Танцы марионеток

Он специально хлопнул дверью машины, чтобы привлечь ее внимание, и добился своего – девушка обернулась. На секунду задержала на нем оценивающий взгляд и уже собралась уходить, но Сергей окликнул ее:

– Подождите, пожалуйста.

Она остановилась, заинтересованно глядя на него.

– Вы не уделите мне пару минут? – Бабкин применил метод Илюшина, вспоминая то, чему Макар учил его: стоять расслабленно, не приближаться к «объекту» вплотную, держать руки вынутыми из карманов, не улыбаться, но сохранять приветливое выражение лица.

– А что вы хотите успеть за пару минут? – Она выжидательно наклонила голову набок. – Что-нибудь продать мне? Спасибо, но я без денег.

– Нет, не продать. Рассказать вам о том, что недавно я оказался в кафе на верхнем этаже торгового центра возле метро. И там услышал очень занимательный разговор. Одна девушка предлагала своему приятелю убить ее пожилую родственницу…

Лицо Юли Сахаровой не окаменело, но приобрело странное выражение – она дернула уголком рта, словно хотела улыбнуться, но передумала, а затем губы ее сжались в узкую полоску. В глазах что-то промелькнуло, и она словно повзрослела за несколько секунд.

– Девушка обещала, что деньги он получит после того, как она вступит в права наследования, – как ни в чем не бывало, размеренно продолжал Бабкин, не нарушая дистанции между ними. – Я достал телефон и записал этот любопытный разговор, потому что у меня такая модель… знаете, с диктофоном. Современные мобильники включают в себя много интересных функций.

– Сколько?

– Что – сколько? – не понял Сергей.

– Сколько вы хотите?

«Быстро же она пришла в себя, – удивленно подумал Бабкин, полагавший, что огорошит ее своими словами. – Молниеносная реакция для девчонки ее возраста…»

– Думаете, я собираюсь вас шантажировать? Нет, не собираюсь. Можете считать меня доброй феей вашей родственницы, которую вы задумали отправить в могилу. Если вы не хотите сесть в тюрьму за убийство, не советую вам претворять в жизнь ваш план.

Тирада была подготовлена заранее, и Бабкин произнес ее неторопливо и веско, как и собирался. Но реакция девушки снова оказалась не такой, как он предполагал.

Она улыбнулась милой улыбкой.

– Сесть в тюрьму за убийство… – повторила Юля Сахарова и негромко рассмеялась. – Значит, вы не шантажист! Вы прекрасная фея! Фея-спасительница!

Бабкин молчал, пытаясь подстроиться под нее, но не понимая, куда она клонит.

– Послушайте, фея… Займитесь своими фейскими делами, а? Вот честное слово, не лезьте не в свое дело! А? Ну пожа-а-алуйста! Вы мне все испортите, а я не люблю, когда мне что-то портят!

Сергей, не собираясь поддерживать капризный тон, который она взяла, хотел возразить, и тут Юля внезапно шагнула к нему и провела маленькой прохладной ручкой под его подбородком возле горла – то ли погладила, то ли в шутку примерилась, как перерезать. От неожиданности Бабкин едва не отшатнулся, но сдержался и лишь перехватил руку девчонки. Маленькая, худощавая Юля Сахарова смотрела на него, надув губки, и во взгляде ее появились бесовские искорки.

– Отпустите, а не то закричу, – предупредила она, и Сергей разжал пальцы. – Так вот, фея… Вам уже один раз не повезло: вы оказались не в том месте, не в то время и услышали то, что вам не нужно было слышать. Другое сказочное создание на вашем месте успокоилось бы, но вы сегодня только повторили свою ошибку. Не повторяйте ее в третий раз – вот вам добрый совет, милая феечка!

Дочь Тогоева прижала к губам кончики пальцев, поцеловала их, а затем приложила к щеке Сергея – он ощутил холодное прикосновение. Отошла на несколько шагов, обернулась и добавила с притворным сочувствием:

– А то как бы крылышки тебе не обломали, дорогая фея! И волшебную палочку в горло не воткнули.

И ушла, негромко цокая каблучками по высохшему к началу мая асфальту.

Бабкин остался стоять на тротуаре с таким чувством, будто собирался поиграть с ужом, а в руках у него оказалась песчаная эфа. Как-то знакомый Сергея, привозивший в Москву экзотических животных, показал ему эту змейку: небольшую, желто-серую, совсем не казавшуюся опасной. Однако энергия, подвижность и быстрота рассерженной змеи ошеломляли – эфа металась по террариуму, потрескивая чешуей, и броски ее были молниеносными.

Сергей запоздало понял, что выбрал неправильную тактику. «Но кто мог ожидать от двадцатилетней девушки такого владения собой?! Она испугалась только в первые секунды после того, как я заговорил с ней, а затем тут же пришла в себя. Черт возьми, как бы пригодился здесь Илюшин…»

Бабкин сел в машину, чувствуя себя глупцом. Прокрутив всю сцену в голове заново, он осознал, что дочь Тогоева рассматривала его как угрозу лишь до тех пор, пока он не сознался, что не собирается ее шантажировать. А с этого момента он стал для нее помехой, не более.

Обдумывая ситуацию, Сергей поймал себя на том, что испытывает неприличное любопытство: неужели после состоявшегося между ними разговора Сахарова все равно пойдет на убийство Конецкой? Зная, что есть свидетель того, как она обсуждала с потенциальным исполнителем подробности оплаты преступления? Вспомнив ее лицо, надутые губы и капризный голосок, резко контрастировавший с первоначальной минутной напряженностью, он подумал, что, пожалуй, этой девушке свидетель вроде него не помеха. «Найдет другого исполнителя… подстрахуется… Придумает какую-нибудь историю о том, что в кафе она с приятелем всего лишь шутила. К тому же похоже, что она не поверила моим словам о записи разговора на диктофон и, значит, понимает не хуже меня, что никаких улик против нее нет».

Из подъезда, где жила Конецкая, пожилая консьержка выпустила серого кота, легонько подтолкнула его и закрыла дверь. Кот улегся в стороне, в середине солнечного пятна, и принялся гонять между лапами обрывок оранжевой бумажки, выхваченной ветром из мусорного бака.

Бабкин следил за быстрыми движениями животного, а из головы у него не выходил Олег Тогоев, чистивший мандарины. «Папаша – хищник, и дочка – змея», – подумал он. В ту же секунду по боковому стеклу автомашины выбили барабанную дробь, он вздрогнул и обернулся. Наклонившись, в окно смотрела Юля Сахарова. Пару секунд она не отрывала от него глаз, затем вдруг подмигнула и отошла в сторону. В руках у нее болтался продуктовый пакет с логотипом ближайшего магазина.

«…знаешь, Юлька может быть очень целеустремленной, – вспомнились Бабкину слова Ники Церковиной. – Даже не просто целеустремленной, а упертой, как гвоздь, который только в одну точку можно забить. Но она сама себе и гвоздь, и молоток».

– Кажется, роли меняются, – хмуро сказал вслух Сергей, глядя ей вслед. – Если уже не поменялись.

Он долго колебался перед тем, как ехать к Тогоеву, но в итоге так и не позвонил Макару. Бабкин испытывал редкое для себя чувство острой обиды. Он считал само собой разумеющимся, что напарник никогда не отчитывается перед ним в своих действиях, но сообщить, что задерживаешься в крошечном провинциальном городке на неопределенный срок, и отключить телефон без всяких объяснений – это было для Сергея чересчур.