эмоциями. И сейчас он дико голоден.

– Я могу передумать, – чеканит каждый слог.

Его стальной фразы хватает, чтобы маска железной леди слетела с моего лица. Когда-то я боялась потерять любимого, а теперь бьюсь в панике от мысли, что он не отпустит меня. Я словно узник, которому пригрозили продлить тюремный срок.

– Ты же сам инициатор, – выдыхаю ошеломленно. – Зачем?

– Назло тебе, – неожиданно выдает, и я отказываюсь верить, что Игорь настолько подлый и гадкий. – А то ты слишком хорошо устроилась. Из постели одного бизнесмена сразу прыгнула к другому. Правда, просчиталась. Вулканов твой без пяти минут банкрот. Последнее мы у него заберем, вопрос пары месяцев, – самоуверенно заключает.

– Не празднуй победу раньше времени, – все-таки вырвав запястье из его хватки, отступаю к машине, упираясь в дверь, и складываю руки на груди.

Неосознанно закрываюсь от разъяренного Игоря, будто такой простой жест может меня спасти. Но Меркунов, подняв голову, вдруг сам делает шаг назад и прячет руки за спиной, сцепив в замок, будто не он распускал их несколько минут назад.

– Ты что здесь забыл? – в густом потоке огненных стрел я с трудом узнаю голос Тимура.

Оглянувшись, замерзаю под его пылающим потемневшим взглядом, устремленным четко в конкурента. Кажется, еще секунда – и он сожжет Игоря, оставив лишь горстку пепла.

– Подошел поздороваться, Тимур Викторович, – совсем другим тоном мямлит Меркунов. Признаться, я понимаю его, ведь сама сжимаюсь в комок рядом с бушующим вулканом. – Не чужие люди все-таки, – добавляет, мельком окинув меня взглядом.

Зря. Нельзя шутить со стихией. Сметет, сравняет с землей и не заметит.

– Присаживайся, Ева, – гораздо мягче обращается ко мне Тимур. Совершенно с другими интонациями, успокаивающими, обволакивающими, теплыми. Словно в нем уживаются два разных человека. Один умеет яростно ненавидеть, а второй – так же отчаянно… любить?

Я не тороплюсь слушаться беспокойного Вулканова, пока не пойму, какая ипостась победит.

Наблюдаю, как Игорь огибает капот, чтобы подойти к своей машине, но в последний момент путь ему преграждает Тимур. Не вынимая рук из карманов брюк, припечатывает его грозным взглядом.

Мужчины замирают друг напротив друга, как тигр и шакал. Последний быстро сдается, вжимая голову в плечи. Меркунов может только меня унижать и критиковать Вулканова за спиной, а в лицо слово сказать боится.

– Не околачивайся вокруг них, – произносит Тимур четко и холодно.