Танцуй со мной

Алексис подняла брови.

— Раскомандовался! А какими планами? Он ухмыльнулся.

— Поживешь — увидишь, — сказал он, заставляя Алексис мучиться от любопытства.

Она спрыгнула с кровати, крича ему, но Майкла уже не было. Только доносился стук босых пяток по винтовой лестнице и насвистывание.

Относительно фруктов он не соврал. Пако привез гору лимонов и апельсинов, маленькие блестящие яблочки, пахнущие зимой, и огромный ананас.

— Тепличные, — фыркнула Алексис. Но от ананаса не отказалась, когда Майкл нарезал его дольками и скормил их одну за другой, подавая через стол на кончике вилки.

— Так что же в почте? — спросил он, вороша кучу писем.

Алексис присмотрелась.

Одно с японским штемпелем, одно с австрийским, одно с лондонским и одно вообще без штемпеля.

— Последние соображения Фреда, — одно за другим диагностировала она письма. — Еще более свежие соображения Фреда. Его агент, пытающийся найти его и рассылающий письма по всем возможным адресам. И… — Она вдруг остановилась.

Майкл поднял глаза.

— Что?

Алексис узнала почерк. Она медленно взяла длинный голубой конверт без марки. Как мог Патрик узнать, что она здесь? И как отправил письмо? Она вертела конверт, не решаясь вскрыть.

— Похоже, ты знаешь, от кого это? — медленно спросил Майкл.

Алексис взглянула ему в глаза.

— Надеюсь, не от… — сказала она, — но боюсь, что…

— Так открой. — Голос у него стал грубым. — Всегда лучше знать наверняка.

Хочешь не хочешь, надо было признать, что Майкл прав. Она разорвала конверт.

Там было всего несколько строк. И в них подтверждались ее наихудшие опасения. Выронив письмо из помертвевших пальцев, она слепо обвела глазами кухню.

— Что?

Алексис прикусила губу.

— Он знает, что я здесь, — пробормотала она. — Он приедет.

Лицо Майкла окаменело. Он встал.

— Пресловутый Патрик, насколько я понимаю? Тот, кто ударил тебя? Ты его приглашала? — холодно спросил он.

Алексис вздрогнула.

— Нет, но…

— Так напиши, чтобы он не приезжал. Алексис бессознательно теребила волосы.

— Ты не понимаешь. Я не знаю, где он. Здесь нет адреса. Оно даже не было послано по почте, а просто оставлено до востребования. Я не знаю, куда ему писать.

Майкл вполголоса выразился о Патрике нелестно. Алексис слабо улыбнулась.

— Да. Может быть. Но он знает, что я… Он думает, что я рада буду видеть его.

Майкл прищурился. Он вдруг стал похож на того крутого, опасного мужчину, с которым она познакомилась у Шейлы Мэлори. Алексис сглотнула. Превращение было почти пугающим.

— Несмотря на твой отказ от связи с женатым мужчиной? — спросил он жестко.

Алексис проглотила ком в горле.

— Он не воспринимает мои принципы всерьез.

Майкл передернул плечами. Он не смотрел в ее сторону. Он был очень мрачен.

— Я ему растолкую, — тихо пообещал он. Алексис всматривалась в него до головокружения.

Ей никогда не приходило в голову, что Майкл Слейн может вторгнуться в ее круг, встретиться с Патриком или кем бы то ни было из ее друзей, с соседями, с отчимом. Теперь она представила это в мгновенном и ослепительном озарении.

Без всякой радости она прикинула, как это вторжение произойдет. Заинтригованный Майкл будет ходить кругами около ее непредсказуемого отчима, пока не разберется в нем досконально. В отличие от большинства людей он не испугается Фреда. И хотя его может заинтересовать Фредова работа, слава знаменитого дирижера его не смутит.

В конце концов, усмехнулась она про себя, мужчины, скорее всего, понравятся друг другу. Оба они — оригиналы, и оба не придают слишком большого значения условностям. И оба не любят, когда им указывают, что делать. В общем, все это означало, что она умудрилась допустить Майкла Слейна в свою жизнь как одного из самых близких людей. Если же вспомнить прошлую ночь с ее смехом, страстью и душераздирающей нежностью, то окажется, что как самогоблизкого.

— Боже правый, — невольно вырвалось у нее. Тут же карие глаза снова обратились к ней.

— Я говорил, что у меня есть планы, — холодно напомнил Майкл. — Этот музыкант в них не предусмотрен. Я встречу его, объясню, что мы предпочитаем побыть здесь в одиночестве, и предложу тактично удалиться. Как тебе такое начало?

По мнению Алексис, это походило на начало бури. Она пыталась представить реакцию Патрика на предложение удалиться, полученное от мужчины, который, как он подумает — и не без основания, — преуспел там, где сам он потерпел неудачу. Вряд ли его реакция будет тактичной и вряд ли приятной. Патрик, как она могла убедиться, считает ее своей и только ждет, когда она освободится от детских предрассудков. И, кроме того, в минуту вспыльчивости Патрик, не задумываясь, дает волю кулакам.

— Предоставь это мне, — сказал Майкл.

Это было последней каплей. Алексис расхохоталась, что походило на истерику. Он нагнулся и взял ее ладони.

— Остановись, — сказал он с неожиданной нежностью, снова превратившись во внимательного любовника прошлой ночи.

Он коснулся ее щеки тыльной стороной ладони. Алексис икнула. Он чуть встряхнул ее руки.

— Мы поговорим с ним вместе. Когда он появится. — Голос был низкий, тягучий, как кленовая патока, но звучала в нем нота, не оставляющая места сомнениям. — А сейчас нечего беспокоиться. Думай о сегодняшнем утре. Ты собиралась писать музыку. Займись этим.

Алексис колебалась.

— Давай, моя хорошая. Все, что было в тебе с утра, никуда не делось, — с улыбкой напомнил он.

Алексис хихикнула и осеклась. Как ужасно легко он об этом говорит. Но ведь то, что для новичка Алексис Брук — вселенская страсть, для Майкла Слейна из Голливуда — кукурузные хлопья.

Она прикусила губу.

— Ладно. А ты чем займешься? Он снова передернул плечами.

— Есть дрова, которые нужно наколоть, мусор, который нужно выбросить. Есть книги. Есть прекрасные виды. Я могу спуститься в деревню и выпить коньяку с Пако.

Он взъерошил ей волосы. Будто разговаривал с мальчуганом, а не со своей вчерашней любовницей, печально отметила Алексис.

— Могу даже приготовить обед.

Алексис, собрав силы, изобразила улыбку. Он взглянул изучающе.

— Продано, — постаралась как можно веселее сказать она.

Она очень старалась. Во всяком случае, он как будто остался доволен увиденным.

Вопреки ожиданиям утро пролетело мгновенно. Она открыла кабинетный рояль в репетиционной комнате, установила нотную бумагу и остро заточенные карандаши — и забыла обо всем на свете.