Там тебя никто не ждёт

Эда усадили на руках, повернули, кажется, собрались нести в город. Я поймала взгляд юноши и обомлела. По-детски испуганный, удивлённый и... тоже радостный?

– Что происходит?
– тихо выдохнула я, теребя поводья.

Стоящий рядом Чёрный неожиданно откликнулся:

– Они приветствуют освободителя, госпожа.

Я прижала ладонь ко рту, глядя, как улыбающиеся горожане потащили Эдварда к воротам.

– То есть... они радуются?

– Да, - отстранённо произнёс демон.
– Господин объявил, что не желает им зла. Что они свободны. Они радуются.

Эдвард, извернувшись в несущих его руках, поймал мой взгляд.

И ликующе улыбнулся.

Глава 16

И вечер летний был свеж и криклив... Криклив - не то слово! Я металась по внутреннему замковому дворику, а из-за стен, толстых и многочисленных, даже сюда доносились радостные возгласы, не менее радостные песни и совсем уж счастливое "салвадо".

Город праздновал. Город веселился. Город танцевал и пировал. И это всё тот же город, который ещё вчера собирался нас с Эдом убить!

– Дурак, - шипела я сквозь зубы, бегая туда-сюда по тропинке.
– Идиот!

Прислонившийся к увитой плющом стене мой единственный собеседник - Чёрный - всячески изображал предмет обстановки. С такой невозмутимой физиономией ему это отлично удавалось. Хоть сейчас на пьедестал и всё под тот же плющ.

У-у-у!

А "дурак" и "идиот" Эдвард тем временем праздновал вместе с горожанами. Правда, не забыв приставить ко мне караул в лице Чёрного.

– А если его там прихлопнут, а?
– взвыла я, в очередной раз пробегая мимо "статуи".
– Они нас убить хотели! Убить! И он думает, что теперь не хотят? Ну как он может! А? Он охрану взял? А? А?! Взял, я спрашиваю?!

"Статуя" молчала. Говорить со мной Чёрному не приказывали. Только охранять. И не пускать в город. У-у-у-у!

Я выругалась на русском и вломилась в заросли виноградника. Уже потемневшие ягоды соблазнительно покачивались прямо перед лицом. Вот за эти-то ягоды я и взялась, за каких-то пять минут расшвыряв гроздья по тропинке.

– Идиот! Ох, ну попадись мне только! Забыл, как умирать шёл?!
– вопила я, представляя на месте зарослей Эда.
– Один раз - один-единственный раз повезло - так сразу давай творить добро направо и налево? Да?!

Со стороны калитки кто-то зашебуршился. Чёрный встрепенулся, а я даже бровью не повела. Рвать листья-ветки-ягоды куда веселее, чем глядеть на очередного офицерика в предобморочном состоянии. Когда Чёрный меня по замку вёл, такого насмотрелась! И бледнели господа военные, и краснели, и лицом дёргались... Но никто дорогу не заступил. Правильно, всем жить хочется.

В общем, раздирала я заросли, не обращая внимания на копошение, пока не услышала радостно-взволнованное: "Госпоша!"

Бли-и-ин!

Аглая растрёпанной курицей вывалилась на тропинку, столкнулась взглядом с Чёрным и, картинно схватившись за сердце, начала оседать - ну как взбитые сливки, на желе слишком долго пролежавшие.

А-а-а... так вот, значит, как это в идеале делается!

Чёрный с интересом леди, заметившей в супе муху, изучил даму в обмороке и снова невозмутимо вперился взглядом в пространство.

Я повернулась к зарослям. И, спустя мгновение за спиной снова зашебуршились.

– Госпоша! О, госпоша! Я... мы есть очень скушать!

Я обернулась. Ага, тоже жить не могу без твоей Алоизы!

Рассмотрев мою всклоченную, чумазую и в целом совершенно неопрятную физиономию, Аглая снова схватилась за сердце.

– Госпоша! Где есть ваша одешда! О, святые угодники, вы ше есть совсем голая!

Тоже мне - повод для обморока. Я потянула ворот. Нормальная сорочка! Эта клушка её ещё ночью не видела, когда я из реки вылезала.

– Госпоша!
– засуетилась Аглая.
– Вы есть идти со мной! Идти! Вас есть нужно искупаться и переодеться! Вы есть... это... Госпоша!

Вот так кудахтать она может до посинения. Я отшвырнула очередную гроздь и протянула "курице" руку.

– Пошли уже.

Аглая, поглядывая в сторону Чёрного, торопливо схватилась за меня и, принявшись что-то лопотать про злобных духов, крадущих девственниц и делающих с ними страшные вещи, потащила меня к калитке.

Злобный дух с невозмутимостью стенки потащился следом.

***

– Госпоша не быть долшная так делать! Госпоша надо лечь и спать!

Я плеснула в кубок ещё вина и мрачно уставилась на Аглаю.

Чёрта с два я лягу!

– Так, говоришь, "салвадо", по-вашему - спаситель?

– О, да!
– воодушевилась дама.
– Принц Эдвард есть так добр! Если бы не он...

Я залпом осушила кубок. "Принц Эдвард"! Где-то я это уже слышала. Добр, мудр, велик...

Я пододвинула себе кувшин с вином, думая, а стоит ли наполнять кубок снова или пить так, с горла?

– И есть такой красивый, - мечтательно протянула клушка.
– Госпоша есть так везти...

"Госпоша" поперхнулась.

– И так есть заботлив, - вздохнула Аглая, расчёсывая мне волосы.
– Он, наверное, есть очень волноваться о вашей безо... безо... спасении и есть давать вам своего лучшего солдата.

"Лучший солдат" невозмутимо пялился в окно.

Я захохотала, дёрнулась и тут же взвыла от боли, когда костяной гребень запутался в волосах.

– Безопасность? Да неужели!
– истерический смех забивал горло, мешал говорить.
– Сам-то он где, этот красавчик? Это я волнуюсь! А он? Празднует!

Я смеялась, а Аглая хлопотала рядом с какими-то ароматическим солями, водой и пресловутым гребнем. Закончилось всё, когда я опрокинула кувшин - к счастью не на новую сорочку - и отправила клушку за вином.

И сразу настала блаженная тишина. Чёрный смотрел в окно, я цедила последний кубок. И скрип двери совершенно не вписывался в эту идиллию.

– Аглая, поставь вино и иди, - буркнула я, расплывшись в кресле и чувствуя себя выброшенной на берег медузой.

– Катрин, - вздохнул Эдвард, неожиданно возникая в поле зрения.
– Тебе уже хватит. Пойдём, я помогу тебе лечь.