Та, которая покупает

Уэсли вздохнула и опять встала.

«С Ланой не все так просто, должно быть еще какое-то объяснение, — размышляла Уэсли. — Может, ей не повезло с родителями. Что если она одна из тех маменькиных богатеньких дочек, которые рады прикидываться несчастными, только бы их любили? — Схватив покрывало, она в раздумье наклонилась над Ланой. — Каждый заслуживает того, чтобы его любили, ведь правильно? — Она накрыла Лану большим голубым фланелевым покрывалом. — Правильно».

Глава 6

Дорога к терминалу в городке Вудс-Хоул пробудила в Уэсли новую волну решимости. Если окрестности Бостона, с его бесчувственным населением и закоснелой инфраструктурой, могли быть настолько прекрасны, возможно, не стоило так быстро прощаться с надеждами на то, что все будет хорошо. Она немного слышала о Южном побережье, мысе Кейп-Код и островах, но никогда не отваживалась отправиться так далеко. Поэтому, вполуха слушая щебетание Ланы, она не отводила взгляда от вида, открывавшегося с ее пассажирского сиденья. Когда они уже приближались к Хановеру, запах соли, насытивший воздух, через вентиляционные отверстия стал проникать в «мерседес» Ланы. Уэсли сделала глубокий вдох. Величие раскинувшихся по обе стороны шоссе болот завораживало ее. Цвет почвы — ржаво-коричневый — отличался от того, который она привыкла видеть в Чикаго. И чем ближе они подъезжали к Кейп-Коду, тем более песчаной становилась почва и более соленым воздух.

— Поверить не могу, что ты никогда здесь не была! — уже в который раз удивлялась Лана. — У моих родителей есть знакомые со Среднего Запада, из Мичигана, так они каждый год сюда приезжают.

Уэсли не стала ей отвечать. Она впитывала в себя все, что видела вокруг: песок, соленую воду, длинную и тонкую растительность. И даже Лана не могла испортить ей удовольствие.

Уэсли не хотела ехать, но теперь была счастлива, что оказалась здесь. В последнее время она старалась держаться подальше от Ланы, погрузившись в культуру менее кичливых иностранных студентов, интересы и усилия которых сводились, казалось, исключительно к разбору учебных примеров Гарвардской школы бизнеса, просмотру блокбастеров и посещению этнических ресторанов, что в последние две недели ее вполне устраивало. Все дело было в изменении ритма жизни, и он ей подходил.

Образ жизни Ланы оказался слишком изматывающим и затратным. Она мысленно обратилась к прошлым выходным, когда окончательно решила вернуться к своему прежнему скучному существованию.

В субботу днем они сидели на летней террасе ресторана на Ньюбери-стрит. Пока Лана разглядывала публику и, подобно комментатору турниров по гольфу, отпускала замечания по поводу шествующих стройными рядами модниц, Уэсли вдруг как будто прозрела. «Что я здесь делаю?» — спросила она себя. На улице было чуть больше десяти градусов, и она ужасно замерзла. Новые джинсы от «Дольче и Габбана» больно врезались во внутреннюю часть бедра, а остроносые босоножки «Робер Клержери», про которые Лана сказала, что Уэсли просто обязана их купить, сжимали мизинец во время ходьбы на тонюсеньких каблуках.

— По-твоему, это весело? — спросила Уэсли.

— Да расслабься ты! Просто наслаждайся видом! — огрызнулась в ответ Лана.

Уэсли сделала маленький глоток лимонада, словно хотела проглотить готовую вырваться наружу ответную резкость, так как не желала спорить и что-либо доказывать. Она прикидывала в уме, во сколько ей обошелся целый день безудержного шопинга. Пока она оценивала ущерб, головная боль медленно наползала от основания черепа. Пятьсот долларов за кожаный пиджак на распродаже — Лана только презрительно повела носом. Черные лакированные туфли «Кристиан Диор» за семьсот долларов тоже куплены со скидкой, хотя и заслужили одобрение Ланы: «Миленькие». На вкус Уэсли, они были чересчур броскими и блестящими. Единственной из покупок, которая действительно пришлась ей по душе, был кашемировый свитер от «Ти-Эс-И» за триста пятьдесят долларов. Ничего красивее этого ярко-синего свитера у нее в жизни не было. Но вся остальная одежда в бесчисленных пакетах и сумках, которыми они забили багажник машины Ланы, не вызывала у нее ничего, кроме чувства вины. «Плакали мои сбережения на спокойную старость», — сокрушалась Уэсли, глядя на груду пакетов. Однако, сравнив свои покупки с Ланиными, немножко успокоилась и пришла в себя.

— Три тысячи триста двадцать семь долларов и тридцать восемь центов, — произнесла сногсшибательная сотрудница отдела по работе с клиентами в универмаге «Сакс»; ее безупречно обведенные темно-красные губы красиво артикулировали, выговаривая каждое слово.

Уэсли рот открыла от удивления, подумав, что ослышалась. Лана как ни в чем не бывало протянула платиновую карту «Американ экспресс».

— Это всего лишь деньги, — небрежно пожала плечами Лана, когда они выходили из магазина.

Уэсли тогда пришло в голову, что нужно бежать от Ланы, причем как можно быстрее и дальше. Три тысячи долларов были не всего лишь деньгами. Столько некоторые люди могут заработать за полгода.

«Бог мой! — подумала Уэсли. — Кто эта женщина и что она делает в моей жизни?» Она немедленно придумала план, как выйти из сложившейся ситуации.

— Эй, чем займемся сегодня вечером? — спросила Лана, все еще пристально разглядывая оживленную улицу, по которой взад-вперед сновали туристы, местные жители и бостонские законодатели мод из числа консерваторов.

— Я немного устала. Думаю, с меня на сегодня хватит.

Уэсли чувствовала не физическую слабость, а, скорее, колоссальное умственное перенапряжение после столь долгого и изматывающего погружения в мир материальных ценностей. Необходимо было выпустить пар.

«Смогу ли я вновь обрести чувство ответственности и понести наказание за растрату, если поселюсь в монастыре, прикрою наготу мешковиной и старыми тряпками и буду целый месяц питаться исключительно маленькими солеными крекерами, запивая их водой из-под крана?» — размышляла Уэсли.

— Давай! Сегодня же суббота. Ты не можешь просто взять и остаться дома.

Уэсли вздохнула. Да, сегодня суббота. И конечно, она может взять и остаться дома.

— Ты что, самая большая зануда на свете? Или случилось что? — еще больше наседала Лана — бесцеремонно, но с улыбкой на лице, будто смягчая медом укус пчелы.

Уэсли вздрогнула и вдруг неожиданно для себя поняла, что извиняется:

— Лана, мне правда очень жаль, но я не смогу никуда пойти сегодня вечером. Очень устала. Сегодня был длинный день.

«Я больше никогда не буду с ней», — поклялась себе Уэсли при виде красного «мерседеса», уносящегося на бешеной скорости прочь в субботний вечер. Это было уже слишком. Постоянные смены настроения; непрекращающийся поток язвительных замечаний: кто во что одет, у кого дешевая обувь; грызущее чувство, что она, Уэсли, никогда не будет соответствовать Ланиным представлениям о моде; вечная неизвестность, что та выкинет в следующий раз. Конечно, скучать не приходилось, но становилось слишком тяжело все это переносить. И совершенно необязательно. Были и другие девушки, которые могли бы стать ей хорошими подругами. Просто нужно оторвать свою ленивую задницу от стула и поискать их.

Но Лана не желала так просто сдаваться. Как только она заметила, что Уэсли охладела к ней, она сделала все возможное, чтобы снова завоевать ее расположение. Она приносила ей кофе на занятия, непрерывно звонила, похвалила туфли, которые Уэсли выбрала самостоятельно, и даже извинилась за то, что уснула на диване в ее квартире. Не успела Уэсли и глазом моргнуть, как Лана почти умоляла ее снова отправиться вместе за покупками.

«Как трогательно! — подумала Уэсли. — Эта дружба что-то да значит для Ланы».