Табель первокурсницы

Время сжалось, как пружина. И распрямилось. Почему нас на практикумах учат собирать заряд, но не учат делать это вот так, в условиях, когда стрелки часов бегут вперед, как сумасшедшие?

Серая все кричала, рыцарь перевел арбалет, но не успел нажать на спуск, магистр Йен что-то прошипел сквозь зубы, Крис не шевелился. Я швырнула заряд в учителя, одновременно вскрывая пломбу капсюля. Рука Седовласого пошла вниз, словно он только этого и ждал. Те самые колючие зерна изменений сорвались с его пальцев одновременно с моими.

Тот, что изображал пьяного, дернул метателем, но не выстрелил, лишь закричал:

— Взять живы…

Сфера лопнула. И над Круглой площадью повисла тишина. Такая тишина, от которой становилось больно ушам. Да, я не знала, как повторить заряд Рут, не знала, как загнать звук в сферу, но я знала, как загнать туда тишину. Звук — это вибрация, а все что от меня требовалось — это погасить эту вибрацию. Создать звуковую пустоту.

Честно говоря, я сама не знала, как это будет. Достаточно посеять зерно пустоты, и когда оно высвободится, когда сфера лопнет, все звуки устремятся к его центру, так как наш мир не терпит пустот. Я думала, заряд «съест» перепады давления, поглотит вибрацию. Эдакий отвлекающий маневр, который позволит мне сбежать или… не сбежать, а сделать один укол.

Реальность превзошла все ожидания. Не знала, что тишина может причинять боль. Острая пронзительная, от которой в ушах что-то выворачивается наизнанку. Кто-то упал, кто-то беззвучно кричал, как малыш на руках у румяной матери, что шла к каретному двору. Он покраснел и орал, открыв рот, но никто не слышал. Что-то невидимое и острое продолжало ввинчиваться в уши.

Рыцарь дернул головой, отмахиваясь от боли. Посвященный, которому не страшна магия, вот только я воздействовала не на него, и воцарившаяся тишина, заставила его промедлить. Лишь миг. Но мне этого хватило. Нам хватило.

Рука гвардейца опустилась, жалящая магия сорвалась в полет и… минуя Серого, впилась в упавшего пленника, в железнорукого. Седовласый маг тоже знал цену посвящению в рыцари. Белобрысый выгнулся дугой, открыл и закрыл рот, словно рыбка у Гэли в аквариуме.

Магистр Йен покачнулся, сфера лопнула прямо напротив него. Пустота притягивала, высасывала все звуки из окружающего пространства. Больше я ни на кого не смотрела. Крис был так далеко и так близко. Полшага, одно движение, два вдоха и три удара сердца. Все удары сердца на свете. Я почти упала на Оуэна, непослушными руками перехватывая иньектор, и втыкая острие в спину. С отчаянием наблюдая, как зеленоватая жидкость вытекает из трубки, как последние капли собираются на прозрачных стенах и исчезают в полой игле.

Громко хлопнуло, зерно пустоты не бесконечно и даже его можно заполнить.

Младенец закричал, кто-то поминал демонов и всю их родню до пятого колена, кто-то винил во всем Разлом, кто-то князя, а кто-то Серых, что собственно было недалеко от истины. Звуки чересчур громкие, и такие разные

— Хватит, Астер, — инструментариум вырвали у меня из рук, — Хватит фокусов, — магистр Йен тряхнул головой, из правого уха текла кровь, — Встать.

Виттерн был зол и не скрывал этого. Слишком резкими были его движения, когда он рывком поставил меня на ноги, слишком дерганными.

Бывший «пьяный» рыцарь прижимал к земле железнорукого, по телу пленника одна за другой пробегали судороги, с губ стекала слюна, хотя он оставался в сознании. Я могла лишь догадываться, как ему больно.

Хромой рыцарь стоял чуть поодаль и водил арбалетом из стороны в сторону, так и не решаясь выстрелить в убегающего гвардейца. Что это? Проснувшееся человеколюбие? Или приказ «взять живыми»?

— Нет, — закричала подбежавшая Серая и, схватив арбалет, дернула на себя, — Он нужен нам живым.

Значит, последнее. Площадь наверняка оцеплена

Седовласый нырнул за спины двум зевакам и скрылся в направлении Лунной улицы, что закрывала от нас вышка Дирижаблей. Странно, но никто из людей на площади, даже те, кто указывал на нас пальцами, даже не повернулись в его сторону.

Не только я сумела воспользоваться секундами отвлекающего маневра. Гвардеец вообще единственный, кто сохранил спокойствие на протяжении всего действа. Он не ругался, не психовал, как мертвый толстяк, не угрожал. Он вел себя словно… словно…

Я старательно отогнала пришедшую в голову мысль. Так и до сумасшествия недолго.

— Давай- давай поднимайся, — рыцарь в мокром пальто, тот, что изображал пьяного обывателя, поднимал белобрысого. Пленник уже пришел в себя, после атаки, во всяком случае, взгляд стал осмысленным. — И без шуток, — приказал Серый, когда из железной культи выскочило лезвие.

Хромой с арбалетом продолжал что-то втолковывать Жрице, но прицелиться в людей больше не пытался. Еще два рыцаря с серыми бляхами выскочили из-за полуразрушенной чаши купальни и поспешили к нам. Ребенок на руках у щекастой матери наконец-то замолчал. Крис не шевелился.

— Доставить арестованного в северную башню Академикума, — приказал магистр Йен, — И эту тоже, — он толкнул меня к двум подошедшим рыцарям и скомандовал, — Запереть.

— Но… — понятия не имею, что я хотела ему сказать, да и нужно ли было, это «но» вырвалось помимо воли.

— Никаких «но», Астер, вы почти приравнены к заговорщикам. Почти, — весомо добавил учитель.

— Это смешно! — сказала я, чувствуя, как один из рыцарей крепко схватив меня за руку, тянет назад. Чувствовала и с усилием удерживала огонь внутри. Во-первых, бесполезно, а во-вторых…

— Девочка, встала не на ту сторону, — железнорукий отрывисто засмеялся, вот только его смех больше напоминал сухой лай, старого брехливого кобеля с конюшни, — Когда-нибудь ты поймешь. Надеюсь. И если такой день наступит, найди меня, — Он посмотрел на меня, — Меня зовут Альберт, найди и…

— Найдет-найдет, — пообещала ему Серая, — В петле она тебя найдет, — и кивнула серым, — Уводите.

Меня потянули в сторону купальни, я обернулась на все еще неподвижного Криса. Девы, вы не можете быть столь жестоки! Только не сегодня!

Я едва не упала, споткнувшись, рыцарь промолчал, лишь ладонь на предплечье сжалась еще крепче. Линок сидел в грязном снегу, сжимая руками голову, а вот Оуэн…

— Догнать второго и доставить на остров, — продолжал отдавать приказы милорд, вытирая текущую из уха кровь, — И займитесь ранеными, не хватало еще, чтобы день Дев запомнился драками и смертями. Расколовшуюся чашу объявите знаком богинь, — мужчина поморщился и посмотрел на Аннабель, — Не мне вас учить…

Нас с железноруким заперли. Вернее, хотелось надеяться, что запрели его, а меня просто попросили подождать. В допросной Академикума. Во всяком случае, это казалось более обнадеживающим по сравнению с подвалом башни, куда увели мужчину.