Таёжные походы. Рассказы. Часть 1

Я сидел, дрожал от холода, встречая ярко - алый рассвет, когда вдруг,

откуда - то из бескрайних болот прилетели большие чёрные птицы - глухари и серые меньшие по размерам глухарки. Капалухи - глухарки стали кормиться клюквой, словно рассыпанной чьей - то щедрой рукой по кочкам, а мрачные, злодейского вида глухари - драться.

Это было чудовищно азартное зрелище, для меня, тогда подростка, свято

верившего, что драться можно только будучи злым человеком или хищником... Но озадаченный этим всплеском инстинктивной агрессивности, я забыл про холод и одиночество...

Глухари - петухи, как рыцари в чёрном, быстро - быстро бежали в разные

стороны, потом разворачивались и взлетев на высоту человеческого роста, неслись навстречу друг другу, а столкнувшись в воздухе, грудь в грудь, с треском перьев, били один другого крыльями и клевались. Потом словно по команде, они расходились - разбегались в стороны, и всё повторялось сначала, снова и снова...

Ещё на рассвете, в сосновой рощице, торчавшей на горизонте, бухнул

выстрел и эхо, прокатившись по округе, пропало. Я забеспокоился, делал разные драматические предположения, но когда прилетели глухари, я обо всём забыл...

Потом, уже почти рядом грохнул второй выстрел и вскоре я различил,

фигуру отца, с чем - то чёрным в обеих руках. Мои глухари, словно испарились, исчезли, пока я вглядывался вдаль - всё тогдашнее утро было наполнено чудесами...

Наконец, отец, тяжело дыша подошёл, и я разглядел в его руках двух птиц,

длинношеих, с красными бровями, над прикрытыми серой пленочкой, маленькими глазками, с бело - зелёными клювами, напоминающими по форме орлиные...

Я долго ощупывал их тяжёлые, ещё тёплые покрытые плотными перьями

тушки, дёргал за "бороду" под клювом, осматривал сильные крылья и когтистые, покрытые роговыми чешуйками, лапы, делающие такие красивые следы - ёлочки на снегу.

Когда я рассказал отцу, о том что видел, он усмехнулся и ответил, что мне

Повезло, и я видел глухариную свадьбу и драки петухов на этом жестоком празднике любви.

...Володя, рассказывал всё это увлечённо и красочно и я заслушавшись, вдруг оступился в яму наполненную водой и мокрым снегом и мгновенно набрал ледяной воды в сапоги.

С испуганным уханьем, я выбрался из глубокой колдобины и чертыхаясь стал выжимать портянки и носки. Володя хохотал и неумело пытался мне помочь. Я тоже не очень горевал, потому что весной можно иногда провалиться и по пояс...

Вскоре, мы продолжили путь и только к середине ночи дошли до широкого болота, полного воды, с двух сантиметровой коркой льда на поверхности. Долго решали - где лучше пить чай - на той или на этой стороне и в конце концов договорились, что перейдём на ту сторону, а там уже будем жечь костёр и сушиться и пить чай до трёх часов ночи, а потом уйдём на токовище.

Чтобы сохранить сапоги и портянки в сухости, Володя решил преодолевать водную преграду в кедах, на босу ногу. Я же шёл в сапогах и посередине болота, оступившись, набрал воды в оба, до краёв. Портянки, я тоже снял ещё на берегу и голые ступни хлюпали в сапогах, норовивших свалиться и навсегда остаться в болоте.

Надо отметить, что я хронический ревматик и потому не терплю холодной воды, что в детстве не мешало мне купаться и плавать с ранней весны до поздней осени, ото льда, до льда...

Однако здесь было другое дело. Я пробыл в ледяной воде почти десять минут и потом, когда выбрался на берег, от боли в суставах принялся выть и хохотать, как сумасшедший. Это было похоже на истерику, и Володя испугался.
– Потерпи, потерпи, потерпи - бормотал он, тычась в темноте под кусты, отыскивая сухие ветки для костра.

Я не мог стоять на месте после пережитого болевого стресса и потому бегал кругами, пыхтел сквозь зубы и собирал сухой хлам из под деревьев.

Наконец огонь разгорелся, чай закипел и хотя место было не очень подходящее - сырое и в зарослях густого холодного кустарника - мы попили, поели и наконец согрелись...

Пока не торопясь допивали чай, разговор случайно зашёл о человеческом страхе, и мы рассказали каждый свою историю, иллюстрирующие состояние большого страха, почти паники...

Начал Володя...

Когда я работал в деревне, на Лене, я редко ходил в лес, не знаю почему. То

ли знакомых хороших не было, то ли я невольно побаивался выходить, в дремучую тайгу, начинающуюся сразу за околицей. В той деревне, нередко, медведи выходили на окраины, а волки, осенью и в начале зимы, казалось выли в районе ближних покосов.

Но как - то весной, в такую же пору, я не удержался и ночью пошёл за

деревню, в лесистые поля - покосы, скорее всего чтобы себя проверить и доказать, что я не трус. Взял с собой, какое - то древнее хозяйское ружьишко, со старыми же зарядами, в надежде, если что, хотя бы звуком выстрелов отпугнуть "кровожадных" хищников.

В темноте я прошёл мимо сараев колхозной конюшни и слышал как в

тревоге, затопали в них кони. Над конюшней горел одинокий фонарь, со скрипом раскачивающийся на столбе, под порывами прохладного ветерка.

И тогда, когда я миновал круг света от фонаря и окунулся в темноту, из

этого мрака, вдруг, с противным верещаньем, выскочило неизвестной породы, серое с белым существо, и стало кусать меня за ноги.

Видимо, я ожидал страшного в душе, и потому испугался до судорог, до

столбняка. Я пытался отпихнуть существо сапогом, но делал это очень вяло и неумело. Я забыл, что у меня за плечами висит заряженное ружьё. Ужас сковал моё тело. И тут, неведомое мне животное, вдруг прекратило свои атаки и исчезло во тьме.

Я тут же повернул обратно и только придя домой и включив электричество,

немного успокоился...

Володя помолчал, положил несколько веточек в затухающий костёр и подытожил: - Я до сих пор не знаю, что это было!..

Допивая приторный от крепости и сладости чай, я начал свой рассказ...

Ты, конечно, заешь, что человек очень боится и даже ужасается пустякам,

когда он в лесу или в доме один. И не зря...

Я на своём опыте убедился, что одного, одинокого человека, даже заяц не