Там тебя никто не ждёт

– А-а-а-а-а-а-а!

Демон рывком сел и уставился на меня. Как и пробегавшие мимо "солагерники".

Я закрыла рот и чинно положила руки на колени.

Демон снова вскинул брови.

– Что?

– Ты заткнулся, - радостно объявила я, покосившись вниз. Ребята уже не сражались, а пялились на наш пригорок. Пока только пялились. Так, пора мне.
– Вот и молчи. Счастливо оставаться.

Смех надоедливого демона долго ещё звучал у меня в ушах.

Пока его не перебило кудахтанье Аглаи.

***

Следующим вечером мы остановились на постоялом дворе. Довольно большом, надо сказать. Но все, наверное, всё равно не влезли. Однако меня запихнули в отдельную комнату. И поставили стражу. И Аглаю.

Конечно, я сорвалась. Достало её кудахтанье, даже забота Эда достала, - достало всё. И никогда не отличавшаяся чуткостью клушка исчезла, стоило мне только начать "заводиться".

Я для приличия побегала по комнате, но бить здесь было нечего, так что конечным пунктом стало окна. Вернее, стол у окна, на который я уселась и от великой бессонницы, мерзкого настроения и не вовремя случившихся критических дней принялась сначала болтать ногами, а потом петь. По-английски, потому что русских песен не знаю вообще, а французский уже достал.

Пою я, прямо скажем... Как медведем ушибленная. Но душу же отвести! Раньше я бы плеер на всю катушку врубила. А сейчас вот сама плеером работаю.

Как хлопнула дверь, я не слышала.

– Не знал, что ты владеешь альбионским, - произнёс Эдвард, стоя у камина.
– Хотя выговор очень странный.Ты оттуда?

– Знать не знаю про вашу Альбионию, - буркнула я.

Эд усмехнулся. И неожиданно напел мелодию. У него лучше получилось. Намного лучше.

– Интересный ритм, - заявил он, наконец.
– Так играют ваши менестрели?

Я хмыкнула. Это ты ещё наш хард-рок не слышал!

– Вообще-то, под это танцуют, - проявила эрудицию я. Мелодия и впрямь была медленной, в школе под неё исполняли вальс на выпускном. И у меня был такой "тюфяковый" партнёр, гр!

– Танцуют?
– непонятно чему изумился Эд.
– Как? Это же совершенно... не.., - дальше он выдал что-то странное, что я для себя перевела как "ритмично" и обиделась. Очень даже ритмично!

– Нормально это. И танцуют нормально. В парах, - буркнула я.
– Обычный вальс... чего ты улыбаешься?

– Обычный вальс, - с усмешкой повторил Эд и вдруг потребовал.
– Покажи.

Я скорчила страшную физиономию - живот и так крутило, да и помню я с того вальса только пару шагов да поворотов. Но Эд ждал и вообще казался в мягком свете камина таким красивым, что сидеть и дуться было бы просто преступлением.

Я проплелась в центр комнаты, выжидающе посмотрела на юношу. Тот, не переставая улыбаться, подошёл. И встал. На расстоянии двух вытянутых рук. Вроде как так и надо.

– Эм-м-м, ближе подойди, - скомандовала я.

Эдвард сделал ма-а-аленький шажочек и поинтересовался:

– Зачем?

– В паре танцевать!
– озвучила очевидное я, начиная злиться.

Эд вздохнул и зачем-то взял меня за руки. Вытянутые.

– Я так и думал. Парные танцы танцуют вот так, - и повёл меня, не приближаясь ни на шаг. Вперёд, назад, зачем-то прыжок ...

Я хихикнула.

– Катрин, признайся, ты всё это только сейчас сочинила, - глядя на меня, как на маленького ребёнка, заявил Эдвард.

– Ты же даже не знаешь обыкновенной...

Чего я там не знаю, я дослушивать не стала. Просто дёрнула юношу за руку, заставляя подойти вплотную, и быстро сложила руки так, как надо - одна вытянута и чуть согнута, его правая - у меня на талии, моя левая - у него на плече. И повела. Я знаю, как вести. Говорила же, что мой партнёр был тюфяк?

Лицо Эда надо было видеть! Такое изумление я, кажется, никогда ещё не наблюдала. Азвонский наследник, вытаращив глаза и заалев, как девица на выданье, застыл в моих объятьях и только что ногами перебирал. Мда, танцевала я с тюфяком, теперь вот - с бревном.

– Катрин, что ты делаешь?!
– выдохнул юноша, обретая дар речи.

– Вальс тебе показываю, - отчеканила я.
– Ты же просил. Раз-два-три, раз-два-три...

Эд ошеломлённо моргнул, отмер и отшатнулся.

– Какая... пошлость!
– выдохнул он.

И это говорит бордельный мальчик! Я хохотала, согнувшись пополам, и всё никак не могла остановиться.

– А у нас это романтика, - сквозь смех, умудрилась произнести я. Так вот что наш препод называл "культурным шоком"!

Эдвард, изумлённо глядя на меня, сел на кровать.

– Катрин, я тебе не верю. Ни в одной стране до такого не дойдут. Разве что варвары...

– Сам ты варвар!
– бросила я, забираясь на кровать и укутываясь в одеяло.

Эд недоумённо посмотрел на меня, потом зачем-то потрогал мой лоб.

– Катрин, у тебя жар, - спокойно отметил он.
– Подожди, я принесу тебе отвар.

Я отвернулась, поджала колени к животу. Не знаю, приносил ли Эд свой отвар. Я его во всяком случае не пила. Я дремала, а проснулась под какую-то мелодию, напоминающую гитару, и красивый, но непонятно что поющий голос.

Исполнял, конечно, Эд, сидя на стуле у камина. Приятно так, я аж заслушалась. Мне бы так уметь.

– Это была колыбельная?

Эд положил "гитару" и, улыбнувшись, взял откуда-то кубок.

– Это была касьон аморе. Помнишь, я тебе обещал? Пей, Катрин.

Ну вот, первый раз в жизни исполняют серенаду, а я даже слов не поняла!

– А ты кому её пел?
– протянула я, отхлёбывая горьковатую и всё ещё тёплую жидкость.
– Мне?

– Тебе, тебе, - усмехнулся Эдвард, садясь рядом.
– А знаешь, Катрин, покажешь мне свой вальс ещё раз?

***

Дед у Эда оказался очень даже ничего. Так сразу и не скажешь, что при смерти. Да, чёрт возьми, мне бы так умирать! В седле дедуля держался как заправский наездник (кем наверняка и был), я всё ждала, когда же вытащит шашку и казаком поскачет на жмущихся за спиной Эда военных.

Кстати, внук на деда оказался ни капельки не похож. Впрочем, сложно найти одинаковые черты в стройном, красивом золотоволосом юноше и худощавом, жилистом, седом старике. Взгляды у них точно были разные: по крайней мере, я никогда не замечала у Эда таких цепких, недовольных и высокомерных глаз. Ну, может, я предвзята.