Такая разная Блу

— Догадывалась, о чем?

— Что он влюбился, — бесцветным тоном ответила я. Мне стало не по себе.

— Он влюбился в Мелоди! — воскликнула Тиффа, в неверии качая головой. — Ты бы видела свое лицо. О ком, ты думала, я говорила? О Памеле?

Я уставилась на свои ботинки, не желая отвечать.

— Блу, что, ради всего святого, с вами происходит? Я думала, что после Нового года вы, наконец, признались в том, что у вас есть чувства друг к другу. Это же очевидно. Я спросила Уилсона о тебе вчера, а он повел себя как дурак. Я ничего не поняла.

— Да уж. Уилсон, должно быть, редкая птица. Явно не филин, потому что для него я абсолютно невидима.

— О, дорогая, — вздохнула Тиффа. — Мой брат — истинный сын своей матери. Пусть не биологически, но зато во многих других моментах. Его понятия о пристойности сильно устарели. Я была поражена, что он сблизился с тобой так сильно. А тот поцелуй? Мы с Элис судачили о нем в течение нескольких дней.

Я отвернулась, чувствуя себя некомфортно из-за поворота, который приняла беседа, но Тиффа продолжила раскачиваться на колыбели и говорить.

— Моему брату нужен толчок. Он произошел, когда мы соблазняли тобой Джастина. Может, тебе пора расправить крылья и потребовать, чтобы он сделал выбор?

Тиффа улыбнулась, похлопав Мелоди по спине. Бутылочка давно опустела, и Мелоди, похрапывая, срыгивала молоко, струйкой стекающее из уголка ее рта.

— Я тут работала кое над чем и не хотела говорить тебе, пока все не станет ясно. У меня был художник, которого мы должны были выставлять в Шеффилде в следующую субботу. Но он решил, что хочет пересмотреть контракт, и так допересматривался, что вылетел за дверь. Так случилось, что твои работы подойдут к общей выставке. Полагаю, твои работы будут выставлены. Я придержала «Женщину-птицу» и некоторые другие скульптуры, потому что, как мне кажется, они требуют особой публики. Думаю, мы сможем продать «Женщину-птицу» за 5000 долларов на выставке, и она сможет провести месяцы в галерее.

Я вздохнула. Тиффа бросила на меня короткий взгляд.

— Это торговля, дорогая. Однажды твои работы будут продаваться по куда большей цене, уверяю тебя. У меня остались только «Женщина-птица», «Рубикон», «Ведьма» и та, которую ты называешь «Броней». Все они восхитительны, но мне нужно больше. У тебя есть наготове еще что-то?

Я как раз закончила скульптуру «Святого». Это был Святой Патрик, увековеченный в дереве, хотя сгорбленный человек со скарбом пастуха, идущий сквозь танцующие вокруг языки пламени, мог ошибочно быть принят за кого угодно. Скульптура, которую Уилсон окрестил «Потерей», также находилась в подвале, скрытая от моих глаз простыней. Она была, пожалуй, лучшей из моих работ, но смотреть на нее было больно. Было еще несколько работ, включая переплетенные ветки, над которыми я яростно трудилась месяц назад.

— Могу предоставить десять скульптур.

— Чудненько. Отдай их мне, и я все устрою. И Блу. Не говори Дарси. Это будет наш маленький секрет.

***

Поздно вечером в четверг я закончила смену в кафе и направилась домой, мои мысли занимала субботняя выставка, на которой я буду выставляться, и звонок в Рено, который я все еще не совершила. Они, должно быть, думают, что я сумасшедшая. Детектив Муди оставил два сообщения на моем автоответчике, и я получила еще одно от Хайди Морган из лаборатории. Я пообещала себе связаться с ними после выставки.

Сильнее всего я колебалась из-за Уилсона. Мы проделали этот путь вместе, а в последний месяц я почти не видела его. Он стал моим лучшим другом, я сильно скучала по нему и злилась на то, что он сторонился меня. Я решила, что слово «пространство» принадлежит к тем слоганам в духе «дело не в тебе, дело во мне», который люди используют, когда хотят закончить отношения. Но дружба-то заканчиваться не должна. Я бы предпочла, чтобы этого чертового поцелуя вообще не было. С того момента Уилсон сильно изменился.

Я стояла возле двери в свою квартиру и проверяла почту, когда услышала, как открылась и захлопнулась надо мной дверь Уилсона. Я напряглась, прислушиваясь к его шагам наверху, а затем сморщилась, услышав голос Памелы, которая спрашивала о выставке в Шеффилде в эту субботу.

— Я видела билеты. Ты хочешь устроить мне сюрприз? Это мой подарок на День Святого Валентина? — поддразнивала она, и ее кокетливый тон пробуждал во мне желание взлететь вверх по ступенькам и перекинуть ее через перила. Очевидно, она не догадывалась о моем зверском мотиве, потому что продолжила говорить.

— Перед этим мы могли бы поужинать с моими родителями. Они приедут в отель на следующей неделе. — А я и забыла о связи Памелы с отелем. Тиффа говорила, что семья Шеффилдов больше не являлась единственными владельцами отеля, однако деньги сделали свое дело, поэтому он все еще носил их имя.

Уислон и Памела спустились вниз, а я отскочила в сторону, надеясь, что они не заметили меня. Нужно было войти в квартиру и закрыть дверь. Но теперь я не могла этого сделать, не обнаружив своего присутствия. Поэтому я замерла, наблюдая за тем, как Памела обвивает шею Уилсона руками и приподнимается на цыпочки, чтобы запечатлеть на его губах быстрый поцелуй. Я отвернулась. А следовало бы посмотреть, чтобы раз и навсегда убедиться, что это она девушка его жизни. А я соседка. Проект. Прихоть? Я понятия не имела кем прихожусь Уилсону.

— Увидимся в субботу? — спросила Памела.

Ответа Уилсона я не услышала, так как была слишком занята отпиранием двери. Я решила, что мне плевать, обнаружат они, что я здесь, или нет. Я захлопнула за собой дверь. Когда спустя несколько минут в нее постучали, я предпочла не обращать на стук внимания. Это мог быть только Уислон, а его присутствие только усугубит мое состояние. Но я была девушкой. И парень, который мне нравится, сейчас стоял по ту сторону двери. В общем, я открыла.

— Привет, — радостно поздоровалась я, словно не видела того, что только что произошло. Уилсон, отнюдь, не выглядел как человек, который наслаждается поцелуем на ночь. Он был слегка расстроен. И слегка встревожен. Я постаралась не придавать этому значения.

— Привет, — мягко ответил он. — Я могу поговорить с тобой минутку?

— Конечно. Mi casa es su casa (прим.переводчика — Мой дом — твой дом)… в буквальном смысле этого слова. — Я развернулась и прошла вглубь своей квартиры, чувствуя его за своей спиной.

— Камилла только что ушла? — многозначительно спросила я. Когда Уилсон не ответил, я подняла взгляд и вопросительно посмотрела на него.

— Камилла? — усмехнувшись спросил он, скрещивая руки. — Ты спросила, ушла ли только что Камилла?

— Неужели я так сказала? — нахмурилась я.

— Да. Ты назвала Памелу Камиллой.

— Хм-м-м-м. Оговорочка по Фрейду, — пробормотала я слегка смущенно. Это не моя вина. Я думала о поцелуях, а поцелуи в последнее время наводили меня на мысли о Камилле… и Золотых Девчонках.

Скульптура, над которой я работала во время нашего последнего разговора, стояла на моем кухонном столе, и Уилсон внезапно остановился возле нее. Он стал внимательно рассматривать ее, вертя то так, то эдак, а я была выбита из колеи, зная, что любое упоминание о Камилле должно напомнить ему о произошедшем между нами больше месяца назад.