Таинства и обыкновения. Проза по случаю
Шрифт:
«Совокупное воздействие» и восьмой класс старшей школы
Cразу в двух школах штата Джорджия родители тамошних старшеклассников воспротивились тому, что их детям на домашнее чтение задали современную прозу. Такое по всей стране происходит регулярно. Случайно заглянув в книгу, рекомендованную его отпрыску, папаша натыкается в ней на пассажи с эротикой или бранью и тут же бежит разбираться со школьным начальством. Иногда дело завершается увольнением педагога (как в Джорджии), что в свою очередь вызывает повсеместные протесты в либеральных кругах.
В Джорджии такие случаи связаны с книгами Стейнбека и Джона Хёрси [80] . Скандал вокруг романов «К востоку
80
Джон Хёрси (1914–1993) – американский писатель и журналист, военный корреспондент, за пределами США более всего известный как автор очерка «Хиросима» (1945).*
81
«К востоку от Эдема» (1952) – роман американского писателя Джона Стейнбека (1902–1968), хроника жизни семейств Гамильтон и Траск. Ряд «откровенных» сцен в романе связан с историей знакомства Адама Траска с Кэти Эймс.*
82
«Колокол для Адано» (1944) – роман Джона Хёрси, действие которого происходит в вымышленном городе на Сицилии, основанный на событиях «Сицилийской операции» (захвате Сицилии войсками антигитлеровской коалиции летом 1943 г.) и последующем налаживании «послевоенной» жизни.*
83
Намёк на ветхозаветную «Песнь песней».*
Мистер Хёрси лично обратился к инспектору штата по делам школьного образования с письмом в защиту отстранённого от работы преподавателя. Он подчёркивает, что книга написана не ради скандала, а для проникновенного разговора о природе демократии, оказывая «совокупное воздействие». Книгу при судебном разбирательстве ведь оценивают не по отдельным фрагментам, а по «совокупному воздействию» её на читателя.
Мне не хочется комментировать значение этих частных случаев. Меня заботит, какие книги надо читать в восьмом и девятом классе, и оба примера указывают лишь на бессистемный подход к литературе в старших классах наших школ. Подразумевается, что существует казённый список книг, «безопасных» для включения в список литературы для чтения учителем, а рекомендация – уже дело педагога.
Учителя литературы бывают плохими, хорошими и безразличными, но куда чаще её преподавание доверяют любому, кто разумеет на нашем языке. А поскольку несколько романов в одну хрестоматию не втиснуть, решающую роли при выборе произведения играют эрудиция и вкус преподавателя – характеристики в лучшем случае относительные. В большинстве случаев учитель советует то, что, по его мнению, увлечёт его учеников и не даст им скучать. Увлекательное и нескучное во многих образцах современной прозы определённо имеется.
Наше время примечательно тем, что (впервые за всю историю образования) встал вопрос, какой материал ребёнок «выдержит», но я не готова обсуждать такую проблему. Дьявола «Просвещения», которым мы одержимы, можно изгнать только «постом и молитвой». Только это пока никому не под силу. В иные века вниманием детей, среди прочих, владели Гомер и Вергилий, но дела двинулись не вперёд, а назад: наши дети оглупели настолько, что не могут проникнуть в минувшее силой воображения. Никто не спрашивает ученика, приятно ли ему заниматься алгеброй или устраивают ли его «неправильно» спрягаемые глаголы во французском языке, однако при выборе между Хёрси и Готорном всё решает его «вкус».
Я бы хотела выдвинуть предложение, у большинства педагогов вызывающее отторжение – если они собираются преподавать прозу в старших классах, то преподавать её надо как отдельный предмет со своей историей.
Общее впечатление от книги зависит не только от её внутренней силы, но и от наличия читательского опыта: объёма познаний, литературных и не только, с коими надлежит к ней подходить. Прежде чем ознакомиться со Стейнбеком и Хёрси, ребёнку необходимо дать представление
о лучших произведениях Купера [84] , Готорна, Мелвилла, раннего Джеймса и Крейна. Но иметь дело с этими авторами надо, когда ученика познакомили с лучшими романистами восемнадцатого и девятнадцатого веков.84
Джеймс Фенимор Купер (1789–1851) – американский писатель, более всего известный приключенческими романами о войнах колонистов с коренными народами США. Об остальных персоналиях из этого списка см. наши примечания в этом и предыдущих эссе.*
А отсутствие в этих книгах известных юному читателю реалий только пойдёт ему на пользу. Они и так окружают его со всех сторон, не оставляя места для взгляда со стороны. Поступающие в эти учебные заведения ровесники ученицы колледжа, написавшей в сочинении, что Линкольна застрелили, когда тот «пошёл в кинотеатр» [85] , плохо понимают, что мир был создан не вчера. Мир они изучают с позиции сегодняшнего дня, а в прошлое уходят лишь по долгу учёбы, когда без этого не обойтись.
85
Вместо подразумевавшегося: «во время театрального представления» (Линкольн был застрелен во время спектакля в Театре Форда в Вашингтоне 14 апреля 1865 г.).*
В великой английской литературе девятнадцатого века есть много приятного для читателя, если хороший преподаватель умело раскроет её сокровища перед молодёжью. Нет оснований считать эти книги слишком простыми или слишком трудными для восьмиклассника. Для читателей простодушных в них найдутся простые радости, а для рано созревших умов что-нибудь более тонкое, если педагог достаточно вырос профессионально, чтобы подчеркнуть то и другое. Пусть учащийся, читая английский роман девятнадцатого века, сам обнаружит его отличия от романа американского, узнавая не только об особенностях этих произведений, но и о воплощённых в литературной форме кардинальных исторических сдвигах. Позвольте учащемуся подступиться к современной прозе на основе полученного опыта, чтобы его понимание отвечало усложнившимся требованиям лучшей литературы двадцатого века.
Литературные новинки часто кажутся примитивнее произведений более ранних, хотя всё не так просто. Имеет место процесс понятного развития жанра. Автор в большинстве случаев самоустраняется от прямого участия в произведении, оставляя читателя в лабиринте событий, разыгрываемых драматически и наделённых символическим смыслом. Современный писатель вовлекает читателя в определённый опыт, где ему важно пробуждать у читателя страсти, к которым автор прикасается. Явственно изображённые сильным художником слова и страсти становятся новым читательским опытом, оказывая пресловутое «совокупное воздействие» на читателя, и это уже не просто сиюминутный обман чувств. Если же ребёнок не имел некоторого читательского опыта, ему едва ли будет по силам разобраться в страстях, образующих сквозь толщу текста скольнибудь единое правдивое полотно.
Тут и возникнет нравственная дилемма. Ведь прелюбодеяние в современной прозе – это не Библия, и даже не «Анна Каренина», и ребёнку предстоит в этом удостовериться. Проблема не просто в том, что в обоих названных выше произведениях прелюбодеяние – это грех, а по нынешним меркам, в лучшем случае, что-то «неуместное». Читатель теперь на ином уровне вовлекается в сюжетное действие. Послабления литературных нравов уделяют ему роль очевидца, если не соучастника любых, самых щекотливых человеческих отправлений.
При нашей «расколотой» на части культуре нам сложно достичь согласия по вопросам морали, мы даже не можем признать превосходство нравственных норм над литературными, когда они вступают в конфликт. И это серьёзный повод вернуть преподавание в старших классах к его законному занятию – к закладыванию основ мировоззрения учеников. Надлежит ли старшеклассникам проходить современных авторов, зависит и от согласия их родителей и от того, что они уже успели прочитать и осмыслить.
Учитель литературы старших классов исполняет свою обязанность, подводя своих подопечных через знакомство с лучшими книгами прошлых лет к пониманию того лучшего, что создаётся в настоящее время. Он отвечает за преподавание художественного слова, а не за обществоведение, обучение «азам» демократии или ознакомление с «устоями» разных стран.