Сыновья

— Товарищ старший лейтенант, свяжитесь с Кабулом, пусть пришлют экспертов. Все это надо зафиксировать.

Афганский майор по-русски сказал Бунцеву:

— Здесь очень много каризов. Душманы наверняка скрылись в них.

Комбат спросил:

— Куда они тянутся эти каризы?

— В разном направлении. Есть и такие, которые доходят до гор, потайных пещер.

— Ваши предложения?

— Надо продолжать поиск и обязательно полностью блокировать район.

— Ваше подразделение направилось к югу?

— Да, — майор взглянул на часы. — Они уже наверняка спешились и сейчас продвигаются в направлении, которое вы указали.

— Спасибо, — Бунцев говорил коротко и сухо. Он еле сдерживался.

Афганский майор понимал его состояние.

— Клянусь, мы узнаем, кто эти шакалы, и отомстим им за смерть наших советских друзей.

— Я посоветовал бы вам, товарищ майор, связаться с командованием и попросить сообщить министерствам внутренних дел и госбезопасности. У них больше возможностей быстро установить, какая банда учинила это злодеяние.

Подошел Пузанов и доложил:

— Генерал-лейтенант Дубик уже направил сюда специальную группу.

— Хорошо. Что нового?

— Нашли три лаза в каризы. Мои люди ведут проверку.

— Проследите, чтобы были осторожны. Можно напороться на мину или засаду.

— Я связался с майором Шукалиным, попросил собак.

— Правильно.

Бунцев разговаривал с афганскими офицерами, отдавал приказания подчиненным, а его голову настойчиво сверлила мысль: кто послал группу советских военнослужащих в район, где хозяйничали душманы?

Над головой пронеслась пара вертолетов. Радист протянул комбату наушники и микрофон. Сообщал Першин:

— Южнее, в пятнадцати километрах, наблюдал продвижение афганского подразделения. Они идут от шоссе к западу. Душманов не наблюдаем. Наш десант высаживается в горах на указанных точках.

Бунцев увидел спешившего к нему командира второй роты. Пузанов держал в руках какой-то сверток. Закончив разговор с Першиным, Бунцев пошел ему навстречу. Тот доложил:

— Вот, в одном из каризов обнаружили. Душманы наверняка туда смылись.

Пузанов развернул сверток, и Бунцев увидел бронежилет.

— Что-то новое? — спросил он.

— Так точно, керамический японский.

Бунцев достал пистолет и выстрелил в защитный жилет. Пуля надорвала только матерчатую обшивку. Подполковник пнул жилет ногой.

— Прикажи, чтобы бросили в БТР, потом рассмотрим.

Подполковник повернулся и направился к бронетранспортеру, где его дожидался с передвижным КП замполит.

— Бочаров на связи?

— Да. Только что сообщил, что рота заняла вот эту позицию, — Шукалин показал на карте уже отмеченные карандашом места, где находилась первая рота.

— Растянутость большая, — задумчиво произнес комбат. — А места там паршивые: ущелья, каньоны, сотни пещер.

— Да и троп очень много.

Бунцев еще некоторое время смотрел на карту, а затем подошел к радисту.

— Связь с первой ротой.

Медленно, растягивая слова, Бочаров доложил:

— У меня порядок, нахожусь на заданных позициях, укрепляюсь.

— Возможно, тебе придется остаться на ночь, подготовься и имей в виду, что от автомобильной дороги с востока в твоем направлении двигается афганское подразделение. Скоро тебе сообщим их частоты.

Бунцев сразу же связался с Мисником и попросил продумать план действий на случай, если Бочарову понадобится помощь.

Афганское подразделение не успело до наступления темноты соединиться с советской ротой и остановилось на ночь в восьми километрах от нее.

Уже стемнело, когда комбат еще раз связался с Бочаровым. И хотя голос у командира роты был спокойным, подполковник уловил в его словах озабоченность.

Бунцев еще и еще раз проигрывал варианты действия Бочарова.

Бочаров переговорил по радио с командирами взводов, требуя, чтобы они лично разобрались с каждым отделением, продумали взаимодействия людей и связь между собой, огневую поддержку друг друга.

В заботах наступила ночь. Под прикрытием темноты двинулись в секреты небольшие группы десантников.

Отделение старшего сержанта Шувалова получило задание выдвинуться к югу и держать под контролем четыре тропы, ведущие к позициям роты.

Шувалов, разбивая отделение на группы, назначил Коблика старшим одной из них, выделив ему в подчинение Банявичуса и Турлакова. Им поручалось занять позицию между двумя тропами и не пропустить противника к вершине, где находилась их рота. В ночном бою самое страшное — это внезапность, и надо было во что бы то ни стало обнаружить противника на подходе.

Коблик уже не раз бывал в дозорах и чувствовал себя сейчас уверенно. Он поручил Турлакову следить за тропой справа, а Банявичус контролировал тропу слева.

Ночное афганское небо необычайно красивое. Низко висят огромные яркие звезды. В горах стоит величественная тишина. Луна светит ярко. Можно было разглядеть любой камушек. С одной стороны было хорошо: противник незамеченным не пройдет, но, с другой стороны, очень легко можно выдать и себя. Десантники не сговариваясь натянули на лица пятнистые маски и замерли.

От мысли, что они находятся впереди всех и от них зависит сейчас многое, даже жизни ребят, которые сидят на позициях выше, Коблик и его товарищи испытывали гордость и большую ответственность.

Николай вспомнил о доме, о друзьях. Он так задумался, что вздрогнул, когда небо неожиданно озарилось всполохами. Раздался мощный гул, огненные стрелы понеслись за перевал.

Десятки ракет летели со стороны Бардака в долину, где находился их батальон. Но тут послышались и близкие разрывы. Коблик оглянулся. На вершинах гор виднелось множество огневых всполохов.

— Мужики, это же нашу роту обстреливают.

И тут же Банявичус дернул Коблика за рукав:

— Коля, духи!

На тропе, расположенной слева метрах в двадцати, Коблик ясно увидел длинную цепочку людей. Они направлялись вверх к позициям роты.

«Не ошибся наш капитан! — одобрительно подумал Коблик о Бочарове. — Точно высчитал их маршрут».

В этот момент Коблик увидел душманов и на правой тропе. Они двигались медленно. При лунном свете это выглядело как при замедленной киносъемке.