Табель первокурсницы

Интересно, кто додумался смастерить из инструментариума средство для заражения людей? С другой стороны, бегай тот же белобрысый со шприцем наперевес и втыкая в людей, вызвал бы нездоровый ажиотаж, и наверняка закончил свои дни в канаве у рынка. Но вряд ли я теперь смогу без дрожи взять в руки подобную коробочку. Никаких компактных устройств, только пояса с инструментами, отдельными и громоздкими, среди которых не так-то просто спрятать яд. Или противоядие.

Мужчины стояли друг напротив друга целую минуту, держа в руках одинаковые коробочки. На Криса налетела смеющаяся девочка с двумя торчащими из-под капюшона косичками и полными варежками снега. Она рассмеялась и, даже не взглянув на «препятствие», побежала дальше, за ней с гиканьем неслись мальчишки со снежками наперевес.

Оуэн выпустил мою руку и сделал шаг к палатке со сладостями. На несколько минут белобрысого заслонило многочисленное семейство, мужчина в меховой шапке раздавал отпрыскам леденцы на палочке..

— Крис, — позвала я.

— Стой на месте, — не оборачиваясь, приказал Оуэн.

— А если…

— Стой там! — еще резче повторил рыцарь.

Я знала этот тон, слышала. Именно так отец разговаривал с управляющим, после того, как тот продал пегую кобылу трехлетку соседу по двойной цене. Половина как раз и осела не в тех карманах. По-моему, именно этот факт возмущал графа Астера сильнее всего. Это был их последний разговор, после этого управляющий нас покинул с узелком в руках, возмущением в душе, но на своих двоих, и как сказал папенька, должен был радоваться хотя бы этому.

Шумное семейство, распределив сладости, отошло к палатке с кренделями, мальчишки засмотрелись на жонглеров на ходулях, те, словно великаны из сказки гордо вышагивали около купальни.

Крис сделал еще шаг, белобрысый все еще смотрел на коробочку в его руках.

Я заставила себя оставаться на месте. Все выглядело просто. Сейчас Оуэн подойдет, они снова постоят друг напротив друга, скаля зубы, как два дворовых пса, а потом протянут руки, в древнем как Эра жесте рукопожатия… А может, барон положит коробочку на край каменной клумбы, где летом наверняка растут цветы, железнорукий поступит так же…

Я перебирала варианты и никак не могла остановиться на одном, они казались мне нереально фальшивыми. Пусть уже это случится, пусть милость богинь коснется плеча рыцаря или минует его. Ожидание хуже.

А что потом? Мужчины обменяются ругательствами и разойдутся? Что-то я сомневаюсь. Единственное, что их сдерживает — это коробочки в руках, но после того как каждый получит желаемое… Что будет потом? Железнорукий бросит цилиндрик в толпу, а Линок выстрелит? Я коснулась лежащей в кармане сферы. Пока пустой. Я так и не смогла ничего придумать. Что можно применить в такой толпе? Магических зарядов сотни, а из того десятка, что я могу попробовать воспроизвести, одни либо слишком травмирующие, другие — бесполезны, вроде запаха роз или подвижных жемчужин.

Я завертела головой, но меня по-прежнему окружали незнакомые лица, кто-то кричал, кто-то зазывал народ в свою палатку.

Белобрысый оглядывал толпу вместе со мной, в его глазах я видела отражение своей тревоги. Сжимая иньектор, Крис почти поравнялся с палаткой…

И вдруг что-то изменилось. Железнорукий замер, а потом вдруг мотнул головой, будто бойцовый петух, увидевший противника. Я стояла слишком далеко, чтобы быть уверенной, но то, как он дернул уголком рта, как подался назад, словно… да, словно испугавшись чего-то, а в следующий миг он развернулся и бросился бежать.

— Демоны Разлома! — рявкнул Крис и сорвался следом.

А я за ним. Не раздумывая и не рассуждая. Рыцарь первым поравнялся с палаткой и первым нырнул за нее. Торговец бубликами решил, что именно к нему я спешу со всех ног, и шагнул со своим лотком навстречу. Я отмахнулась, но потеряла несколько секунд и когда обогнула недовольного продавца, оказавшись за палаткой, там уже никого не было. Вернее, не было ни Оуэна, ни белобрысого, только женщина в пуховом платке ожесточенно спорила с мужчиной в тулупе, ребенок между ними смотрел на мир круглыми от удивления глазами.

Я миновала сладкие ряды, снова огляделась, цветные ленты и стяги покачивались на ветру, беспокойство нарастало, как и горящий внутри огонь. Лысый мужчина без шапки распевал хмельную песню, не забывая подливать топлива из расставленных прямо напротив банка бочках. Подарок мэра горожанам в честь праздника. Завизжали трубы и где-то за купальней уличные музыканты нестройно заиграли веселенький марш.

Раздались испуганные крики, какая-то женщина тоненько запричитала на одной ноте. Я бросилась обратно, расталкивая людей руками и получая ответные тычки в спину. Старая бабка зашипела, когда я задела ее шпагой, и обругала меня, так в ее время приличные девушки не носили ножей у пояса.

Куда делся железнорукий? Что могло напугать его так, что заставило бежать? Того, кто даже пребывая в остроге не испытывал страха?

Купальня осталась в стороне, впереди замаячила сцена балагана, а рядом…

Испуганные крики сменились смехом, я остановилась тяжело дыша. Уличный канатоходец, едва не сорвавшись, в последний момент успел ухватиться за веревку и, изящно прокрутившись, спрыгнул на землю. Толпа подалась вперед, люди стали аплодировать, почти оглушая.

Но даже сквозь шум я услышала его голос.

— Не шевелись, — ласково попросил он меня, касаясь губами уха. Сердце скакнуло к горлу и забилось как сумасшедшее, огонь в уличных фонариках колыхался словно живой, в бок тут же уперлось что-то твердое, — Ты знаешь, что у меня там, и что я могу сделать, — ближайший фонарик полыхнул. Вырвавшееся из-под контроля пламя, лизнуло бумажную стенку, какая-то девочка запрыгала на одной ножке, показывая пальцем на фонарик, который на миг превратился в маленький факел. — Ты можешь выпустить свой огонь, девка змеиного рода, а я выпушу лезвия. И мы посоревнуемся, у кого быстрее получится, — я повернулась, и увидела перед собой белобрысого, его белое лицо, брови, ресницы и кривящиеся губы, он все еще был напуган, но боялся он отнюдь не меня и не моего пламени. Я кивнула, обхватывая мысленными руками теплый огонь и уговаривая его не погаснуть, а всего лишь подождать. Бумага фонарика прогорела, на снег полетели жирные хлопья. — Умница, а теперь мы с тобой аккуратно пойдем дальше, как старые добрые друзья, что, кстати, вполне может считаться правдой, если не сказать больше, — он нервно хихикнул, словно эта фраза сама по себе была смешной, — Давай, девка, улыбнись, праздник же.

И я честно постаралась, но судя по тому как быстро убралась с моей дороги молочница в белом чепце. Получилось не очень.

— Знаешь, я много ждал от вас. От тебя, от твоего друга, — продолжал говорить железнорукий, увлекая меня назад купальне, — Много, но не такого, Привлечь этих тварей… — он тряхнул меня, словно куклу. — Как тебе спится по ночам?

— К-каких тварей? Прошу вас, я ничего не понимаю, — я старалась говорить спокойно и рассудительно.

Белобрысый дернул меня на себя, вытаскивая из толпы, обмотанная тряпкой рука больно ударила по боку, и я вскрикнула. Но музыка играла слишком громко, лишь мужчина, державший в руке несколько цветных лент, пристально посмотрел на нас, а потом отвернулся.

— Не сомневаюсь, ты хорошо заучила эти слова. Ты всегда была послушной, — он подтащил меня почти к самой купальне.

Мостки, с которых особо верующие окунались в ледяную благодать, располагались с другой стороны чаши, и здесь народу толпилось гораздо меньше, чем там.

— Ты, кажется, пришел за этим, — раздался голос Криса, и я выдохнула, на этот раз с облегчением, пламя в фонариках осталось на месте. Рыцарь вышел из-за каменной стены, все еще держа в руках инструментариум, — Так почему бегаешь, словно заяц от охотников.