Таксист. Маша
Шрифт:
Но я не такая, Артем. Я не умею «ходить по трупам» и «мусор выбрасывать», как папа говорит. Точнее умею, я научилась. Без этого и правда никак. Но я не могу. Мне очень тяжело, правда.
Маша отхлебнула еще воды из стакана.
– И сегодня у нас очередной разнос был. Я этого менеджера уже два раза прощала. Я уже ему даже коллег в помощь выделяла, а он к назначенному сроку почти ничего не сделал. Парень он добрый, вежливый, женат, у него скоро второй ребенок родится, он только ипотеку взял. Но я не смогла ничего поделать. В лицо ему сказала, что он у нас больше не работает. А потом видела, как он вышел
Я, если честно, домой ехала, прореветься. Просто пока ехала, все думала об этом и не заметила, как припарковалась у твоего подъезда.
В комнате снова повисла звенящая тишина.
– Я так устала, Тёма! Я так устала от всего этого… – Шепотом, на вдохе, сказала Маша.
– Но, солнышко, ты же сама выбрала это, ты хотела доказать, что ты можешь все сама. Ты же сама говорила?
– Я знаю, – кивнула Маша.
– Иди сюда. – Артем протянул к ней руки. Маша наклонилась к Артему, он нежно прижал ее к себе, обнял и погладил по голове: – Все будет хорошо, солнышко.
Маша прижалась к Артему всем телом и зарылась носом в его грудь. Так они сидели еще несколько минут, пока Артем не прошептал:
– И твой отец – Сергей Соболев. – Маша медленно закивала головой и Артему показалось, что она почти перестала дышать. Он чувствовал, что она по-настоящему боялась этого момента, а сейчас она панически переживает этот рассказ.
Артем понял: Маша пошла «ва-банк», рассказав все это.
Но… что с того?!
«С того» было бы много чего неприятного, встреть Артем Машу года три назад.
Тогда он бы сразу расставил все точки над «i», сказав Маше, что они с ней «не одного поля ягоды», и деньги в доме зарабатывать должен муж.
Черт… А что же изменилось с тех пор?
Обнимая Машу, Артем думал над этим мучительным вопросом и не мог придумать ни одного внятного объяснения. Кроме одного: Маша была первой и, наверное, единственной девушкой в его жизни, которая была ему настолько дорога, что для него не имело никакого значения ни ее должность, ни ее зарплата, ни ее родители.
Он почему-то верил ей. Верил во всем.
Он вспомнил, как он начал дико ревновать и беситься, когда одна из девушек, за которой он ухаживал, высказалась против того, чтобы Артем встречал ее с работы, заезжая к ней в офис.
Ирку он забирал с работы буквально на третий день знакомства. Он считал себя хозяином положения. Он считал ниже своего достоинства зарабатывать меньше, чем его невеста.
И, может быть, в том, что Ирка начала зарабатывать больше, и была настоящая причина краха его семейной жизни?
Но что же так перевернуло его мир с ног на голову? Почему он, неожиданно для самого себя, так легко смирился с просьбой Маши не забирать ее с работы? Почему не взревел его бескомпромиссный инстинкт, громогласно напоминающий «Ты имеешь на это право! Это твоя девушка!»
Почему ему вдруг стало так неважно, что она зарабатывает больше него?!
И почему он ей во всем верил?
Артем на секунду представил себе, как Маша, выходя из своего блестящего офиса, отпускает
личного водителя на шикарном «Мерседесе» и на глазах у своих коллег садится к Артему в задрипанный «Солярис» и все при этом знают, что за ней заехал муж.Тот Артем, которым он был до знакомства с Машей, на такую перспективу откликнулся бы возгласом «Лучше отрубите мне что-нибудь!»
А сейчас?
Сейчас он представлял себе эту сцену и тепло растекалось по его животу: ну и что? Да пофигу! Зато она моя. Моя Маша. Она любит меня. И я…
«И я тебя люблю», – прошептал он губами, но Маша не услышала этого.
Сергей Соболев – ее отец. Тот самый Соболев. И что? Теперь придется с ним познакомиться лично? Ну…
Ну, Соболев. Человек, к которому не подойдешь на пушечный выстрел. Богатейший человек в России. И он, Артем. Таксист.
Внезапно Артем понял, что он не боится этой встречи, а как-то спокойно готовит себя к ней. Он медленно и без суеты думал о том, что именно ему будет необходимо предпринять. Что нужно будет сказать, сделать, чтобы дать понять самому Сергею Соболеву, что он, Артем, несмотря на то что он просто таксист, сможет позаботиться о Маше как никто другой.
«В общем, видимо, придется встретиться. Чего не сделаешь ради любимой Машеньки», – подумал Артем и от этой мысли хмыкнул.
Маша подняла голову и Артем увидел, что она смотрит на него обеспокоенно.
Он перемотал в голове все произошедшее на пару минут назад и быстро выстроил краткую хронологию произошедшего:
Сначала он вслух констатировал факт, что Маша – дочь Соболева.
Затем был этот смешок.
Теперь стало понятно, откуда на Машином лице возникла такая обеспокоенность.
Но это было совсем не то беспокойство, которое могло бы быть вызвано упоминанием ее отца. С практически стопроцентной вероятностью, дочь богатейшего человека страны могла бы посмотреть на него с гневным упреком, а ее глаза должны были бы говорить: «А тебе что-то не нравится?!»
Но Маша посмотрела совсем не так. Она посмотрела на Артема слегка виноватым, полным мольбы и надежды взглядом и спросила:
– Это что-то меняет?
В ее голосе чувствовался отнюдь не гнев, не упрек, не превосходство, а настоящий страх того, что после ее признания что-то порвется со звоном, исчезнет в небытие…
Артем уловил этот страх и захотел во что бы ты ни стало избавить от него Машу как можно скорее.
– Что ты имеешь ввиду? – Улыбнулся он и снова нежно прижал Машину голову к своей груди. И продолжил ласково и очень тихо:
– Что ты не просто работаешь в структуре «РусОйла», но ты еще и генеральный директор дочерней компании? Что твой отец – известный человек, директор крупнейшей в стране нефтяной компании? Знаешь, Маш, я скажу тебе честно. Расскажи мне такую историю кто-нибудь другой, я бы сказал, что я бы на месте парня сбежал бы как с раскаленной сковородки. Как Гоша из «Москва слезам не верит». Но… Я бы просто не понимал, что кто-томожет быть так дорог, как дорога мне ты. Поверь, мне на самом деле не важно то, кем ты работаешь, сколько зарабатываешь, и кто твой отец. Я сам себя не узнаю, но мне это и вправду неважно. Вот есть ты. Ты здесь, ты рядом. Я могу тебя обнять и сказать, что ты мне очень, очень дорога! И, знаешь, этого достаточно.