Такая разная Блу

Мы сидели молча, мои слова окружили нас, как граффити на стенах — неизбежные, кричащие, разрушающие гармонию между нами. Уилсон отложил вилку и подпер кулаками подбородок.

— Тебе не кажется, что пора покончить с этим?

Те же слова, что и раньше, но в совершенно другом контексте.

— Покончить с чем? — спросила я в свою очередь.

— С этой неопределенностью, — тихо ответил он, поймав мой взгляд.

Я знала, что он имел в виду, и не нуждалась в его ответе.

— Мы возьмем отгул на пару дней. Я возьму день за свой счет, а Беверли поймет.

— И что же мы будем делать?

— Мы найдем твою маму, и мы найдем Блу.

Глава 27

Лёд

На этот раз мы полетели. Ехать восемь часов в ту и другую сторону больше не было необходимости. Я больше не была беременна, и мне не было запрещено летать. Уилсон сказал, что ехать на машине слишком долго и нет смысла мучать нас обоих. Я подумала, что он взволнован этой поездкой даже больше, чем я. Я же колебалась между тревогой и тошнотой.

Мы связались с лабораторией и детективом Муди и сообщили, что приедем. Детектив Муди отдал распоряжение встретить нас в аэропорту, чем очень меня удивил. Я сомневалась, что это было стандартной процедурой, и решила уточнить. С минуту он молчал, а когда ответил, его голос был полон эмоций.

— В моей работе не так много счастливых концов. Так много людей страдает, так много теряется… и мы никогда не находим их. На мой взгляд, это очень важное дело. Был задействован почти весь отдел. Шеф говорит, что эта история может быть очень интересна людям, у нас есть связь с «Обозревателем Рено», которое жаждет интервью. Ты сама решишь, стоит его давать или нет. Из соображений профессиональной этики я также связался с детективом Бауэлсом и сообщил ему, что у нас есть совпадение. Он тоже был очень возбужден этой новостью.

Я ничего не ответила, не желая уменьшать его энтузиазм, однако знала, что не стану разговаривать с репортерами. Как ребенок с долгожданным подарком, я не была готова развернуть свою историю и тут же придать ее огласке, словно она была недостаточно ценной. Было время, чтобы делиться, и время, чтобы наслаждаться. Я хотела придержать свою историю, исследовать ее, понять. А потом, возможно, когда она уже не будет такой свежей и новой, когда ее блеск и новизна потускнеют, когда я наконец пойму не «что», а «почему»… может быть, тогда я готова буду поделиться ей. Но не сейчас.

В Лас-Вегас уже пришла весна, но в Рено все еще было холодно. Оказавшись не готовыми к обжигающему зимнему ветру, мы с Уилсоном кутались в свои пальто, пока шли по направлению к арендованной машине. Мы отказались от полицейского сопровождения, решив, что поведем машину самостоятельно, хотя не планировали пробыть в Рено долго. Там нас ждали ответы. Поисков не было. Моя жизнь, моя история разворачивалась передо мной, как сценарий фильма… дополненный местом преступления и характеристикой. И как сценарий, она казалась совершенно нереальной. По крайней мере до тех пор, пока мы не прибыли в полицейский участок. Внезапно настало время действия. Заработали камеры, а я не знала своих слов. Я боролась с боязнью сцены, незнакомой аудитории, роли, которой не знала и к которой не готовилась. А кроме того, я не хотела, чтобы Уилсон снова увидел меня в невыгодном свете: участницей трагической, жалкой и угнетающей истории.

— Ты готова, Блу?

Нет! Нет!

— Да, — прошептала я, соврав, но не видя другого выбора. Я не могла заставить себя пошевелиться. Уилсон вышел из машины и обошел ее. Открыв дверцу с моей стороны, он протянул мне руку. Когда я не взяла ее, он наклонился и внимательно посмотрел на меня.

— Блу?

— Я не хочу, чтобы ты шел туда. Ты знаешь слишком много, Уилсон!

Он поцеловал меня в лоб.

— Да, я знаю сотни вещей. Я думал, мы уже обсудили это недавно.

— А что, если они скажут что-то такое, что изменит твои чувства?

— Что такого они должны сказать, что изменить мои чувства к тебе? Тебе было два года, когда мать тебя бросила. Ты думаешь, они скажут, что ты была маленьким наркодиллером? Самым молодым в мире? Или, может быть, убийцей? Или нет… мальчиком. Может быть, ты мальчик? Вот это бы усложнило дело.

Из моей груди, точно желтый воздушный шарик, вырвался смешок, и я ухватилась за ту яркость, которую Уилсон всегда пробуждал во мне. Я уткнулась лицом в ложбинку между его шеей и плечом, вдыхая его запах. В этом аромате смешивался уют, вызов и надежда.

— Блу, что бы мы ни услышали, это лишь побудит меня любить тебя еще сильнее. Ты права. Я знаю слишком много. Но именно поэтому нет ничего такого, что заставило бы меня сомневаться или поменять мое отношение к тебе.

— Хорошо, — прошептала я, поцеловав его чуть выше воротника пальто. Он вздрогнул и обнял меня руками.

— Хорошо, — ответил он с улыбкой на лице. — Идем.

***

Я встретилась с сержантом Мартинезом, который вел это дело восемнадцать лет назад и другими, которые, впрочем, практически сразу ретировались. Хайди Морган из криминалистической лаборатории штата также присутствовала там. Она, сержант Мартинез и детектив Муди проводили нас в помещение, в центре которого на столе лежала толстая папка. Мы расселись вокруг этой папки, и Хайди Морган добавила к ней еще какую-то папку. Так, без церемоний, началась наша встреча.

Хайди объяснила, что такое ДНК и ДНК-маркер. Она показала мне таблицу, в которой сравнивался мой ДНК и ДНК женщины, которая приходилась мне матерью. Кое-что из краткого обзора совпадало с информацией, которую мне предоставили, когда брали образец ДНК месяц назад, только теперь у них были результаты, о которых они хотели со мной поговорить.

Хайди взглянула на меня и улыбнулась.

— Мы установили, что ты являешься биологической дочерью женщины по имени Вайнона Хидальго.

— Как-как ее звали? — переспросила я только лишь для того, чтобы понять, как повлияет на меня это имя. — Вайнона Хидальго? — Возможно, во мне отозвались воспоминания, потому что, услышав его, я что-то почувствовала. Однако оно казалось мне чужим и таким же непримечательным, как имена Хайди Морган или Энди Мартинез. Оно звучало так, как если бы я никогда не слышала его прежде.

Настала очередь сержанта Мартинеза выходить на сцену. Он открыл увесистую папку, и Уилсон сжал мою руку под столом. Я вцепилась в него, затаив дыхание.

— Вайнона Хидальго была найдена убитой в мотеле «Stowaway» 5 Августа 1993 года. На момент убийства ей было девятнадцать лет. Фактически девятнадцать исполнилось ей за три дня до смерти, 2 Августа.

— Она была убита? — воскликнула я. Не знаю, чего я ждала, но точно не убийства.

— На месте преступления был найден пакет с героином, позже анализ крови показал, что наркотики были и в ее организме, у нее украли кошелек, угнали машину и нанесли удар по затылочной части головы. Судя по всему, за пару дней до смерти мисс Хидальго выиграла пять тысяч долларов в автомате на местной стоянке для грузовиков, так что на момент убийства при ней была небольшая пачка денег. Они-то ее и погубили в конечном итоге. Токсанализ показал, что она была «под кайфом» и, видимо, собиралась пойти на второй круг. Диллер посчитал ее легкой добычей, украл сумочку и приложил головой о прикроватный столик. Особых следов борьбы не обнаружилось, равно как и свидетелей. Однако нам удалось заполучить изображение с камер наблюдения, на котором было видно, как преступник скрывается с места преступления на ее машине. Дело казалось довольно тривиальным. До тех пор, пока мы не узнали от родственников о пропаже ребенка. Тут-то мы и зашли в тупик. Ты в буквальном смысле слова растворилась в воздухе.

— Это ее фотография с водительского удостоверения, сделанная, когда ей было шестнадцать. — Детектив Мартинез бросил через стол снимок 8х10 с изображением улыбающейся девушки, взглянув на которую я тут же узнала себя. Уилсон рядом со мной затаил дыхание, сильнее стиснув мою ладонь.

— Она совсем, как ты, Блу, — прошептал он. — Отличаются лишь цвет глаз и кожи, а в остальном… та же улыбка, те же волосы… это ты.

— Да. Мы тоже сразу заметили это, поэтому были почти уверены, что нашли дочь Вайноны, когда встретились с тобой в октябре. Конечно, тогда мы не имели права ничего говорить. — Детектив Муди широко улыбнулся, и я постаралась улыбнуться в ответ.