Таблеточку, Ваше Темнейшество?

— Только она немного занята, — заметил Шорсейн, поглядывая на меня немного виновато.

— Занята? Кем? Разве я тут не одна с детьми жить буду? — настороженно спросила я.

— Не кем, а чем. Таблеточной машиной.

— Шорсейн, зачем вы поместили таблеточную машину в жилой комнате? — спросила я, чувствуя, что за всем этим скрывается какой-то подвох.

— Чтобы ей там было удобно? — неловко улыбнулся Шорсейн. — Наверное.

— Кому удобно? — тупо переспросила я. — Таблеточной машине неудобно?

— Ну да...

Нет, честное слово, я не ожидала, что Шорсейн действительно подтвердит эти слова. Эти вещи звучали не менее странно, чем питье ампул для внутривенного введения или же поедание ректальных свечей.

— Ну, вы же должны понимать, что нет никакой гарантии, что она не обидится? — спросил оборотень. — Эй, вы почему на меня так смотрите?

— Бедненький, — Ная бросила на Шорсейна на диво сочувственный взгляд. — Такой молодой, такой пушистый, а уже с такими проблемами.

— Ная, — одернул ее Мик, но весь эффект замечания практически полностью нивелировался еще более скорбным взглядом на оборотня.

— Эй, вы мне не верите? — сказал Шорсейн. — К предметам из другого мира нужно относиться с уважением, словно они живые. Это ведь реликвия из вашего мира…

— Я не верю в то, что реликвиям или вещам стоит придавать большое значение, — сказала я. — Но, разумеется, переубеждать тебя не буду. И тебе меня не советую.

Признаюсь, тогда я восприняла слова Шорсейна как попытку пошутить над детьми. Не только же им дана эта привилегия? Однако сейчас было неподходящее время: я хотела, чтобы Най с Наей сосредоточились на деле, а потому прервала Шорсейна. Но даже если бы я знала, что он серьезен, то поверить навряд ли бы смогла.

***

Три дня перед открытием аптеки за хлопотами пролетели абсолютно незаметно. Я была уверена, что работы будет немного, и я в неспешном темпе закончу подготовку к открытию, сделав запас настоев и настоек, пройдусь по лавкам травников, чтобы прикинуть цены, загляну к местным лекарям и узнаю, какие болезни распространены, а еще успею взяться за порошки. Тем более, что упаковкой сыпучих субстанций в бумажные капсулы Най с Наей овладели в совершенстве. Да и наказание прочувствовали от макушки до пяток. Теперь брат с сестрой синхронно кривились при виде бумаги, ножниц и... сахара. Неожиданный и приятный побочный эффект от заворачивания. Только что теперь делать с несколькими тысячами расфасованного по пять грамм сахара, если мы с Миком не любили, а Най с Наей то ли бледнели, то ли зеленели при его виде?

Решение нашел Мик:

— Продай его вместе с горькими настойками.

Сахар тут продавали по килограмму, да и стоил он намного дороже, чем у светлых. Поэтому темные многие вполне успешно обходились без него, предпочитая покупать сдобную выпечку или сладкие фрукты. Эту деталь вполне успешно подметил Мик, у которого оказалось на диво мало работы. Он лишь изредка следил за «наказанием» детей, а все остальное время рыскал по территории Темной Башни. Обстановку разведывал, так сказать. Что ж, хорошо разведал.

В общем и целом, планы у меня были хоть и большие, но вполне осуществимые. Вот только я совсем не учла, что темная сторона может разительно отличаться от светлой, а чтобы открыть какой-то бизнес на территории Темной Башни придется серьезно попотеть над документами. Передача дома в мою собственность, после проверка на яды, после перепись примерной продукции, которую я собираюсь продавать, после проверка магами нескольких препаратов на пригодность к употреблению...

Все это прошло быстро и достаточно легко (за что спасибо Шорсейну, которого Рэйвен буквально отдал мне в пользование), а маги даже пообещали вернуться сюда за покупками. Я хотела подарить им парочку настоев: я от этого не обеднею, а лояльность проверяющих — дело большое. Но получила категоричный отказ, что меня здорово удивило: я ведь не до проверки предлагала, а после, так почему же?..

Ответил Шорсейн:

— Потому что у Рэйвена строгие требования к проверяющим. И не только к ним. Даже я не могу попросить у тебя какое-то лекарство, пока официально помогаю тебе с работой, а о проверяющих и речи не идет — они после такого сразу угодят в тюрьму.

О, так вот почему Шорсейн наматывал круги вокруг стола, где я готовила валерьяну. Около шкафа, в торговом зале и везде, где слышал запах.

— Если Рэйвен вдруг узнает, что кто-то посмел подтасовать результаты проверки, то в лучшем случае изгонит со своей территории, отправив все имущество провинившегося в казну Темной Башни, — продолжил рассказ оборотен.

— А в худшем?

— Казнит.

Что-то любовь темных к казням меня порядком настораживала.

— А вдруг не узнает?

Шорсейн рассмеялся, словно я сказала какую-то гениальную шутку:

— Рэйвен? Не узнает? Да он знает все. Только не спрашивай, как умудряется — сам теряюсь в догадках. С другой стороны, Темная Башня процветает благодаря его усилиям, а на темных землях жить стало намного проще... Собственно, поэтому у него и нет свободного времени.

Шорсейн взглянул на меня искоса — пытался прочесть мою реакцию. Я сделала лицо «кирпича улыбчивого», позволяющего идеально скрыть все мысли и эмоции. Ну, это такое выражение лица с профессионально равнодушной улыбкой и пустым взглядом. Я часто использовала, когда клиенты приносили мне показать баночки с анализами или даже их живностью. Да-да, выращенной внутри. Бр-р-р! Как вспомню — аж передергивает.

А мою реакцию Шорсейн явно пытался понять по просьбе Рэйвена, который за все три дня даже ни разу не навестил нас с детьми. Я понимала, что он человек важный, занятый, да и работы после незапланированного отпуска, по слова Шорсейна, у него гора. По словам Шорсейна.

Но он вроде как намекал не только на деловые отношения, поэтому я была уверена, что он уделит мне чуть больше внимания. С одной стороны это расстраивало, а с другой я понимала, что относись он ко мне равнодушно, то явно бы не выделил своего помощника мне в помощь. И даже в день открытия Шорсейн присутствовал в доме то ли как помощник, то ли как охранник. И как будущий клиент — взгляды на полку с валерианой бросал вполне себе однозначные. Только что не облизывался — сдерживался. Один постоянный клиент у меня точно будет. И, возможно, второй: в дверь кто-то постучал.

— Входите! — попросила я.

Но стук — довольно странный, какой-то дробный — продолжился. Подивившись скромности посетителей на темной стороне, я пошла к двери, распахнула ее, после чего осознала одно: некоторые вещи останутся неизменными. А темная или светлая сторона роли не играет.

Глава 18

На пороге была ОНА. Ее можно было называть по-разному.

Той, что подарила мне первую надежду, что я не умру в этом мире голодной смертью. Или же мои первым клиентом. Моим самым приятным и тихим посетителем. Моим постоянным и надежным клиентом. Истинным последователем валерианово-спиртового культа.

А теперь и самым преданным мне (или валерьянке?) существом в этом мире.

Потому что только истинно преданный разумный (а сейчас я была в этом уверена — без разума как иначе отыскать меня здесь?) последует из благополучных светлых земель в страшные темные земли.

Да, да. На пороге сидела уже знакомая крыса, преданно заглядывая мне в глаза.

— Доброго утра. Настоечку валерьяны, уважаемая? — спросила я, отходя от двери и пропуская своего первого посетителя в аптеку.

Крыса деловито вошла. Честное слово, если бы она была человеком, я уверена — такую походку можно было считать модельной! Да и сама она выглядела как-то... интеллигентно? Шерстка гладкая, лапки чистые. Я ее только по чуть нестандартному окрасу узнала и маленькому шраму у уха.