Т. 11 Угроза с Земли

Маккинон встал возле тайника в радиоле, которым пользовался накануне, а Матушка Джонсон пошла на разведку. Он слышал, как она снимает засов верхней двери, потом раздался ее не очень громкий, но зато чрезвычайно взволнованный призыв:

— Дейв! Скорее сюда! Торопись!

Это оказался Линялый, почти потерявший сознание, оставляющий за собой кровавый след.

Матушка Джонсон пыталась поднять его безжизненное тело. Когда подбежал Маккинон, они вдвоем стащили Мейги вниз и положили на длинный стол. Стараясь устроить его поудобнее, они заметили, что его глаза на мгновение приоткрылись.

— Привет, Дейв, — шепнул он, пытаясь вызвать на лице хоть тень былой насмешливой улыбки. — Кто-то побил моего туза козырем…

— А ты помолчи, — оборвала его Матушка Джонсон, а потом, уже тише сказала Дейву: — Бедняга… Дейв, его нужно отнести к доктору.

— …не смог…сделать…нужно… — бормотал Линялый, — …надо…до Ворот… — голос его прервался. Пальцы Матушки Джонсон работали безостановочно, как будто движимые своим собственным разумом. Маленькие ножницы, возникшие из каких-то тайников ее крупной фигуры, резали одежду Мейги, чтобы можно было оценить масштабы несчастья. Критическим взором она спокойно произвела инвентаризацию ущерба.

— Работа не для меня, — постановила она, — но ему надо поспать, прежде чем мы понесем его. Дейв, притащи мне коробочку со шприцем из аптечки в туалете.

— Нет, Матушка! — это был сильный и протестующий голос Мейги, — дай мне «перечную» пилюлю, — продолжал он, — там…

— Но, Линялый…

Он оборвал ее:

— Мне действительно нужен доктор, но как я до него доберусь, если не смогу идти?

— Мы понесем тебя.

— Спасибо, Матушка, — тон его смягчился, — я знаю, что вы это сделаете, но полиция может заинтересоваться таким зрелищем. Дай мне пилюлю.

Дейв пошел за Матушкой в туалетную и, пока она копалась в аптечке, спросил:

— А почему бы не послать за каким-нибудь врачом?

— Есть только один, которому мы доверяем, его люди так и зовут — Врач. Все прочие не стоят того, чтобы потратить на них щепотку отравы.

Когда они вернулись в комнату, Мейги опять был без сознания. Матушка Джонсон хлопала его по щекам до тех пор, пока он не пришел в себя и не начал ругаться. Тогда она дала ему пилюлю. Сильный стимулятор, незаконный отпрыск каменного угля, тут же возымел действие. По всем внешним признакам Мейги выглядел совершенно здоровым. Он сел и нащупал пульс на левой руке своими длинными чуткими пальцами.

— Работает как метроном, — объявил он. — Моторчик вполне способен перенести дорогу.

Он подождал, пока Матушка Джонсон забинтовала его раны стерильными бинтами, а потом начал прощаться. Маккинон взглянул на Матушку. Она кивнула.

— Пойду с тобой, — сказал он Линялому.

— Это еще зачем? Опасность от этого только возрастет.

— Ты не в той форме, чтобы путешествовать одному, со стимулятором или без — все равно.

— Черта с два! Мне же придется за тобой приглядывать.

— Я иду с тобой!

Мейги, пожав плечами, сдался.

Матушка Джонсон вытерла мокрое лицо и расцеловала обоих.

Пока они не выбрались из города, их путешествие напоминало Маккинону кошмарное бегство прошлой ночью. Выбравшись, они двинулись на северо-запад вдоль шоссе, которое вело к подножью холмов. Время от времени им приходилось сходить с него и прятаться от редкого сейчас транспорта. Один раз они чуть было не напоролись на полицейский патрульный автомобиль, оборудованный инфракрасным прожектором и почти невидимый, но Линялый проявил незаурядное чутье, и им удалось спрятаться за низкой стенкой, отделявшей дорогу от поля.

Дейв спросил, как Мейги узнал о приближении патруля. Тот хмыкнул:

— Будь я проклят, если знаю, но думаю, что почую полицейского даже если его запрячут в стаде козлов.

По мере того как ночь близилась к концу, Линялый становился все молчаливее. Его обычно оживленное лицо постарело и покрылось морщинами — эффект прекращения действия наркотика. Дейву казалось, что изменившееся и непривычное выражение лица дает ему возможность глубже проникнуть в характер этого человека, что маска боли и есть истинная сущность Мейги, а вовсе не те сдержанные эмоции, которые он демонстрирует окружающим его людям в обычное время. Уже в десятый раз Дейв задавал себе вопрос, что же сделал Линялый, что суд признал его социально невменяемым? Этот же вопрос он задавал себе каждый раз, когда впервые встречался с кем-нибудь в Ковентри. В большинстве случаев ответ был очевиден. Черты нестабильности их характеров были отчетливы и хорошо различимы. Вот Матушка Джонсон оставалась для него загадкой, пока не объяснила ему все сама. Она, оказывается, отправилась в Ковентри вместе с мужем, теперь уже овдовела, но предпочла остаться тут с друзьями, которых приобрела за это время, в условиях, к которым привыкла, и не желала менять эту жизнь на другую, возможно менее приятную.

Мейги сел на обочину.

— Бессмысленно, малыш, — признался он. — Не могу больше.

— Как это не можешь! Я тебя понесу.

Мейги слабо улыбнулся:

— Нет, я говорю серьезно.

— А далеко ли еще? — не отставал от него Дейв.

— Вероятно мили две-три.

— Держись крепче! — Он взвалил Мейги на закорки и пошел. Первые несколько сот ярдов были относительно легки. Мейги весил фунтов на сорок меньше Маккинона. Однако вскоре тяжесть дополнительного груза начала сказываться. Руки, поддерживающие колени Линялого, занемели. Ребра ныли от груза и его неудачного распределения. Дышать было трудно. Руки Линялого крепко охватывали его шею.

…две мили… может быть больше… сильнее наклониться вперед… ноги пусть волокутся сзади… только бы не упасть… когда-нибудь выработается автоматизм… подобно автоматически сжимающимся челюстям… а как длинна миля?., если на ракете, ее и не заметишь… если на прогулочной машине — секунд тридцать… если на стальном краулере — десять минут… тренированным солдатским шагом — пятнадцать… а с человеком на закорках, да еще по ухабистой дороге, да еще если ты устал как собака?..

…пять тысяч… двести…восемьсот шагов… цифры ни о чем не говорят… но с каждым шагом путь короче на двадцать четыре дюйма… остаток непредставим… бесконечен… считай шаги… считай, пока не спятишь… пока цифры начнут жужжать не в мозгу, а снаружи… и шум… шум… от этих огромных, тяжелых, нескончаемых шагов… они отдаются где-то в черепе… считай их сзаду наперед… не забудь вычитать по два каждый раз… нет, так еще хуже… все равно остаток невообразим, и его нельзя выразить в числах…

…мир замкнут… нет ни прошлого, ни будущего… ничего нет… совсем ничего… кроме пыточной необходимости поднимать то одну, то другую ногу и выбрасывать их вперед… нет никаких ощущений, кроме рвущего сердце отлива силы воли, столь необходимой для выполнения этого бессмысленного действа…

Он очнулся внезапно, обнаружив, что руки Мейги уже не сжимают его шею. Он наклонился, упал на одно колено, чтобы не уронить свою ношу, затем медленно опустил ее на землю. На мгновение ему показалось, что Линялый мертв — он не мог найти пульс, а бледное лицо и безжизненное тело были совсем как у покойника. Однако, приложив ухо к груди, он с облегчением услышал регулярные удары сердца. Он связал запястья Мейги его собственным носовым платком и просунул свою голову в петлю рук. Однако он так устал, что никак не мог поднять безжизненное тело и закинуть его себе на спину. Линялый очнулся, когда Маккинон все еще пытался сладить с этим делом. Его первые слова были:

— Полегче, полегче! Чего ты добиваешься?

Дейв объяснил.

— Лучше развяжи мне руки, — попросил Линялый, — думаю, я смогу немного прогуляться пешком.

Он действительно прогулялся — прошел не больше трех сотен ярдов и сдался окончательно.

— Слушай, Дейв, — сказал он, когда чуть-чуть пришел в себя, — ты захватил с собой «перечные» таблетки?

— Да. Только тебе больше нельзя. Еще одна доза может оказаться смертельной.

— Знаю… слышал… Но я думал о другом — что если ты проглотишь одну штучку?