Сыновья

Сергей встал и потянул ее за руку.

— Мама, пойдем. Тебе пока надо лежать. Ты и так злостный нарушитель постельного режима.

На следующий день Вера Федоровна поспешила в военкомат. Еще когда она лежала в больнице, Лемехов посоветовал не мешкать с оформлением памятника.

Шла в военкомат с тяжелым сердцем. Ей не хотелось встречаться с майором Сумским. Но оказалось, что Сумский уже уволен из армии.

Пока один из офицеров готовил необходимые документы, полковник Чернов поинтересовался ее здоровьем. Вера Федоровна уклончиво ответила, что все нормально. Чернов сказал:

— К нам в военкомат приходили студенты института народного хозяйства и ребята из профессионально-технического училища, где учился ваш сын. Они решили ухаживать за могилой, взять шефство над вами.

— Да-да, я знаю. Они приходили ко мне в больницу. Хорошие ребята.

Вошел офицер. Чернов подписал бумагу и, протягивая ее Коблик, пояснил:

— С этой бумагой вам надо обратиться в исполком. Там обязаны вне очереди изготовить памятник. И еще, Вера Федоровна, у нас вам надо получить тысячу рублей на изготовление памятника.

— Зачем мне они? Я сама хочу установить своему сыночку памятник…

Чернов обошел стол и, остановившись напротив, мягко сказал:

— Вера Федоровна… Поверьте, мне нелегко вести такой разговор. Прошу вас, не надо ожесточаться. Все понимают вас и искренне сочувствуют вашему горю.

Хоть и тяжелый разговор был, но Вера Федоровна ушла из военкомата с добрыми мыслями о военкоме.

Чувствуя усталость, дома сразу же прилегла. Скоро пришла Чайкина. Вера Федоровна была рада ей и поделилась новостью.

— Завтра пойду хлопотать дальше. Хочу заказать памятник по своему эскизу. Его сделал Сережа. Сейчас покажу.

Она направилась в другую комнату и вынесла вылепленный из пластилина эскиз.

Нина Тимофеевна долго рассматривала его.

— Вы хотите, чтобы Коля был в форме?

— Да. Обязательно в десантной. Думаю, что мастера смогут это сделать.

— Не знаю, как на это посмотрят те, кто занимается памятниками.

— Неужели и там могут быть бюрократы? — недоверчиво спросила Вера Федоровна.

— А где их нет? Сегодня я узнала о парне, который служил в Афганистане, награжден орденом. Он приехал недавно в Минск и куда ни ткнется, везде равнодушие и отчужденность, даже в институт, несмотря на то, что на него распространяются льготы, и то не приняли. Парень мучается, без жилья, без денег.

— Безобразие. Неужели так могут издеваться над таким парнем. Кто вам об этом рассказал?

— Пашенька. Он член клуба воинов-интернационалистов. Ребята из клуба собрали этому парню немного денег, а вчера у него эти деньги украли. Вы бы видели, как он переживал, даже раны у бедняги открылись.

Нина Тимофеевна понимала, чтобы вывести Веру Федоровну из сильнейшей депрессии, следует меньше говорить сочувственных слов, а стараться отвлечь.

Вера Федоровна возмутилась:

— Что же это такое?! Парень воевал, был ранен, а над ним так издеваются. Нина Тимофеевна, познакомьте меня с ним, я куда угодно дойду, но обязательно добьюсь правды, помогу ему.

— Хорошо, Вера Федоровна, постараюсь с Павликом и этим парнем прийти к вам.

Утром Вера Федоровна была в исполкоме. Она вошла в кабинет, хозяин которого должен был принять решение по ее заявлению. Еще не старый, но с легкой сединой на висках, невысокого роста мужчина даже поморщился, прочитав заявление.

— Опять с этими памятниками. А вы в управлении бытового обслуживания были?

— Нет. Мне в военкомате сказали, что я должна сначала в исполком обратиться.

— Мало ли что могут сказать!

Вера Федоровна хотела возразить, но поняла, что назвать этому чинуше фамилию военкома, это значит обидеть доброе имя полковника Чернова. Поэтому тихо, сдерживая себя, сказала:

— Зря вы так о людях говорите. Человек, направивший меня сюда, не глупее вас. Вы находитесь на государственной службе и подскажите, что мне делать и куда обратиться.

— Я же вам сказал: обращайтесь в управление бытового обслуживания. Если там не решат, то тогда обратитесь ко мне.

Вера Федоровна пешком пошла в управление бытового обслуживания и постучала в нужную дверь. Не услышав ответа, вошла. Сидевший за столом мужчина хмуро, кивком головы ответил на приветствие и, не отрываясь от бумаги, спросил:

— Что у вас?

— Хочу заказать памятник погибшему сыну.

— В пятом кабинете были?

— Мне сказали, что по льготной очереди надо обращаться к вам.

— Какие основания у вас на льготную очередь?

— Вот, бумага из военкомата, — она протянула через стол справку.

Пока мужчина читал ее, достала из сумки эскиз, изготовленный Сергеем, и поставила его на стол.

— Я бы хотела заказать вот такой памятник…

Мужчина бросил беглый взгляд на эскиз.

— Мы всем «афганцам» делаем одинаковые памятники.

— Почему одинаковые? Мой сын не такой, как другие.

— «Не такой», «не такой», а я вам отвечу: у нас есть соответствующее указание.

— Чье указание?

— Инстанции. Уверен, что вы еще захотите и надпись на памятнике сделать, что он погиб в Афганистане.

— Да. При исполнении интернационального долга…

— Слышал, слышал. Не вы первая об этом заявляете. Можно написать только одно: «Погиб при исполнении служебного долга».

Вера Федоровна подумала, что правы были врачи, когда требовали, чтобы она лежала несколько дней дома. Она чувствовала, как все сильнее билось сердце, постепенно отнималась левая рука и боль острой иглой вонзилась под левую лопатку.

— Но неужели нельзя учесть пожелание заказчика, я же деньги плачу?

— Ну предположим, не только вы, но и государство целую тысячу вам отвалило.

— Как вы смеете!

— А в чем дело? Я исполняю свой служебный долг.

Вера Федоровна тяжело и медленно поднялась со стула.

Растягивая слова, тихо произнесла:

— За такое исполнение служебного долга убивать надо, — взяла из его рук справку военкомата и направилась к дверям.

Мужчина бросил в спину:

— Я вашего сына туда не направлял, и нечего здесь требовать того, чего не положено.