Таёжные походы. Рассказы. Часть 1

Привычно и быстро насобирав валежника, Артур развел огонь, сварил очередную кашу, но добавил к каше рыбные консервы, и это стало небольшим праздником. Одолевало вязкое однообразие: тяжелый рюкзак, пот, мошкара и усталость...

Дневной жар, к счастью, сменился вечерней прохладой, комаров стало меньше и. поужинав, он долго сидел у костра, пил чай и смотрел на закат, на незаметно растущие тени, охватывающие все большие пространства вокруг.

Сквозь прогалину ручьевой долины был виден крутой склон горного хребта, по гребню, уставленному острыми скальными вершинами, в небольших крутых распадках, рассыпаны были, пороховой серости курумники. Ниже, под ними, в безлесых расширяющихся к низу падях, солнце еще освещало лесные чащи и прогалы круглых полян...

Потом остались на солнце, только эти гребни, освещённые последними лучами, откуда-то из-за спины, со стороны далекого уже Байкала.

Костер быстро прогорел, но, накинув на плечи спальник, Артур, полулежа, на локте, долго смотрел на угли, из которых сочилось невидимое пламя, мелькая желто-красными язычками, выше превращаясь в теплый воздух и дым...

... Большой коричнево-рыжий медведь с линяющей клочковатой шерстью, в сумерках вышел неслышно на край поляны за спиной Артура, плавно всплыл на задние лапы, поводил большой треугольной башкой с большим черным носом и маленькими глазками. Принюхался, заметил, наконец, костер, проворно повернулся и так же неслышно исчез легкой трусцой, неожиданной для такого большого зверя.

А Артур Рыжков вспоминал город, холодную пустоту набережной Ангары, широкий асфальтированный проспект, с гуляющими, звук ударов по теннисному мячу, восклицания игроков, красноватый цвет покрытия теннисных кортов, строй тополей вдоль притихших, полусонных, улиц, белый силуэт бывшего губернаторского дома, на набережной...

... Костер погас, дым попал в глаза, и он, смахнув набежавшую влагу, словно проснувшись, осмотрелся. Деревья большие и маленькие, одно около другого, а внизу кусты ольхи и багульника, составляли густой подрост. Тайга вогнутым ощетинившимся пространством поднималась все выше, выше, а справа, там, где река, - лес стоял стеной, и ничего не было видно далее ста шагов...

Артур поднялся, тяжело потянулся, чувствуя непомерную усталость мышц, топором вырубил два колышка, вогнал их в землю по обе стороны полутораметрового соснового стволика, сверху положил еще одно, разложил полиэтилен под этим низеньким заборчиком, одну часть в виде подстилки, другую в виде покрывала. Сверху постелил спальник, и потом уже развел ночной костер вдоль лежанки.

За работой незаметно наступила ночь, и разгоревшийся костер осветил чащу за ручьем, сделав ее непроницаемой. Свет был ярок перед лежанкой, но рассеивался на поляне позади костра...

Вновь зарядив обрез крупной картечью, положил его на землю в головах, и ворочаясь и устраиваясь поудобнее, лег. "Изголовьем к востоку - почему-то повторил он буддистскую фразу и стал смотреть на игру пламени в ярком костре.

Человек, вскоре задремал и не просыпаясь, надвинул на себя вторую часть спальника и полиэтилена. Костер прогорел. Стало темно и холодно. Угольки сквозь пепел поглядывали на небо ярко-красными глазками...

Медведь еще раз появился на поляне, понюхал воздух, обошел спящего по большой дуге, краем поляны, перешел ручей и, потрескивая валежником, ушел, растворился в необъятной тьме под мерцающими далекими звездами, на черно-бездонном небе...

Проснувшись, дрожа от холода, Артур положил в костер веток, потом сухих стволов, сверху два-три березовых, чтобы дольше горели, и снова, согревшись работой, уснул...

Так, он поднимался и разводил костер несколько раз, пока не наступил рассвет...

Темнота рассеялась, обозначилась линия хребтового гребня, воздух на востоке посветлел полосой, и незаметно рассвело. Начавшийся новый день долго не хотел показывать солнца, но, наконец, не удержался, и первые лучи пронзили пространство и упали на темный, сонный лес.

Сквозь липкий, неотвязный сон, Артур слышал пенье птиц, стук дятла по сухостойной ели без хвои, но не мог заставить себя проснуться, незаметно сползая к потухшему костру и кутаясь в спальник.

Солнце поднялось над лесом, когда Артур, с трудом открыл глаза. От холода подрагивая всем телом, засуетился, подложил дров, поставил котелок и не торопясь умылся. Заварил чай смородинными веточками, сыпанул туда заварки из пригоршни, отворачивая лицо от жара, снял котелок с тагана и сел завтракать...

... И так было каждый день, каждую ночь, каждое утро...

Прошло восемь дней...

Путешественник отощал, зарос щетиной по самые провалившиеся, с темными синяками, глаза. Но и попривык, втянулся. Рюкзак стал вдвое легче и уже не так давил на плечи. Постепенно поднимаясь по долине Верхней Ангары, он дошел до перевала, перевалил седловину по петляющей тропе, и попал в высокую безлесую долину, между двумя каменистыми гривами.

Проходя через мшистые мари, впереди, под пиками елей, торчащих обгорелыми стволами, увидел стадо северных оленей, которые, заметив человека, поскакали в сторону гор и исчезли в крутом распадке справа.

Еще он видел следы медведицы с двумя медвежатами, какое-то время шедших по тропе, и даже оставивших на ней колбаски черного, ссохшегося помета. Артур насторожился, но следы вскоре ушли куда-то в сторону и, пройдя еще несколько километров, он сел обедать у горного ключа, бьющего из ямы, заполненной мелкими камешками.

Остановившись на границе сползающего со склона стланика, он, из одних сухих, до громкого треска при переломе, веток, развел костер и под прохладным ветром, сдувшем вниз, в еловые, мрачные пади, всех комаров, поел и попил чаю, разглядывая широкую долину впереди и внизу, и горные склоны противоположного высоко-вершинного хребта...

Спустившись в приветливую, теплую и сухую долину с зарослями прямоствольного сосняка на песчаных склонах, тропа, не доходя до речки, свернула влево, и здесь неподалеку, на берегу таежной речушки, под крупным кедром, Артур заночевал.

По карте он видел, что отшагал от Нижнего более двухсот километров, и осталось почти столько же.

Ночь была на редкость теплая, дрова сухие и жаркие, и потому он хорошо выспался, а проснулся отдохнувшим, повеселевшим. Утром, с аппетитом съел вчерашнюю оставшуюся в котелке кашу и, насвистывая, тронулся в путь.

Тропа шла достаточно далеко от реки, и с высоты предгорий он увидел первые озера, блеснувшие серебряной монеткой внизу, там, где петляла невидимая речка Муякан. А справа и впереди громоздились крутосклонные горы с остроконечными пиками. Курумник, сползая по долинам, доходил кое-где почти до тропы, стланик, цепляясь корнями за землю, рос, казалось, прямо из гранитных валунов, наползающих один на другой, похрустывающих под ногами корочкой окаменевшего мха.

Однако, после обеда тропа стала спускаться в расширяющуюся долину и пошла низом, вдоль цепочки озер. Повсюду были видны следы лосей, оленей и медведей.