Таких не берут в космонавты. Часть 3

Следующие полчаса я занимался однотипной работой: заглушал самодельными зажимами «лишние» струны, подтягивал ключом вирбели, нажимал на клавиши и прислушивался. Болтовня Черепанова мне не мешала. Я даже следил за нитью Лёшиного повествования. Время от времени хмыкал и в нужные моменты покачивал головой. Лёшин монолог уверенно сместился на тему космоса. Черепанов рассуждал о невозможности парашютирования на безатмосферную планету. Описал вариант «мягкой» посадки на Луну с использованием реактивных двигателей. Объяснил мне своё видение «посадочного лунного модуля».

Я не проверил у Эммы, насколько совпали Лёшины представления о прилунении с тем способом посадки на Луну, который использовали в шестьдесят девятом году американцы. Но рассуждения Черепанова мне показались логичными. Пометил в уме, что обязательно подброшу Алексею несколько идей — сделаю это позже и как бы между прочим. Через полчаса я по обыкновению прервал свою работу, проверил звучание уже настроенных клавиш: отыграл на пианино пару музыкальных композиций. Черепанов замолчал: слушал музыку. Он будто бы искал разницу в прежнем и в нынешнем звучании музыкального инструмента.

* * *

Гену Тюляева я заметил, едва тот только вошёл в актовый зал.

К тому времени я почти завершил настройку пианино.

Я не повернул голову — сосредоточил внимание на звучании очередной струны и на рассказе Черепанова о причинах, по которым нашей стране необходимо построить «ремонтную базу» в поясе астероидов. В словах Алексея я особенно выделил фразу «нашей стране». Лёша будто бы вообще не рассматривал прочие государства планеты Земля, как возможных участников в программе освоения космоса. СССР в его монологах о будущем справлялся со всеми трудностями исключительно в одиночку и своими силами. Черепанов говорил об этом обстоятельстве, словно оно было вполне естественным.

Лёша увидел Тюляева, когда тот уже подошёл к сцене. Черепанов прервал рассказ, обернулся.

Он поздоровался с Генкой и спросил:

— У вас сегодня репетиция?

— Нет, — ответил Тюляев. — Репетиция будет завтра.

Он запрокинул голову — перевёл взгляд с Алексея на меня.

Я кивнул Геннадию. Чуть подтянул ключом вирбель, трижды нажал указательным пальцем на клавишу.

— Василий, я тебя предупредить пришёл, — сказал Генка. — Да и тебя, Черепанов, тоже.

Геннадий постучал кулаком по краю сцены. Скривил губы — пошевелил усами.

— В общем… я думаю, что Клубничкина подговорила Серёгу и Сёму Ермолаевых на какую-то глупость, — сказал Тюляев. — Вчера они втроём шушукались на репетиции. Сегодня… уж очень странно парни себя сегодня вели. Шептались. Замолкали всякий раз, когда я к ним подходил. Всё это выглядело… подозрительно.

Тюляев пожал плечами.

— Поэтому я подумал, — сказал он, — что парни что-то затеяли. Мне кажется, что Светка их всё же подбила на очередную глупость. Вариантов тут, я считаю, немного. У Светки сейчас только ты, Пиняев, на уме. Вчера она только и говорила на репетиции, какой ты подлец, и как ты ей пакостишь.

Тюляев усмехнулся.

— Так что ты, Василий, поглядывай по сторонам, — сказал он. — Ермолаевы парни неплохие. Но ты сам понимаешь…

Генка развёл руками.

Пояснил:

— Не хочу, чтобы твоя сестра расстроилась, когда Сёма и Серёга проломят тебе голову.

Я снова подтянул ключом вирбель. Заметил, как Черепанов покачал головой.

— Поздно, Тюляев, — сказал Алексей. — Ты бы со своим предупреждением ещё в следующем году явился.

Генка скривил усы.

— Не понял, — произнёс он.

Взглянул снизу вверх на стоявшего на сцене Лёшу, перевёл взгляд на меня.

— В каком смысле, поздно? — спросил Тюляев.

— Во всех смыслах, — ответил Черепанов. — Виделся сегодня Вася с твоими дружками. Когда вместе с сестрой шёл в школу.

Он покачал головой, повернулся ко мне и попросил:

— Вася, покажи ему ножик.

Я снова трижды нажал на клавишу. Чуть натянул при этом струну, пока та не зазвучала идеально. Оставил ключ на вирбеле, достал из кармана свой утренний трофей и передал его Алексею.

Заметил, как нахмурил брови Тюляев. Геннадий всё ещё стоял у сцены, смотрел на нас, запрокинув голову. Я услышал щелчок — это выскочил из рукояти клинок, когда Черепанов сдвинул накладки.

Алексей показал Генке нож и спросил:

— Как тебе такая штуковина? Нравится?

Черепанов присел, чтобы Генка лучше рассмотрел мой трофей.

Тюляев потёр пальцем усы.

Спросил:

— Зачем ты мне его показываешь?

— Вася же говорил, что появится нож, — сказал Алексей. — Вот он и появился. Видишь?

Лёша спрятал клинок в рукояти и тут же со щелчком выбросил его наружу.

Спросил:

— Клёвая штука, правда?

Он пошевелил кистью — рассёк клинком воздух.

Геннадий взглянул на меня.

— Что это за нож? — спросил он.

Я переставил ключ на следующий вирбель.

Вместо меня ответил Черепанов:

— Это Васин трофей. Сегодняшний.

Я подкорректировал звучание ноты «соль», выслушал рассказ Черепанова. Лёша повторил для Тюляева рассказ моей двоюродной сестры. Иришка приукрасила мою утреннюю драку с Шипулей — Лёша тоже добавил в неё красок. Со слов Черепанова, Ермолаевы и Шипуля напали на меня внезапно. Но я «разбросал» их, «как слепых котят». Ножи он Ермолаевым в своём рассказе не вручил. Сказал, что Сергей и Семён испугались и спрятались за спину Романа Шипули. Лёша снова щёлкнул клинком и показал, как именно (в его представлении) Шипуля достал нож. Повторил для Тюляева Иришкино описание моего кувырка.

— … Вася ему ботинком по башке… хыдыщь!..

Черепанов развёл руками.

Сказал:

— … Шипуля сразу и отрубился. С одного удара. Грохнулся мордой в снег. Таких, как Шипуля, точно не берут в космонавты.

Лёша покачал головой.

— Вот такие вот дела, — сказал он. — Опоздал ты со своим предупреждением.

Тюляев снова повернул голову, посмотрел на меня и уточнил:

— Василий, так всё и было?

— В общих чертах, — ответил я. — Только Ермолаевых я не бил. Да они и не нарывались. Прятались за спину этого вашего бандита. Но появление ножа — явно нездоровая тенденция.

— Так и до самодельной бомбы скоро дойдёт, — заявил Лёша. — Если Клубничкина не угомонится.

Тюляев шумно выдохнул. Он перевёл взгляд на Алексея — точнее, на «выкидуху», которую Черепанов сжимал в руке.

— Ясно, — произнёс он. — Не дойдёт…

Геннадий покачал головой.

— Вы ещё долго тут провозитесь? — спросил он.

Я снял с вирбеля ключ и объявил:

— Всё. Осталась лишь проверка.

Я уселся за пианино, отыграл короткую мелодию — улыбнулся: музыкальный инструмент звучал не идеально, но в разы лучше, чем это было ещё пару часов назад.