Так не у всех
Шрифт:
Таблица 1
Психопатология, связанная с расстройствами аутистического спектра (РАС)
Таблица 2
Выявление возможного аутистического расстройства, требующего дальнейшей оценки
Расстройства аутистического спектра и синдром Аспергера (высокофункциональный аутизм – более современное понятие, но для простоты изложения здесь и далее используется термин «синдром Аспергера», СА) проявляются у 1 из 68 детей. Итак, представим, что вы находитесь в школе, разделите общее количество детей, которые там учатся, на 68, и вы узнаете приблизительное число детей, у которых может наблюдаться этот синдром. Сейчас очень популярен термин «аспи», я тоже буду его использовать. Его придумали люди, страдающие синдромом Аспергера, они сами так себя называют. Этот термин имеет положительную окраску. Есть «аспи» и есть «нейротипики», и у них тоже много своих особенностей.
И, честно говоря, меня больше всего интересует отношение нейротипиков к тем, кто от них отличается. Мы рассмотрим то, каковы характеристики, особенные черты, которые мы ищем. У нас имеется руководство по психическим расстройствам DSM-5, в котором они подробно рассматриваются. Знаете, я большой поклонник Гарри Поттера, и представим, что мне нужна Распределяющая шляпа. Вот, например, вы просто надеваете шляпу, но вместо Слизерина и Гриффиндора она изрекает: «Аутизм».
Во-первых, людям с РАС трудно понять других людей, в этом заключается их самая большая проблема в жизни. Нейротипики с рождения готовы дружить и считывать реакции окружающих. Социализация – это именно то, зачем они ходят в школу, а не за тем, чтобы усердно учиться, – в школе они заводят друзей, играют и общаются. Простите, если именно вы ходили в школу за оценками, но, вспоминая свой класс, уверен, вы со мной согласитесь. Но есть и другие дети, их немного, которым не так легко дается общение. Несмотря на то, что некоторые дети с синдромом Аспергера могут невероятно хорошо общаться, это для них изнурительно. Они делают это с помощью интеллекта и анализа, а не интуитивно. Многих детей типичное детское общение заряжает энергией, но для тех, у кого наблюдается синдром Аспергера, оно утомительно, и они часто могут чувствовать себя выжатыми как лимон.
Первое, на что мы обращаем внимание, – это дефицит социально-эмоциональной взаимности, баланса, и предполагается, что здесь мы наблюдаем две группы, на которые можно условно поделить людей с аспи-синдромом.
Первая группа. Возьмем пример, когда дети играют – и ребенок говорит: «Мне это непонятно». Он предпочитает переключиться на Lego, или Minecraft, или любую другую игру, и, таким образом, он становится социально вовлеченным в эту группу. То есть ребенок будет использовать какой-то дополнительный фактор входа. Подобным образом подростки объясняют свое пристрастие к курению: курить, как те крутые ребята, стать одним из них.
Мое определение пациента с РАС – это человек, который в жизни нашел что-то более интересное, чем общение, но вынужден общаться с социально активными людьми. Поэтому такие люди замкнуты, изолированны и выделяются среди остальных.
Но есть и вторая группа, которая видит, что все общаются, и присоединяется к этому общению. Но они не тихие и не замкнутые, они мотивированны и навязчивы, верно? Эти люди присоединяются следующим образом: «Ты делаешь это, ты делаешь то. Нет? Я скажу учителю». И так далее. Я бы описал их так: «итальянские водители». Они не считывают сигналы, когда на них смотрят. Лицо – это светофор. Если ты улыбнешься и кивнешь – зеленый свет, я продолжу говорить. Если впереди виден желтый свет светофора – притормози, а не ускоряйся. Если ты расплакался – я остановлюсь на красный свет. Но они не видят знаков, например знака «Соблюдение безопасной дистанции» или знака «Работают люди», и продолжают вас прерывать. Они очень мотивированны, навязчивы, раздражительны и раздражают других,
потому что не понимают сигналов и очень расстраиваются, если им указывают на сделанные ими ошибки. Люди этой группы хотят общаться, но они невероятно неуклюжи.Следующий момент – дефицит невербальной коммуникации. Это способность считывать выражение лица, язык тела, тон голоса и самим тоже реагировать и демонстрировать свои реакции. Особенно способность выражать чувства, так как часто, когда к вам приходит пациент с синдромом Аспергера и вы спрашиваете его: «Что ты сейчас чувствуешь или чувствовал, когда был взбешенным?..» – он отвечает, что не знает. «Но ведь ты же должен знать! Раз ты можешь перечислить все виды динозавров Юрского периода… Подумай. Так что ты сейчас чувствуешь?»
– Я не знаю. Не могу закончить фразу. Не знаю, как уловить множество мыслей и чувств в моей голове, выделить что-то одно и объяснить это вам в устной форме, чтобы вы поняли.
Следовательно, мы наблюдаем большие трудности с преобразованием мыслей и эмоций в речь, но не в способности петь, имея абсолютный слух, сочинять музыку или фотографировать. Такие люди могут ощутить себя и постичь свой внутренний мир через рисование, музыку и искусство больше, чем через речь.
Следующий момент – это нарушенное развитие и понимание окружающими отношений с позиции классического подхода к аутизму, согласно которому в этом случае нет такой сильной связи с матерью, как подразумевается; но тогда ребенок должен отчаянно нуждаться в друзьях. А он говорит: «Как мне завести друзей? Как сохранить их?» А в случае с подростками:
– Как мне завести девушку? Можно ли мне купить ее?
– Нет, это незаконно, – отвечаю я.
– А если я найду ту, которая мне не понравится, то я смогу совершить обмен где-то?
– Нет, ответ отрицательный…
Хотя стоит признать, что я мог бы заработать состояние, если бы создал брачное агентство для аутистов, и их матери платили бы мне состояния, чтобы их дети наконец-то женились и покинули дом, тогда эти матери смогли бы заняться своей жизнью. Хотя то же можно сказать и об их отцах.
Здесь встает вопрос о понимании отношений. Например, как дети находят друзей на пляже в летний день? Они никогда до этого не встречались, но быстро сходятся, начинают общаться и играть вместе. А ребенок с синдромом Аспергера будет в замешательстве:
– Какой сигнал мне подать о том, что я могу присоединиться?
– Что мне сказать или сделать?
Все эти особенности сбивают с толку и не имеют ничего общего с интеллектом, это социальное понимание. Многие мои пациенты фантазируют о поиске какой-то инструкции, шпаргалки или свода правил: как надо в той или иной ситуации реагировать или взаимодействовать с окружающими? Какие слова, какие жесты использовать?
На самом деле, такой ответ есть: личная терапия или группа поддержки. В таких условиях можно выработать множество эффективных стратегий, которые будут снимать тревожность и помогать в ежедневной коммуникации.
Теперь следующий момент – ограничительный. Многие из вас ненавидят терминологию. Эти же люди разговаривают как академики. Они используют слова, которые никто не может понять, и создают впечатление интеллектуалов. Подобным образом время от времени веду себя и я. Абсолютно искренне говорил всегда о том, почему выбрал психиатрию в университете: можно говорить витиеватыми терминами, которые будет понимать даже не каждый коллега. Anaesthesia psychica dolorosa, Phallic jouissance, проективная идентификация? Дайте два. Обожаю выстраивать длительные монологи с использованием сложных терминов и двойственных посланий.
Таким людям нравится рутина, они не любят перемен, неожиданностей и сюрпризов. Они любят ритуалы и последовательность, и когда случаются перемены, они жмут на тревожную кнопку и разгоняют свою тревогу до невероятных показателей. «Аспи» стремятся к предсказуемости жизни.
Итак, ограничительный компонент – сильное ограничение и зацикленность интересов. Например, возьмем молодежь. Этого нет в диагностических критериях, но молодые люди часто проявляют таланты в разных играх в мобильных телефонах и компьютере. Особенно так называемые бесконечные игры: MOBA и другие варианты онлайн-игр. Множество отдельных заданий, которые можно выполнять миллионы раз, захватывают внимание и могут отнимать часы, дни и недели.