Таежная полиция

Бритоголовый сделал жест, и охранник, который все это время торчал за спиной Гурова, дернул за рукав.

– Пошли!

– Куда пошли? – заволновался Гуров. – Вы что? В конце-то концов…

Удар в солнечное сплетение заставил не только замолчать, но и согнуться пополам. Гурова вытолкали в коридор и погнали, но не к выходу, а в другой конец. Появившийся еще один человек отпер большим ключом железную дверь и втолкнул в нее пленника. Гуров не удержался и упал на бок. Дыхание все еще не восстановилось.

Держась за грудь и стараясь глубоко дышать, Гуров стал подниматься. Комната была небольшой и совсем без мебели. На полу валялось несколько грязных матрацев, сплошь заляпанных какими-то пятнами, такие же подушки и серо-коричневые шерстяные одеяла. У стены, чуть приподнявшись на локте, лежал человек с окровавленным лицом и пятнами крови на рабочей одежде.

– Привет, вы кто? – спросил Гуров, присев рядом на матрац и разглядывая избитого человека. Лет тридцать-сорок, интеллигент. Носил когда-то очки, но их отобрали или они разбились. Человек смотрел на новичка подслеповато и с болезненным прищуром.

– Я? – со стоном переспросил человек и закашлялся. – Дурак я. Кретин.

– Ну, это понятно, – снисходительно согласился Гуров. – Я тоже не шибко от большого ума тут оказался.

– Завербовались на работу?

– А что, сюда вербуются? Добровольно?

– А как же. Даже зарплату платят, большую…

– Слушайте, как вас зовут? – спросил Гуров, подсаживаясь ближе. – А то как-то неудобно разговаривать.

– Василием звали.

– Почему звали?

– А потому что убьют меня, – обреченно прошептал Василий. – И вас, наверное, тоже.

Понемногу сыщику удалось расшевелить избитого Василия, и тот стал рассказывать, кашляя, сплевывая кровь и морщась, когда пытался устроить поудобнее свое избитое тело на тощем грязном матраце.

Изначально, как потом узнал сам Василий, тут в самом деле располагался объект захоронения химических отходов. Но по мере его эксплуатации и расширения кто-то из специалистов обнаружил залежи урановых руд. Кто-то из предприимчивых людей, обладающих властью, решил добычу сделать тайной и заработать на этом очень большие деньги. Видимо, кто-то из местных властей знал истинное положение дел, но был куплен или находился в доле. Этого Василий не знал, а только предполагал. Постепенно завезли необходимое оборудование, а потом и рабочих. И делалось это страшным, варварским способом. Есть тут и нелегальные иммигранты-китайцы, есть и местные, есть люди и из других регионов, в основном специалисты. Людей вербовали, заманивали огромными заработками. Ставилось условие только одно: в связи с тем, что объект режимный и сильно удаленный, три года надо отработать на казарменном положении. Зарплату, как говорила местная администрация, перечисляли на счет. По истечении срока контракта обещали особенно добросовестным работникам перевод на другие объекты. Поближе к населенным пунктам.

– Урановый рудник? – опешил Гуров. – А где же карьер, горные отвалы, тяжелая техника? Я как-то себе добычу руды представлял иначе. Или тут шахты?

– Вы геолог? – спросил Василий. – Или инженер?

– Нет.

– Есть современные способы добычи, которые не требуют таких огромных земляных работ, – пояснил Василий. – Все гораздо проще. Многие думают, что уран – это нечто такое редкое и необычное, а он ведь очень широко распространен в природе. И основная его масса находится в кислых породах с высоким содержанием кремния. Здесь как раз и существуют такие благоприятные условия для формирования залежей. Забайкалье вообще богато уранитами, карнотитами и урановыми смолками. Здесь ведь древние докембрийские породы, и как раз они очень богаты ураном. Вот кто-то и нашел в этом месте жилу уранита и диоксида урана.

– Все понятно, а где же шахты?

– А нет шахт. Вы, конечно, правы – добыча урановой руды осуществляется в основном либо шахтным, либо карьерным способом – в зависимости от глубины залегания рудных пластов. Только сейчас около двадцати процентов урановых руд добывается способом подземного выщелачивания. Здесь его и используют. Прогрессивно, экономично, минимум построек и видимой со стороны техники. Природные соединения урана избирательно растворяются прямо в руде. Бурится скважина, закачивается определенный состав и так далее. Вам этого не понять.

– А все-таки?

– При подземном выщелачивании месторождение руды вскрывается системой скважин, располагаемых в плане рядами, многоугольниками, кольцами. В скважины подают растворитель, который, фильтруясь по пласту, выщелачивает полезные компоненты. Раствор, насыщенный соединениями урана, откачивается на поверхность через другие скважины.

– И что? Ядерную бомбу прямо здесь можно сделать?

– Да нет, что вы! Какая бомба! Чисто коммерческая ценность. Уран только что при изготовлении пищевых добавок не применяется. Это и декоративное, так называемое «урановое» стекло, керамические глазури, сплавы для изготовления мощных магнитострикционных материалов. Да мало ли! Но здесь, я думаю, не мелочатся. Я думаю, что обедненный уран здесь не обогащают, слишком сложно и энергоемко. Его в таком виде продают.

– И кто его покупает? Для чего он нужен?

– В авиационной промышленности, например, – усмехнулся Василий. – В каждом самолете «Боинг-747», к вашему сведению, содержится тысяча пятьсот килограммов обедненного урана. В основном это рулевые поверхности. А вообще он применяется в высокоскоростных роторах гироскопов, больших маховиках, как балласт в космических спускаемых аппаратах и гоночных яхтах, болидах «Формулы 1». В военном производстве тоже, если это вас интересует. Обедненный уран используется для изготовления сердечников для бронебойных снарядов, причем еще со Второй мировой войны. Это сплавы типа «Стабилла». Думаю, что отсюда обедненный уран гонят через Китай в Корею, а может, и китайские фирмы покупают тоже.

– Значит, чисто рабский труд? – пробормотал Гуров. – Странно, я всегда считал, что на таких сложных работах, где нужен квалифицированный труд…

– Нет, тут работают добровольно, – с горечью возразил Василий. – Немногие догадываются, что контракты заканчиваются ямой для трупов где-нибудь в дальнем конце территории. А кто догадывается, то попадает туда раньше срока.

– Понятно, – ответил Гуров, поднимаясь на ноги и осматривая помещение. – Значит, меня к вам бросили, потому что моя песенка спета. Расскажете вы мне, не расскажете – значения это для них уже не имеет. Надо бежать отсюда, пока они не очухались.

– Отсюда не убежишь…

– А вы пробовали?

– А почему я, по-вашему, тут лежу в таком виде? – горько усмехнулся Василий.

– Вот что, браток, – присел Гуров к раненому. – Обещай мне, что ты не умрешь! Цепляйся за жизнь из последних сил, как можешь цепляйся. И как не можешь тоже. Ври, убеждай, истерику закатывай, но сделай все, чтобы тебя не прикончили. Ты же, как я погляжу, ценный специалист для них. Вот и играй на этом. Наплюй на самолюбие, валяйся в ногах, вымаливай жизнь, хоть собачью, но жизнь. Они могут поверить. Говори, что будешь работать, как раб будешь, только бы не убивали. А я сбегу, не волнуйся. И тогда мы эту лавочку прикроем. А если не смогу, то все равно им скоро конец, поверь мне. Несколько дней продержись, Вася, прошу тебя!

Гуров говорил так горячо, что в глазах раненого инженера появилась надежда. Выхода было два. Либо попробовать сейчас, либо потом. Что будет потом, Гуров ждать не хотел, потому что не верил, что оно ему чего-то сулит. Сыщик подошел к окну и осмотрел решетку. Никто отсюда бежать не пробовал, потому решеткой давно никто из охраны не занимался. Решеточка-то не очень надежная. Собственно, два горизонтальных прута вмурованы в кладку, и их не вывернуть. А вот два вертикальных приварили уже потом, когда стена с оконным проемом была построена. Эти два прута просто прихватили сваркой, чтобы человек не смог пролезть или согнуть решетку.