Тагу. Рассказы и повести

— Без крови враг ничего не уступит, — выкрикнул свое излюбленное изречение Зосиме Коршиа.

— Кровь проливают только большевики. Вот они уж действительно никак не насытятся кровью, — сказал Жваниа.

— Клевета это, господин Жваниа, — остановил его Варден. — И вы сами знаете, что это клевета. А вот вы, меньшевики, — хотите кровопролития. Разве не потому вы призываете народ в поход против большевиков?

— Против захватчиков! — сказал Жваниа.

— Надоела нам ваша демагогия, — оборвал его Тариэл Карда.

Жваниа медленно повернулся к Тариэлу и, с трудом сдерживая себя, сказал:

— Я вас не приглашал слушать меня… я говорю с народом.

— Народ давно вас не слушает, — усмехнулся Тариэл Карда.

— Это вас, большевиков, не хочет слушать народ, — возразил Жваниа.

— А мы сейчас увидим, кого слушает народ, — сказал Карда.

— Вы мне угрожаете? — вспыхнул Жваниа.

— Не Тариэл Карда вам угрожает, а народ, — сказал Варден.

— Вы слышите, что он говорит, люди? — перегнувшись через перила, крикнул Жваниа. — Оказывается, грузинский народ угрожает своему родному правительству. Вот до чего доболтался этот большевистский комиссар.

— Правду говорит комиссар, чего там, — Элизбар Кварацхелиа хотел выйти вперед, но его удержал Манча Заркуа.

— Пусти, Манча, тошнит меня от господских речей, — сказал Элизбар своему другу Кварацхелиа.

В толпе зашумели, послышались возгласы:

— Хватит! Не хотим больше слушать меньшевиков!

— Не верим им!

— Пусть убираются ко всем чертям!

Жваниа резко повернулся к Тариэлу Карда:

— Очень сожалею, что мы выпустили вас из тюрьмы, товарищ Карда.

— Так бы вы нас и выпустили, — рассмеялся Карда, — это народ заставил ваше правительство выпустить из тюрем большевиков, и, кроме того, я уже давно не ваш товарищ, господин Жваниа.

— Извините, ошибся, — пожал плечами Жваниа. — Это я еще по старой привычке назвал вас так. Боже спаси — теперь мы, конечно, не товарищи, мы враги.

— Долой меньшевистское правительство! — крикнули из толпы.

— Да здравствует социалистическая Грузия!

— Мы против того, чтобы один класс господствовал над другим, — продолжал Евгений Жваниа. — Равноправие всех честных людей — вот что такое истинная демократия.

— В чем же равноправны мы с Чичуа? В чем? — спросил Зосиме Коршиа.

— Пустите, я ему задам, этому вралю, — опять сорвался с места Гудуиа Эсванджиа, но его снова удержали.

— Вы будете равноправны, уважаемые, будете! — сказал Жваниа. — Мы сделаем так, чтобы и у вас и у Чичуа было столько земли, сколько вы сможете обрабатывать…

— Никто не видел земли, обработанной Чичуа.

— Со времен Адама набивают они себе желудок тем, что добыто чужим трудом.

— Скоро и у них желудки высохнут от голода.

— От имени партии обещаю, что земля будет ваша, народ!

— Вы уже много раз это обещали, — сказал Зосиме.

— Это правильно, мы пока не все свои обещания выполнили, — Евгений Жваниа видел, что большинство людей на площади уже не слушает его. Он был на грани отчаяния — "все пропало, все пропало", но приказал себе — не сдаваться, ни в коем случае не сдаваться. — И я от имени партии откровенно заявляю вам — да, мы затянули окончательное решение вопроса о земле. И да будет вам известно, что лично я не одобрял и не одобряю эту затяжку… Вы сделали то, что должны были сделать мы, вы силой поделили землю, которую и без того Чичуа собирался отдать вам.

— Знаем, как он собирался…

— А когда ваше правительство оставило ему всю землю, почему он тогда не отказался? — сказал Манча Заркуа.

— Чичуа не давали нам никакой земли.

— Они не согласились и на треть урожая.

— Нет, теперь нас уже не обманут, — разом закричали Иванэ, Нестор, Зосиме.

Уполномоченный правительства Аполлон Чичуа отошел в глубь балкона. Эти смутьяны могут и зашибить.

— Я повторяю, я уже в который раз повторяю: наша ошибка и, если хотите, вина в том, что мы не сочли земельный вопрос первостепенным, — сказал Жваниа. — И вот… до сегодняшнего дня не удосужились заняться им вплотную.

— Зато теперь мы удосужились, — сказал Элизбар Кварацхелиа.

Член учредительного собрания закашлялся, чтобы выиграть время для обдумывания ответа, но ничего не придумал и предпочел сделать вид, что просто не слышал этих слов.

— Сегодня мы должны думать не о том, как бы набить себе желудок… — сказал Жваниа.

— Об этом не думает только сытый, — сказал стоявший у гроба Шамше Акбардиа.

Евгений Жваниа и на это решил не отвечать.

— Сегодня каждый человек, любящий родину и свободу, должен противостоять врагу, который без объявления войны выступил против нас, — Жваниа прокашлялся, прочищая горло. — Эти варвары уже задушили Армению и Азербайджан и теперь хотят поработить нашу Грузию, но это им не удастся. Грузия сегодня сильна, как никогда. Сегодня восток и запад Грузии едины: народ грузинский сплотился духовно. Отныне начинается наша новая история. Это будет история нашего национального обновления и свободы. И потому мы провозглашаем — независимость или смерть.

— Да, господин Жваниа, что верно, то верно — с сегодняшнего дня начинается новая история Грузии, — сказал Варден. — Но историю эту напишет не меньшевистская власть, а наше правительство.

— Какое ваше правительство? — крикнул Джаба Кобахиа.

— Большевистское правительство Грузии.

— Кто испек такое правительство? — завопил Антимоз Дгебиа.

Жваниа не дал Вардену ответить.

— В Шулаверах собралась кучка грузинских большевиков, — бросил он в толпу. — Эти изменники называют себя правительством Грузии. Слышите, друзья, изменники называют себя нашим правительством. Только большевики способны на такое кощунство! Но грузинский народ и слушать не хочет об этом самозванном правительстве… учредительное собрание — высший орган нашей республики — единогласно объявило этих молодчиков врагами грузинского народа, — продолжал Жваниа. — У них будет отобрано все имущество, если только оно есть у этих бродяг. Постановлением учредительного собрания они объявлены вне закона.

— Учредительное собрание, которое вы изволили назвать высшим органом республики, уже потеряло свои права, господин Жваниа, — сказал Варден Букиа.

— Это говорите вы, большевики, стремясь подорвать демократическую Грузию. Вы объявляете ее правительство свергнутым, вы утверждаете, что, мол, взошло над Грузией солнце пролетарской революции, вы распространяете ложные слухи о том, что началось восстание и что повстанцы идут от города к городу, от деревни к деревне и что они приближаются к Тбилиси, называя его столицей реакции… Слышите, сестры и братья, — эти большевики называют Тбилиси столицей реакции. Но это еще ничего, — ораторствовал член учредительного собрания, — фантазия большевиков не знает границ — они распространяют прокламации о том, будто бы правительственные армии и гвардия складывают оружие и присоединяются к восставшим. Но вы сами видите, какая это неправда! Вот она, ваша верная, отважная гвардия, — воскликнул Жваниа, указывая на гвардейцев. — она защищает вас, служит вам…

Вахтанг Глонти усмехнулся в усы.

Закро Броладзе и Ричард Болдуин переглянулись. — Прекрасно служит — стреляет по нас из пушек. — И топчет лошадьми! — крикнули Евгению Жваниа снизу.

— Не нас, а вас она защищает, — сказал Беглар члену учредительного собрания.

Евгений Жваниа отмахнулся от этих слов. Сейчас, кроме самого себя, он никого слушать не мог и не хотел. И он продолжил свою речь, намереваясь довести ее до конца. Он был довольно опытным оратором, член учредительного собрания Евгений Жваниа.