Таёжные походы. Рассказы. Часть 1

Странно, но это подействовало на толстяка и на остальных разгильдяев в классе, и учить стало легче...

По окончанию года практики, он перебрался на юг Байкала, уже на постоянную работу в школе, в посёлок Култук, где была новая, недавно построенная десятилетка, в которой Володя, начал преподавать физику в старших классах.

Одиночество, жажда любви и понимания, сделали его жизнь здесь, грустной, но наполненной мечтами и походами в тайгу и по берегу Байкалу.

Его заинтересовали некоторые проблемы физики, связанные с уникальным водным наполнением озера и он, почитывая специальные научные журналы, увлёкся изучением водных масс Байкала.

Жил он на квартире, а через дом, жила десятиклассница Наташа, с которой он познакомившись на уроках, вместе, особенно зимой, в предутренней темноте, ходил в школу. Володя и не заметил, как влюбился в эту тихую, красивую девушку...

Наташа между тем, тоже увлеклась молодым учителем, да и было за что - он был человеком волевым, талантливым, начитанным и верным, то - есть серьёзным...

К тому времени, как Наташа заканчивала школу, Володя основательно втянулся в научную работу, ходил на местную гидрологическую станцию, а когда узнал, что его однокурсник, Витя Пертцик, поступил в институт Земной Коры, в лабораторию источниковедения, встретился с ним и узнал, что заведующий лабораторией набирает новую команду.

Дело было весной, и Володя подал свои документы на место в этой команде. Характеристики отовсюду были хорошие: в школе, он своими руками оборудовал физический кабинет и завлаб Вечеров, конечно, был рад получить в лабораторию, "рукастого" младшего научного сотрудника...

Получив комнату в малосемейном общежитии, в престижном Академгородке, он её благоустроил и поехал в Култук, просить руки Натальи. Она к тому времени, училась в институт народного хозяйства и тоже жила в городе, в общежитии. Конечно, они встречались, конечно, обнимались и даже целовались, но Наташа выросла в строгой семье и без согласия родителей замуж пойти не могла.

Отец её, когда Гусев появился в их доме, выслушав сбивчивое предложение, жениха, нахмурился, заходил из угла в угол, потом позвал жену в другую комнату, поговорил с нею вполголоса и, наконец, выйдя в гостиную и строго глядя на Гусева, объявил: - Наталья хочет замуж за тебя - все глаза выплакала.. Мать тоже не против - и, помолчав, закончил - Ну и я тогда не против!..

... Назначили день свадьбы, и в Култук приехал отец Володи. Родители понравились друг другу и на свадьбе, в шумном застолье, пели вместе песни и обнимались, называя друг друга уважительно по имени и отчеству...

На третий день, молодые уехали в город и поселились в Володиной комнатке...

Через девять месяцев, Наташа родила мальчика и перевелась в институте на заочный...

... Всё это Гусев рассказал мне за длинный, тёплый летний вечер, который мы просидели за столом, в моей маленькой избушке, на краю Нахаловки. Наташа с сыном, давно ушла домой, а мы всё разговаривали. Мои дети тоже уснули, жена домывала посуду, а мы вышли во двор. Тихая, летняя ночь опустилась на землю, на широкую долину реки Ангары, на берег пруда, рядом с которым стоял наш домик. В заросшем, тинистом водоёме лениво плескалась крупная рыба. В прохладе вечера далеко разносился лай собаки на другом краю посёлка, и скоро ей ответила вторая...

Ярко засветились электрические лампочки во дворах и над входными дверьми, неказистых избушек. Здесь был отдельный от города мир пыльных, почти деревенских дорог, зелёных огородов с покосившимися оградами и уличных деревянных туалетов. Город с высотными домами, асфальтом, гуляющими после кино прохожими, был недалеко, но не виден, словно его и не было. Атмосфера была деревенская, спокойная и малолюдная и потому, здесь думалось и вспоминалось хорошо.

Володя устав от разговоров, о чём - то глубоко задумался. Наверное, вспомнил свой уральский посёлок, с лающими во дворах собаками, деревянными столбами, на которых висели тусклые, запылённые лампочки под металлическими ржавыми "абажурами", и деревянные одноэтажные дома, в которых и летом и зимой ложились по свету, хотя и просыпались рано...

...Зимой Наташа родила второго сына. Володя Гусев получил двухкомнатную квартиру, стал старшим научным сотрудником, и смастерил прибор для измерения температуры придонных слоёв воды в озерах. Он написал диссертацию по результатам показаний этого прибора и через месяц собирался защищаться.

Мы редко виделись, но в один из дней начала весны, договорились вместе сходить на глухариный ток, который я нашёл в тайге, километрах в двадцати от города, давным-давно и на котором уже добыл в разные годы, около десятка глухарей...

Наташа в это время не работала, сидела со вторым сыном - грудничком и потому легко отпустила Володю на ночь, с пятницы на субботу.

В пятницу, к вечеру, подул ветер, и набежали тучи. Я зашёл к Володе уже с рюкзаком и поболтав с Наташей, пока Володя упаковывался, весело пересказал все нахаловские новости...

Наконец Гусев закончил сборы, и мы отправились...

Мигом дошли до автобусной остановки, но там ждали рейсового автобуса около получаса и не дождавшись, пошли пешком. Выйдя за город, по жёсткой, грунтовой дороге, долго поднимались в гору, на водораздельный хребет, и наконец вышли на гребень цепи пологих холмов, отделяющей, многокилометровую долину Ангары, от короткой, но тоже широкой пади, по которой текла таёжная речка Кая..

Лесные названия, в этом районе носили древние, не - то бурятские, не - то тунгусские названия и звучали необычно красиво: Кая, Курма, Ола, Хея...

Хотя ни бурят, ни тем более тунгусов в окрестностях не было уже лет двести...

На западе, солнце садилось в тучи, а это первая примета плохой погоды, под утро и на завтра. Но я говорил Володе, что весной всё неустойчиво - с вечера тепло, но ветрено, а к утру может сильно похолодать и солнце поднимется над горизонтом ясное, словно умытое...

Сумерки постепенно превратились в ночь, а мы ещё и половины пути не прошли. Дорога, обезображенная грузовиками и таянием снега, становилась всё хуже: из под снега вылезла осенняя распутица и в темноте легко было провалиться, соскользнуть в большую лужу.

Мы шли и разговаривали о природе. А точнее, говорил Володя, а я слушал, изредка поддакиванием показывая, что слушаю внимательно...

У нас, на Урале - рассказывал он - рядом с посёлком стояли чистейшие

сосновые боры, вперемежку с моховыми болотами. И на этих болотах, морозными апрельскими утрами, "играли" глухари. Да как играли!

С рассветом диковинные, древние птицы начинали драться между собой

свирепо и кроваво, выщипывая крепкими, загнутыми клювами друг у друга перья из груди и из шеи...

Как - то, когда я подрос, отец взял меня на ток... Мы долго куда - то брели

в темноте, хлюпая резиновыми сапогами по болотным лужам и лужицам..

Потом сели на высокую кочку и тоже невыносимо долго слушали ночную,

страшную тишину. Только на рассвете, отец различил где - то далеко глухариную песню и ускакал в ту сторону, приказав мне ждать его на месте.