Танат

Да и описание жизни в Танате явно задело меня. Чуждо и мерзко. И нет, я не чистоплюй, который жил как счастливый идиот на всём готовом. Я не помню, но знаю, что нам, вернее нашим предкам, пришлось нелегко, но они построили лучший мир. Только сначала они чуть не сожгли с концами старый.

Сожгли. В огне. Огонь...

Я дергаюсь, меня всего скрючивает, колени подгибаются. Что-то испуганно кричит Тэй. Меня здесь уже нет. Сейчас я снова в том коридоре круглого сечения. Те же парни, что прыгали со мной через пустоту к странной конструкции, волокут на себе обессиленных людей. Тут много женщин и детей. Пол содрогается, а я смотрю на непонятный рисунок, что появился перед моим лицом.

Интерактивная схема объекта – так это называется. Привычная мне окружающая чёрно-белая гамма с кучей оттенков серого пополнилась новым цветом – красным. Это означало опасность, которая шла за нами по пятам. Здесь я различал цвета.

Мы не успеем. Все это понимали. Я был старшим, а потому принял непростое решение. Тихо сместившись в конец шеренги, я дождался, пока мои люди пройдут мимо со спасёнными на руках. Подбадриваю их и поторапливаю. Делаю вид, что пересчитываю их по головам. На самом деле мне нужен удобный момент. Сейчас последний спасатель переступит порог, и можно действовать. Вот и он. Пора.

Бросаюсь в обратном направлении. Мне никто не успеет помешать. Автоматика отказала из-за аварии, но резервная система, обычный ручной привод, в полном порядке. Добегаю до неприметного щитка и просто вырываю с мясом опломбированную панель. Благо что искусственные мышцы скафа легко позволяют это сделать. Быстро кручу ворот и за моими ребятами опускается защитная дверь. Прочная и термоустойчивая. Такая легко выдержит и ударную волну, и плазму в несколько тысяч градусов. Вот только я остался по другую сторону.

Из коридора вырывается стена огня. Меня отбрасывает на защитную дверь. Скафандр у меня хороший, крепкий, но сейчас его термостойкость и прочность лишь продлят мою агонию. Температура нагрева уже превысила допустимую, внешний слой начал плавится.

Парни, пока не оплавится антенна связи, будут слышать мои крики боли. Я, хоть спас и свою команду, и гражданских, сгораю заживо. И кричу от адской боли.

– Нико, очнись. Да что с тобой?

Кто-то трясёт меня за грудки. Вернее пытается, но я слишком тяжёлый. Тут меня будто хватают под руки и резко выдергивают из этого пекла. Волна холода обдает голову, а потом опускается ниже, заглушая адскую боль. И ещё мой неизвестный спаситель ободряюще хлопает меня по плечам. Но не в физическом плане. Словно шлёт мне эмоции.

Тут я понимаю, что из воспоминаний о мучительной смерти меня выдернул Попутчик. И это был первый раз, когда этот монстр искренне хотел мне помочь. Потому что отлично знал, что я снова пережил в этот момент.

Если бы я мог издать хоть один звук, то только истеричный смех. Может и не зря некая система распределения там, в шпиле, соединила меня именно с этим димортулом. У нас нашлось нечто общее. Мы оба горели заживо и теперь не пожелаем такого даже злейшему врагу.

* * *

Поднимаю перед собой руку, останавливая Тэй. Девушка сильно перепугана. С учётом того, что она знала насчёт меня и димортула, ожидать можно всякое. Вдруг разум этого кимбара-переростка решит поглотить тело носителя и устроить охоту на окружающих? Потому я спокойно отнёсся к тому, что она держала руку рядом с напоминающей жука пушкой. Надо, кстати, узнать название этой штуки и принцип работы. Одними клинками димортула я против некоторых местных тварей мало что смогу сделать. Тупо не достану до жизненно важных органов.

– Спокойно. Я в норме, Тэй. Меня отпустило наконец.

Медленно поднимаюсь на ноги, но меня ещё шатает. Попутчик всё ещё поддерживал меня эмоционально, и я реально был ему благодарен за это.

– И что это было? Тебя трясло так, что я реально напряглась. Выглядело всё со стороны так, будто тебя рвали заживо. Что ты видел?

– Свою смерть, – просто ответил я. – Во всех подробностях и с полной передачей ощущений.

Девушку передёрнуло. Она обхватила себя руками, будто ей вдруг стало холодно.

– Такое тут не редко бывает. Но чаще сам момент перехода никто не помнит. Всё запоминается смутно. Ты будто падаешь, сознание угасает, отголоски разговоров вдалеке и свет. Все всегда запоминают светящийся шар, который тебя будто гипнотизирует, зовёт куда-то вдаль. Ну, ты это помнишь, конечно.

– Вообще-то нет, – замечаю я и этим вызываю удивление у своей спутницы.

– То есть как не видел? Этого не может быть. Каждый, с кем я разговаривала, запомнил этот проклятый светящийся шар. Ты надо мной издеваешься так? Или хочешь показать какую-то свою уникальность?

– Я не мог ничего видеть! – прерываю я гневный поток. – Это и было перед моей смертью – меня ослепило. Я попал... Черт, не могу произнести это слово. Будто язык отнимается.

– Значит этого слова нет в речи Таната или оно под запретом, – произнесла Тэй более спокойно. Тон её, однако, стал чуть более настороженным. Будто она боялась услышать то, что я хочу ей объяснить.

– Тепло, – описываю я огонь самыми простыми терминами. Тэй меня, похоже поняла, так как вздрогнула. – Невероятно горячо. И это тепло причиняет боль, проникая иглами тебе под кожу. Тебя убивает то, что ты не можешь взять в руки. Нечто нематериальное...

– Я поняла! – Девушка замотала головой, будто пытаясь отогнать от себя нарисованный моими словами образ. – Вот Танат показал тебе и своё милосердие. Это запрещённое слово. Думаю, ты догадаешься, почему. И ещё одна вещь. Некоторые слова, которых нет в языке Таната, ты можешь произнести, если будешь считать их личныым именем. Например, странная колотушка, которой ты вгоняешь такие длинные стержни в стены. Чтобы к ней, стене, что-то прикрепить. Может в твоём мире было что-то такое.

В моей голове сразу появилась картинка и всплыли слова: молоток, гвозди.

– Да, я понимаю тебя, Тэй.

– Ага, хорошо. Так вот, если бы для меня это было живое существо, то его звали бы Марту. Тебе это слово не знакомо?

– Нет, – отрицательно качаю головой, а Тэй разочарованно склонила голову, – мне это слово незнакомо.

– Ну, значит ты из другого мира пришёл. Так вот, о том табу. Даже так не пытайся его обойти. Можешь рискнуть, но тебя скрутит от боли. Запрет прошит в те оболочки, которые мы носим. Возможно, поэтому тебя так и трясло. Вспомнил запретное.