Сюрприз в рыжем портфеле (сборник)
Шрифт:
— Постой, Костя, а для чего же мы «Фитиль» снимали?
— «Фитиль»? Чтобы послать в центр как документ. Вот тогда-то настоящая комиссия к нам и приедет… Что ж, работы осталось чуть-чуть. Отснять небольшой кусок о том, как Однотрубный будут раздевать, снимать украшения, как «Бригантина» опустит паруса и закроется кафе «Романтики». В общем, роль «Фитиля» впереди.
Эпилог
Вот и ещё одна история. Снова — точка. Осталось рассказать лишь о том, что произошло после.
Однотрубненский «Фитиль» был снят и послан в центр. Смотрел его
Очень скоро Шилов прислал в Однотрубный комиссию, которая по кинофильму «Фитиль» была подробно ознакомлена с обстановкой на стройке рудника. Ввести в заблуждение эту комиссию было уже трудно даже такому опытному режиссёру-постановщику, как Росомахин. К тому же комиссия нагрянула по-деловому неожиданно, свалилась как снег на голову.
Кто знает, что бы произошло, если бы до этого Кристальный не был освобождён. Возможно, он не придал бы серьёзного значения «Фитилю». Может быть, он слегка пожурил бы Росомахина за «имеющиеся недостатки» и одновременно похвалил бы за «достигнутые достижения». Не исключено, что посети Кристальный стройку, он принял бы хлеб-соль на расшитом полотенце. И рыбку бы половил в искусственном бассейне. Любил товарищ Кристальный весь этот церемониал! И разве стал бы он ругать Росомахина за скульптуру рудокопа? В конце концов всё это для истории. Фото— и кинокорреспонденты рядом А сниматься товарищ Кристальный очень любил.
Но вот Кристальный оказался не совсем кристальным. Его нет. Есть Шилов, и есть партийная комиссия, которая на рыбку не клюёт. И даже на охоту её не заманишь
Комиссия начала работу с того, что скрупулёзно проверила достоверность кинофильма, а потом выяснила и кое что дополнительно. Едва она вернулась в центр, как Росомахин был снят — за очковтирательство, за показуху, пренебрежение к быту строителей.
Ему предлагали уйти на пенсию, но он отказался и возглавил небольшой асфальтобетонный завод.
Чаевых, которому Росомахин предрекал кресло заместителя республиканского министра, резко спикировал вниз.
Тюриков по-прежнему сидит на месте — в бане, на огороде.
Актиния, Петровичи Михаев, как нетрудно догадаться, отбывают наказание в местах не столь отдалённых. Василия Типчака пока не нашли.
Потерпела крушение специальный корреспондент газеты «Слово за слово» Сусанна Сударченко. Её подвели казачки — бригада Вали Ткаченко. Девчата написали письмо в редакцию газеты «Слово за слово». В письме они рассказали о себе, о стройке, о том, что хорошо на ней и что плохо, и не преминули недобрым словом помянуть спецкорреспондентку — поведали, как она работает.
Сударченко временно лишили корреспондентской работы, переместили в отдел редакционной почты — читать письма трудящихся, вникать в их жалобы. И как ни парадоксально: сидя в тихой комнате отдела писем, она к трудящимся стала ближе.
Её фильм «В хозяйстве Росомахина» экрана не увидел. Навечно осталась лежать в столе автора и рукопись биографии «нашего дорогого Михаила Сидоровяча».
Возможно, с Сударченко не поступили бы так жестоко, если бы газету «Слово за слово»
редактировал прежний редактор — её покровитель, ценитель и вдохновитель. Он-то уж не жалел для корреспонденций Сусанны места на страницах. Но газету «Слово за слово» редактировал теперь другой человек.Двенадцать девчат живут по-прежнему весело, ноют частушки и штукатурят новые дома. И они очень довольны тринадцатой — Настенькой. Настенька оказалась прилежной, способной ученицей, и только то, что она была взята на поруки, помешало ей быть на доске Почёта вместе со своими новыми подругами.
Не очень комфортабельно жили до последнего времени казачки на стройке. Теперь переселились в новый дом — в тот, который они оштукатурили сверх плана.
Когда в постройкоме обсуждались итоги соревнования, кто-то сказал:
— Вот сюда и поселить бы всю их казацкую бригаду, всех тринадцать!
И с этим предложением согласились.
По-прежнему на улицах Однотрубного висят щиты с призывной надписью: «Не проходите мимо!» Как и раньше, собираются в комнате телестудии Орликов, Боярский, Сапрыкин и Ромашкин.
Город растёт. Карьеры уже вступили в строй, и гудящие электровозы стремительно тянут составы думпкаров с однотрубненской рудой.
С Ромашкиным я встретился совсем недавно. Снова приехав в Однотрубный, я попросил его показать мне, что появилось в городе за последнее время.
— Пойдёмте в Аппендиксов тупик, где мы с Люсей жили.
Хотя «кирпич», повешенный Росомахиным, давно был снят, въехать в тупик было нельзя. «Аппендикс» заполнили самосвалы и бульдозеры. Бульдозеры отчаянно крушили, старые, ветхие дома, расчищая площадку для нового квартала.
— Посмотрите, что делается с Аппендиксом! — восхищённо сказал Ромашкин. — Первая в мире операция аппендицита была сделана английскому королю Георгу Второму в тысяча семьсот каком-то году. Это вошло в историю. Сегодняшний день тоже войдёт в историю!
ПИСЬМА СЫНУЛИНА
Письма эти совершенно случайно попали в мои руки. Сынулин вовсе не рассчитывал увидеть их в печати. И разумеется, не мог предугадать, что тот, кому они адресованы, забудет письма вместе с дерматиновой пайкой в вагоне поезда. Для меня же ото была настоящая находка; я давно уже присматривался к деятельности учреждения, носящего странное название УКСУС.
Если бы мне предложили создать герб УКСУСа, я поместил бы на нём один из атрибутов канцелярского быта — дырокол, например, или мусорную корзину, а рядом — детскую игрушку «Ванька-встанька». Наверху написал бы «УКСУС», а внизу девиз этого учреждения: «Меня ликвидируют, а я возникаю вновь!»
Дорогой, славный друг мой Вася!
Вот уже две педели, как я уехал из нашей родной Антоновки. Тогда мне с тобой даже проститься не пришлось. Ты был в районе, а мне вдруг — бац! — телеграмма: собираться в дорогу, ехать в Краснополянск, а там явиться по адресу…
Растерялся поначалу: зачем я, простой низовой работник, в центре срочно понадобился? И совсем пришёл в замешательство, столкнувшись с подписью: «УКСУС. Горчицын».
Анфиса моя сперва рассмеялась: «Тебя, мол, кто-то разыгрывает. Пошли ответ: «Выехать не могу. Соль. Перец».