Там за Вороножскими лесами. Зима

– Замерзла? Иди, греть стану, - ласково поманил Демьян и, так как она продолжала стоять в нерешительности, тихонько дернул ее за подол. Агаша сделала глубокий вдох и кинулась в объятья любимого.

– Не бойся, ничего не бойся, - шептал он ей на ухо, согревая горячим дыханием.

– Мне еще тебе сказать кое-что нужно... нужно сказать, а то не честно будет... ты ведь не понял, не знаешь, - девушка опять попыталась вывернуться, но Демьян задрав поневу, уже коснулся теплого округлого колена, и вновь выпускать зеленоглазую из рук не собирался, только сильнее сжимая объятья.

– Сказаться нужно, - опять повторила Агафья.

– Потом скажешься, потом...
– пальцы скользили выше по внутренней стороне бедра.

– Я воеводы дочь, - выпалила Агаша.

– Что?! - Демьян так быстро отпрянул от девушки, словно между ними кто-то плеснул кипятком.

– Воеводы я дочь, - растерянно повторила Агафья, смущенно одергивая поневу.

– Федора?
– задал Олексич бессмысленный вопрос.

Девушка кивнула. Кровь отлила от лица Демьяна.

– Нельзя нам тогда этого творить, - стыдясь пронзительных девичьих глаз, отвел он взгляд.

– Почему?
– еле слышно прошептала она.

– Резня на заставе начнется, коли я воеводы дочь попорчу.

– Так ты соврал, ты жениться на мне и не думал, - Агафья резкими, судорожными движениями повязала платок и начала надевать душегрейку.

– Думал, думал!
– горячо запротестовал Демьян, хватая ее за рукав.

– Струсил, - презрительно сузила глаза девушка, вырывая руку.

– Не струсил я!
– Олексич почувствовал, как у него огнем загорелись уши и шея.
– Пойми, кровь из-за нас безвинная прольется, батюшка твой такой обиды не простит. Он мне сам тем пригрозил.

– То ты не знаешь, чья я дочь, а то тебе уже и батюшка мой успел пригрозить, - Агафья прикусила губу, очи наполнились влагой, видно было, что она из последних сил старается сдержать слезы.

– Я не знал, чья ты дочь, мог бы догадаться, да любовь мне глаза застилала, а угрозу его я тогда не понял, думал он зол, что князь мачехе твоей на пиру подмигивал, а только теперь ясно, что он о тебе речь вел... Прозорлив воевода, раньше меня тугодума все сложил.

– По-твоему отец мой - упырь какой, людей безвинных губить?!
– выкрикнула Агафья.

– Ты своего отца знаешь, не упырь, но слово держит, - мрачно ответил Демьян.

Дева задохнулась от обиды. Ничего больше не говоря, она, не оглядываясь, пошла прочь.

Демьян, на ходу натягивая сапоги и хватая кожух, побежал за ней.

– Ну, подожди! Отчего ты обиделась? Да я же правду сказал!

Агаша молчала, слезы вырвались на свободу и теперь щедро умывали ей щеки.

– Я посватаюсь, как обычай велит, посватаюсь! Может он и отдаст тебя. Да я крепко просить стану! А не отдаст, сговоримся тайком... Придумаем что ни будь, ты только не плачь, не надо.

Агафья беззвучно глотала слезы.

– Ну, давай вернемся да с начала начнем. Я на себя вину всю возьму, пусть меня одного карают, князя попрошу, чтобы он от меня отрекся. Не его человек, так и вины на дружине нет.

В напряжении он ждал ответа, девушка хотела что-то сказать, но только беспомощно ртом ловила воздух, слова никак не хотели слетать с губ. Наконец она, чуть успокоившись, указала рукой на распахнутый кожух и распоясанную свиту Демьяна:

– Меч забыл, - тихо прошептала она.

Парень привычным жестом в поисках ножен поймал пустоту.

– Я сейчас, ты здесь постой, я быстро обернусь. Не уходи, слышишь! Мы придумаем что-нибудь, обязательно придумаем!

Он бросился назад к лапнику, два раза споткнувшись, зайцем перепрыгивая через поваленный сухостой, долетел до сосновой лежанки, подхватил кушак с мечом и тут же, не подпоясываясь, побежал обратно к Агафье. Однако девы уже не было.

– Агаша!
– крикнул Демьян. Никто не откликнулся. Парень заспешил по девичьим следам по дну оврага, но у поваленного дерева они резко обрывались, и как он не крутил головой, так и не смог понять, куда подевалась девчонка. «Может, и вправду, ведунья?
– Олексич растерянно почесал затылок.
– Лес-то она лучше меня знает. Захотела, чтоб не нашел, так и не найти». Он задумчиво начал подпоясываться кушаком. На душе было тоскливо и гадко до тошноты.

На кладбищенской поляне наоборот царило веселье. Проня, соревнуясь с Вьюном, сыпали шутками и побасенками, Купава заливисто смеялась, раскрасневшись от мужского внимания. Матрена слегка отстранено стояла в сторонке, показывая всем видом, что ее такие балагуры ничуть не забавляют, но и она не могла сдержать время от времени вырывающуюся на волю улыбку.

– Так вот, решил я на Купальскую ночь русалок посмотреть, - понижая голос, зловеще произнес Пронька, но это от чего-то вызвало всплеск хохота.
– И нечего ржать как мерин!
– толкнул он в бок Осипа.
– Так вот, выпил я хмельного для храбрости и пошел на реку, заводь у нас там есть, так Русальей и кличут. Многие там утопленниц видели, ну и я ж захотел посмотреть. Осенил себя крестным знамением да полез в камыши, долго там сидел, уж и дремать начал...

– Вот тебе пьяному во сне и померещилось, - перебил его Вьюн, сражаясь за девичье внимание.
– Никаких там русалок отродясь не водилось...

– Как не водилось, коли я сам под утро видел! Выплыла из тумана, глазищи горят, перси оголила, не при девках будет сказано, и пальцем меня манит...

Новая волна дружного смеха утопила его слова.

– Все б вам смеяться, а я ели вырвался.

– Что персями придавила, - прыснул Вьюн.

Тут не удержалась и закатилась смехом даже Матрена. Проня обиженно шмыгнул носом.

– Агафья Федоровна идет, - посерьезнела сразу Купава, - одна?
– удивленно приподняла она бровь.

Агаша, не отвечая на вопросительные взгляды, и отворачивая заплаканное лицо, порывисто пролетела мимо, на ходу кидая:

– Пойдемте быстрей, а то дома попадет!

– А боярин наш где?
– растерянно крикнул ей вслед Проня.

– Меч позабыл, воротиться пришлось, - не поворачиваясь, ответила девушка.

– Агаша, вы что - рассорились? Он, что - обидел тебя...- озадаченно начала Матрена.

– Нет!
– резко оборвала ее Агафья.

Девушки побежали к заставе.

– Да уж-ж-ж, - нараспев протянул Проня, глядя им вслед.

Из леса такой же надутый, как и Агафья вышел Демьян.

– Приходила?
– коротко спросил он.

– Была, к заставе побежали. Домой им скоро нужно было, - пояснил Вьюн.

– Пойдем и мы, - вздохнул Олексич.

Он зашагал впереди, все больше и больше погружаясь в невеселые мысли, а глаза упрямо следили за тоненькой фигуркой, уже торопливо приближающейся к городне.