т.2. Проза и драматургия
Шрифт:
Короткевич.Рем Степанович, а вы говорили, что у вас нет жены.
Ирина.Это он всем говорит. Это ему очень выгодно. А тебе нужно идти домой и побриться для начала.
Короткевич неуверенно поднялся.
Кондаков.Ваня, сидите, даже лучше вам прилечь.
Ирина.Ты так ставишь вопрос? Тогда выбирай — или он, или я.
Кондаков.Снимите ботинки, Ваня, прилягте.
Ирина.Рем, я не понимаю! Мебелью обзавелся…
Кондаков.Минутку. (Звонит по телефону.)Лариса?
Ирина.Ты можешь мне что-нибудь объяснить? Даже не сказал, как я выгляжу.
Кондаков.Ты близка к совершенству.
Звонок в дверь. Кондаков открыл. На пороге — Логинов.
Логинов.Рем Степанович, дорогой, не мог не зайти.
Ирина.Еще один алкаш.
Кондаков.Это моя жена.
Логинов.Логинов.
Кондаков.Ириша, пойди на кухню, сделай нам что-нибудь. У нас с товарищем Логиновым приватный разговор.
Ирина.Приватный?
Логинов.Да, здесь у нас с вашим мужем небольшая радость…
Кондаков.Ирина, не гони волну, пойди, пожалуйста, на кухню!
Ирина вышла.
Логинов.Строгая у вас супруга! А мне казалось, вы не женаты.
Кондаков.Длинная история.
Логинов.Как здоровье, Иван Адамович?
Короткевич.Устал.
Логинов.Мы-то еле на ногах стоим, а вам-то еще тяжелей… В общем, взяли мы его. Взяли мы этого негодяя, Иван Адамович. Конечно, суд все определит, но полагаю, что он и есть провокатор, заваливший всю организацию. Корзун как в воду смотрел, написал о нем в бумагах особое мнение. Всех вы пережили, Иван Адамович. И Мюнстера, своего изверга, — повесили его в сорок шестом в Орше. И этого, Пулатова Евгения Осиповича, он же Шапкин, он же Красюк, он же Иващенко, он же Закошанский.
Короткевич.Это он в меня стрелял?
Логинов.Кому же еще?
Кондаков.А кем он работает? То есть работал?
Логинов.Работал? Халтурщик. Двери обивал. И обивал, говорят, хорошо. А вот стрелок, к счастью, неважный. Ну, ладно. Иван Адамович! Я пришел вам сообщить, что Совет ветеранов ходатайствует перед соответствующими органами о награждении вас «Партизанской медалью» первой степени. Вот такие наши новости, ребята! Была б моя воля — салют сегодня в городе бы устроил. Это ведь большая радость! А никто не знает, кроме нас с вами.
Вошла Ирина.
Ирина.Все на столе.
Логинов.Да нет, спасибо, я откланиваюсь.
Ирина.Чего так? Я ведь и бутылку вам открыла…
Логинов.В другой раз. (Попрощавшись, ушел.)
Кондаков.Ваня, вы есть хотите?
Короткевич.Хочу. Вы знаете, все время.
Кондаков.Замечательно. Во что я верю, так это в аппетит.
Короткевич.А вы?
Кондаков.Я
поговорю… с женой.Короткевич вышел на кухню.
Ирина.Знаешь, тут у меня с твоими приятелями весь план сбился. Я должна была войти и с порога сказать: «Собирайся, я прилетела за тобой». Хорошая фразочка?
Кондаков.Но ты говорила и лучше.
Ирина.Например?
Кондаков.Например? Однажды ты мне сказала: «Я на пять минут пошла к соседке, но ты каждые полчаса переворачивай индейку в духовке…» Вот это была фраза… Значит, ты приехала за мной?
Ирина.Да, малыш. Я взяла два обратных билета. Через полтора часа у нас с тобой самолет.
Кондаков.Видишь ли…
Ирина.Если тебе нужны формальности или словесные заклинания, то я могу их произнести. Хотя это ничего не изменит.
Кондаков.Не понял.
Ирина.Ты делаешь вид, что не понимаешь. Хорошо. (Расстегнула сумочку и достала письмо.)Это письмо я написала тебе. Я его прочту. «Малыш! Я знаю, что пишу слова, всего лишь слова. Они не заменят ни глаз, ни губ, ни рук. Однако я люблю тебя, и это тоже огромная правота. Дело в том, что я точно знаю, что я — твой крест. Может быть, несправедливо такого человека, как ты, награждать столь сомнительной наградой, как я, но это так. Ты никуда не денешься от меня, и в этом весь ужас. У нас есть тысячи поводов расстаться, но нет ни одной к этому причины. Лаской и любовью, которая переполняет меня, я терпеливо и трепетно отмою и вылечу наши с тобой раны. Ирина, твоя первая жена».
Из кухни выглянул Короткевич.
Короткевич.Извините, Рем Степанович, соль где?
Кондаков.На подоконнике, в деревянной такой солоночке.
Короткевич закрыл дверь.
Ты ждешь от меня ответа? Слушай, я все собирался у тебя узнать — а где наша сумка? Такая серая, в клеточку?
Ирина.Твой вопрос очень уместен.
Кондаков.Это вариант ответа.
Ирина.Не поняла.
Кондаков.Ну, хорошо, не поняла, так не поняла. Малыш! Я все это время боролся с собой и с памятью о тебе и, кажется, выиграл борьбу. К несчастью.
Ирина.У тебя уже есть женщина?
Кондаков.Женщины у меня нет. Пока нет. Пока я не боец. Пока я выгляжу, как поле битвы. Не более. А как твой художник-оформитель?
Ирина.Валерка? Мы расстались.
Кондаков.Так просто? Ты написала мне очень хорошее письмо. Но я ничего сделать не могу. Я тебе не верю.
Ирина.Ты, наверное, гордишься сейчас собой?
Кондаков.Нет. Ничего, кроме печали. Я ведь не собираюсь ни мстить тебе, ни расплачиваться с тобой. Это было бы нелепо. Я просто с печалью констатирую летальный исход нашей любви.
Ирина.Ты в этом уверен? Подумай.
Кондаков.Я в этом уверен. Я в это поверил в Пулковском аэропорту, когда увидел в чужих руках нашу с тобой серую сумку в клеточку.
Ирина.Далась тебе эта сумка.