Табу на вожделение. Мечта профессора

Вопреки ее стараниям, Каримов опять придвинулся к ней и яростно бросил:

— Нет, милая! Я пытаюсь удержать тебя от ошибки! И от ее последствий!

— От каких еще последствий?

— От страшных, полагаю! — впился в нее совершенно обезумевшим взглядом. — Я ведь даже не представляю, что сделаю с тобой, если ты ослушаешься!

Юля соскользнула со стола на пол и воинственно вскинула подбородок:

— Вот и проверим!

— Юля! — грозно.

— Дать бы вам по морде, Марат Евгеньевич!

Мужчина нежно провел костяшкой пальца по ее щеке.

— Лучше просто… дай! — сообщил чуть заторможенно. — Мне!

Молчание. Обоюдное рваное дыхание. Одичавший взгляд глаза в глаза.

И вспышка. Ослепляющая разум. Дурманящая сознание.

Скручивающая в клубок все ее внутренности.

Сложно сказать, кто из них на кого набросился.

Сложно определить, кто сдался первым.

Но уже в следующую секунду, глухо постанывая от удовольствия, они отчаянно целовались, жадно вгрызаясь в губы друг друга.

Это было сродни помешательству. Сродни чистейшему безумию.

Юля не могла противиться его напору. Она просто уплывала.

Однако все прекратилось так же внезапно, как началось. Девушка не сразу сообразила, почему он прервал поцелуй и резко отпрянул на безопасное расстояние. Лишь когда дверь его кабинета распахнулась, Попова сообразила — он услышал стук. Тяжело дыша, она медленно перевела свой растерянный посоловевший взгляд на вошедшего в помещение человека.

Нарушителем спокойствия оказалась Татьяна Петровна — их декан.

Маркелова начала верещать прямо с порога:

— Марат Евгеньевич, это что еще за новости с…

Вперившись в Юлю (раскрасневшуюся и наверняка взъерошенную) настороженным взглядом, женщина резко замолчала. Удивленно вскинув брови, переключила свое внимание на Каримова. Затем снова на Юлю.

Только спустя пару секунд, показавшихся вечностью, она спросила:

— А что здесь происходит?

* * *

В течение следующих двух пар Юля просто сходила с ума от беспокойства.

От страха неизвестности в венах стыла кровь. Воображение услужливо подкидывало все более ужасающие варианты дальнейшего развития событий. Нет, она не знала, о чем Маркелова беседовала с Каримовым, и как он объяснил ей, почему был застигнут наедине со своей студенткой в таком… провокационном внешнем виде. Все элементарно — ей не позволили узнать. Игнорируя вопрос Татьяны Петровны, Марат силой вытолкал Юлю за дверь. Называя вещи своими именами — он принял весь удар на себя.

А тот был неслабый, судя по всему. Ведь одногруппники без умолку трещали о том, что слышали крики, доносящиеся из кабинета Серпа, когда проходили мимо. И данный факт порождал самую настоящую панику в ее душе.

«Она догадалась, чем мы занимались? — рассуждала тревожно. — Или нет? Или да? Ой, мамочки! А если все же да? Господи, спаси наши головы!»

Однако в этот раз господь оказался глух к ее мольбам.

Сразу после звонка со второй пары в их аудиторию заглянула ближайшая помощница Маркеловой и голосом, от которого содрогнулись стены, проорала:

— Попова, в деканат!

Чувствуя, как от волнения цепенеют конечности, а внутренности сиротливо липнут к позвоночнику, Юля все же уточнила:

— А кто вызывает? Каримов?

Секретарь Татьяны Петровны закатила глаза:

— Разве я сказала, что тебя хотят видеть на кафедре? В деканат!

— Поняла я! — отмахнулась нервно. — Поняла! Спасибо!

«Черт! Черт! Черт!»

Деваться было некуда. Торопливо запихнув в сумку все свои вещи, она выскочила из аудитории, даже не попрощавшись с ребятами. Успокоиться не удавалось, хоть до ста мысленно считай, хоть до миллиона. И тем не менее в кабинет декана Попова вошла, сохраняя внешнюю невозмутимость.

— Татьяна Петровна, вызывали? — натянула на лицо дежурную улыбку.

Маркелова посмотрела на нее поверх своих очков, а после кивнула:

— Да, проходи!

Плотно прикрыв за собой дверь, Юля приблизилась к ее рабочему столу.

— Садись! — услышала в тот же миг и безропотно опустилась на предложенный стул. Ее сердце отчаянно барабанило в груди.

Во рту пересохло до противной горечи. В глазах плясали черные точки.

— Расскажи-ка мне, как у тебя дела? — добродушно улыбнулась женщина.

— Все хорошо…

— Ты уверена?

— Да.

— Тогда почему пропускаешь так много занятий?

— Я работаю параллельно…

— Угу! — задумчиво. — Зачем?

— Чтобы учебу оплачивать.

— А если я скажу, что больше не нужно?

— Чего не нужно? — недоуменно. — Работать?

— Оплачивать учебу!

На сей раз Юля не смогла сдержать слез. Они хлынули из глаз.

Ее плечи задрожали. В горле образовался комок.

— Не отчисляйте меня, пожалуйста! Я все отработаю!

Недоуменно нахмурившись, Маркелова встала и подошла к девушке.

Погладив ее по голове, попыталась успокоить.

— Ну, что ты в самом деле, Попова? Никто тебя не отчисляет!

— Но вы же сами сказали!

— Что?

— Что оплачивать учебу мне… — спрятав лицо в ладонях, она горько зарыдала: — …больше не нужно!

— Да, не нужно, — тяжелый вздох. — Но совсем по другой причине!

Стыдливо растерев по лицу соленую влагу, Юля вопросительно уставилась на декана. Женщина недовольно скривилась, покачала головой, но все же произнесла, пусть и с явной неохотой:

— Мы наблюдаем за тобой с первых дней. Ты достойно проявила себя в стенах ВУЗа. И в качестве исключения мы решили перевести тебя на бюджет.

— Это что, шутка? — переспросила, будучи не в силах поверить услышанному.

— Нет. Не шутка.

— Меня на бюджет? То есть… это значит… что… о, Боже! О, Боже!

Не помня себя от шальной радости, Юля завизжала как оглашенная.

Не справившись с эмоциями, вскочила на ноги и набросилась с объятиями на Татьяну Петровну, перепугавшуюся ее неадекватной реакции.