Талисман

— Что он ответил? — спросил Джек, во рту у него пересохло.

— Он назвал это… — Ричард смутился, нахмурившись в раздумье, — он назвал это «осью всех возможных миров». Потом он засмеялся. Потом он назвал это по-другому. Так, как тебе не понравится.

— Как?

— Это рассердит тебя.

— Давай, Ричард, говори.

— Он назвал это… ну… он назвал это «каприз Фила Сойера».

Ричард почувствовал не злость, а взрыв жгучего волнения. Все было верно, это был он, это был Талисман. Ось всех возможных миров. Скольких миров? Одному Богу известно. Долин, гипотетических Долин Долин, еще каких-то миров, как полосы, непрестанно поднимающиеся вверх и наружу по шесту, окрашенному по спирали в разные цвета. Вселенная миров, многомерный макрокосм миров — и во всех одна вещь была неизменной, одна объединяющая сила, которая была, безусловно, доброй, даже будучи заточенной в злом месте, Талисман, ось всех возможных миров. И он был капризом Фила Сойера? Возможно. Капризом Фила Сойера… Капризом Джека… Моргана Слоута… Гарднера… И конечно, надеждой двух Королев.

— Это больше чем двойники, — сказал он тихим голосом.

Ричард брел, глядя на прогнившие шпалы под ногами. Теперь он нервно поднял голову и посмотрел на Джека.

— Это больше чем двойники, потому что миров больше двух. Это уже не двойни, а триады… четверни… кто знает? Морган Слоут здесь, Морган из Орриса там, может быть, Морган, Герцог Азрильский, где-нибудь еще. Но он никогда не входил в отель!

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — сказал Ричард покорным голосом. Но я уверен, что ты все равно будешь говорить, звучало в его голосе, продвигаясь от чепухи к полному безумию. Поезд на остров Сибрук отправляется!

— Он не может войти вовнутрь. То есть Морган из Калифорнии не может, и ты знаешь почему? Потому, что Морган из Орриса не может. А Морган из Орриса не может потому, что Морган из Калифорнии не может. Если один из них не может войти в его вариант Черного отеля, то ни один из них не может. Понимаешь?

— Нет.

Джек, взволнованный своим открытием, не обратил внимания на слова Ричарда.

— Два Моргана или десятки. Это не важно. Две Лили или десятки — десятки Королев в десятках миров, Ричард, подумай об этом! Десятки черных отелей — только в других мирах это может быть черный увеселительный парк… или черный гараж… или я не знаю что. Но, Ричард…

Он остановился, повернул Ричарда за плечи и уставился на него, глаза его сияли. Ричард попытался отвернуться, но потом остановился, пораженный огненной красотой лица Джека. Вдруг Ричард поверил, что все возможно. Вдруг он почувствовал себя исцеленным.

— Что? — прошептал он.

— Некоторые вещи являются исключением. Некоторые люди являются исключением. Они… э… единственные. Они как он — Талисман. Единственные. Я. Я единственный. У меня был двойник, но он умер. Не только в Долинах, но и во всех мирах, кроме этого. Я знаю это — я чувствую это. Мой отец тоже это знал. Я думаю, поэтому он называл меня странником Джеком. Когда я здесь, там меня нет. Когда я там, меня нет здесь. И ты, Ричард, тоже!

Ричард уставился на него, потеряв дар речи.

— Ты не помнишь, ты проспал большую часть того, о чем мы говорили с Андерсом. Он сказал, что у Моргана из Орриса был сын. Раштон. Знаешь, кем он был?

— Да, — прошептал Ричард. Он все еще не мог отвести глаза от Джека. — Он был моим двойником.

— Верно. Мальчик умер, как сказал Андерс. Талисман единствен. Мы единственны. Твой отец — нет. Я видел Моргана из Орриса в том мире, он похож на твоего отца, но он не твой отец. Он не мог войти в Черный отель, Ричард. Он не может и сейчас. Но он знал, что ты единствен, так же, как знает и про меня. Он хотел, чтобы я умер. Ему нужно, чтобы ты был на его стороне. Значит, если бы он решил, что ему нужен Талисман, он всегда мог бы послать за ним тебя.

Ричард начал дрожать.

— Не думай об этом, — мрачно сказал Джек. — Мы возьмем Талисман, но ему он не достанется.

— Джек, я не думаю, что смогу войти в тот дом, — сказал Ричард, но сказал он это тихим шепотом, и Джек, который уже шел дальше, не услышал его.

Ричард пошел следом.

12

Беседа прервалась. Прошел полдень. Лес стал очень тихим, и дважды Джек видел деревья с сучковатыми стволами и спутанными корнями, растущие довольно близко к дороге. Ему не понравился вид этих деревьев. Они казались знакомыми.

Ричард, глядя на шпалы, исчезающие под его ногами, наконец споткнулся и упал, ударившись головой. После этого Джек снова понес его на спине.

— Смотри, Джек! — крикнул Ричард спустя, казалось, вечность.

Впереди рельсы исчезали в старом сарае. Двери открыты, внутри полутьма. За сараем (который раньше мог быть приятным местом, как говорил Ричард, но теперь казался пристанищем привидений) проходило шоссе. Шоссе № 101, догадался Джек.

А за ним — океан. Был слышен шум прибоя.

— Похоже, мы пришли, — сказал Джек осевшим голосом.

— Почти, — сказал Ричард. — Пойнт-Венути находится километрах в трех отсюда. О Боже, я не хотел бы, чтобы мы шли туда, Джек… Джек? Куда ты идешь?

Но Джек не оглянулся. Он сошел с железнодорожного полотна, обошел одно из странно выглядевших деревьев (оно было высотой с куст) и пошел к дороге. Высокая трава задевала его истертые в пути джинсы. Внутри трамвайного сарая — давнишней личной железнодорожной станции Моргана Слоута — что-то упало и покатилось, но он даже не посмотрел в ту сторону.

Он дошел до дороги, пересек ее и пошел к берегу.

13

В середине декабря 1981 года мальчик по имени Джек Сойер стоял там, где соединялись вода и суша, держа руки в карманах и глядя на спокойный Тихий океан. Ему было двенадцать лет, и он был исключительно красив для своего возраста. Его темные волосы были длинными — возможно, даже слишком, — но морской ветер откинул их назад с красивого чистого лба. Он стоял и думал о своей матери, которая умирала, о друзьях, отсутствующих и присутствующих, и о мирах в мирах, мчащихся по своим орбитам.

Я прошел этот путь, подумал он и содрогнулся. От берега и до берега. Его глаза внезапно наполнились слезами. Он глубоко вдохнул соленый воздух. Он был здесь — и Талисман был близок.

— Джек!

Сначала Джек не оглянулся: его взгляд был прикован к Тихому океану, к солнечному свету, игравшему на гребнях волн. Он был здесь, он сделал это, он…

— Джек! — Ричард толкнул его в плечо, выводя из оцепенения.

— А?

— Смотри! — изумленно воскликнул Ричард, показывая куда-то вдоль дороги, в том направлении, где предположительно лежал Пойнт-Венути. — Смотри туда!

Джек посмотрел. Он понял удивление Ричарда, но сам не удивился, а если и удивился, то не больше, чем тогда, когда Ричард сообщил ему название мотеля, в котором они с отцом останавливались в Пойнт-Венути. Нет, он не был удивлен, но…

Но было чертовски приятно снова увидеть свою мать.

Ее лицо, двадцати футов в высоту, было более молодым, чем помнил Джек. Лили была такой, какой она выглядела на вершине своей карьеры. Ее волосы, превосходного золотистого оттенка, были собраны сзади в конский хвост. Ее беззаботная улыбка как бы говорила «иди к черту». Никто другой в фильмах не улыбался, как она, — это было ее изобретение. Она оглядывалась через обнаженное плечо. На Джека… на Ричарда… на голубой Тихий океан.