Танцы на быках

Она так и затрепетала от звука его голоса, но лица не открыла. Эфриэл сел на край кровати и провел кончиками пальцев по ноге девушки от щиколотки до бедра, потом по животу и прочертил невидимую линию между девичьих маленьких грудей, до впадинки на шее.

– Посмотри на меня, - попросил он.
– Согрей мое сердце...

Бранвен медленно открыла лицо и уставилась на сида, как завороженная. Эфриэл наклонился и запечатлел целомудренный поцелуй на ее челе, потом едва коснулся губами упругих щечек, потом - губ. Прикосновения его были невесомы, легки, как перышко, но всякий раз Бранвен с присвистом втягивала воздух и вздрагивала.

Глаза ее потемнели, и Эфриэл подумал, что никогда прежде ему не доводилось видеть таких пленительных глаз. Хотя видел много и разных -они бывали и ярче, и больше, случалось, что и цветом походили на драгоценным камням. Но оказывается, что пленяет не только красота.

Он лег рядом, опираясь на локоть и не спеша припасть к девушке, столь доверчиво раскрывшейся перед ним.

– Ты очень красива, Бранвен из Роренброка, - совершенно случайно он правильно назвал фамилию ее рода и остался этим втайне недоволен.
– Ты дивно сложена, и такого нежного лица я не видел за всю свою жизнь. А ведь я очень долго жил на свете, и на этом, и на том. В моем мире женщины не стесняются наготы и не прячут красоту под тряпками. Но теперь я понимаю, что такое сокровище надо беречь, как самый дорогой клад. Будь ты моей, я бы спрятал тебя и наслаждался тобой один, не делясь ни с кем.

Бранвен ловила каждое его слово, пьянея, как от вина.

– Говори еще...
– попросила она.

– Сначала один поцелуй, - Эфриэл поцеловал девушку, действуя уже смелее. Губы ее дрогнули под напором его губ, но горячая ладошка тут же уперлась ему в грудь.

«Не так быстро, - скомандовал Эфриэл сам себе.
– Юные девственницы - добыча осторожная и пугливая, вроде молодых ланей. Сделаешь лишнее движение - и она умчится, и хвоста понюхать не даст. Но если подкрасться незаметно, то получится ухватить ее за рожки».

– Неужели ты до сих пор боишься, моя красавица? А ведь это мне должно быть страшно. Потому что ты грозна в величии своей красоты, как войско рыцарей, закованных в латы, под алыми штандартами с драконом. Посмотришь - и сердце затрепещет. Так затрепетало и мое сердце при твоем появлении, и я оказался в плену, сам того не желая. В плену этих лучистых очей, этих пламенных уст...
– он подкреплял свои речи ласками, которые считал почти невинными, но которые повергали леди Бранвен в состояние, близкое к экстазу.

Сама того не замечая, она начала извиваться всем своим гибким телом, ловя его руку, а взгляд стал безумным. Эфриэл не раз и не два наблюдал похожий взгляд - еще немного и девица ошалеет настолько, что начнет умолять о близости.

– Ты словно агница, выходящая из молочной купальни, - продолжал нашептывать он.
– Кожа твоя мягка и бела, как руно, политое молоком. А эти груди - они так высоки, так горды сознанием собственной красоты, - Эфриэл положил ладонь на один из белых холмиков и принялся поглаживать его.
– Твои груди - как яблоки на вершине дерева. Они округлы и ароматны, и ласкают взор, но дотянется до них только отважный. И стан твой - как ствол молодой яблони - тонок и крепок. Хотел бы я быть тем, кто заберется по стволу и возьмется за яблоки, чтобы ими насладиться...

Бранвен не понимала, что волновало ее больше - слова ли, льющиеся, как медовая река, и воспламеняющие душу, или прикосновения, которые распаляли тело. Насколько глупа она была, рассказывая подругам, что поцелуй похож на солнечный луч! Нет, он гораздо жарче - как тысяча солнц или тысяча костров, пылающих одновременно. Такие чувства были внове для нее, но в то же время ей казалось, что когда-то она видела это во сне, и теперь тот полузабытый сладкий сон обрел реальность.

– Что со мной?
– прошептала она, сумеречно опуская ресницы и подставляя шею и грудь поцелуям сида.
– Я умираю? Неужели смерть так хороша?

– Ты не умираешь, возлюбленная моя, - Эфриэл ласкал ее со все возрастающим пылом. Давно он не испытывал такого возбуждения, и желание припасть поскорее к юному телу становилось нестерпимым.
– Ты не умираешь, это не смерть, а любовь. Ты сразила меня одним лишь взглядом, одним лишь звуком речей своих, и запечатала мне сердце, как печатью, - он лег сверху и коленом раздвинул ноги девушки. Еще немного и цель достигнута...

Волшебство пропало в один миг, и Бранвен, не помня себя от гнева и разочарования, влепила духу пощечину.

– Опять?!
– взревел он, спрыгивая на пол с проворством и скоростью лесного кота.
– Третья пощечина, это слишком, юная леди!

– Обманщик!
– негодовала Бранвен, подбирая простынь и заворачиваясь в нее.
– Ты обещал... А сам!..

– В чем я обманул тебя, несчастная?!

– В том... в том...
– Бранвен от возмущения не могла выговорить ни слова.
– Не надо лгать про любовь! Это Кохелет! Седьмая книга Ктувима, о сошествии небесного пламени! «Запечатай мне сердце, как печатью, положи на руку, как перстень; любовь крепка, как смерть, и сильна, как сильное пламя». Считаешь меня наивной дурочкой? Ты просто хочешь исчезнуть, а до меня тебе нет никакого дела. Даже не потрудился придумать что-то свое, воспользовался чужой мудростью! Развратный, бесстыдный...

– Зато себя ты считаешь наисвященной и непорочной? Сейчас в тебе было не больше достоинства, чем у суки во время течки, - Эфриэл тут же пожалел о сказанном - это чересчур жестоко для маленькой леди, но остановиться не смог.
– Ты хотела этого, но трусливо отказываешься от счастья.

– По-твоему, говорить так - достойно мужчины?
– Бранвен наклонила голову, глядя исподлобья.
– У нас с тобой разное понимание счастья. Я была глупа, пожалев тебя. Не думай, что мне так приятны твои прикосновения.

– А теперь лжешь ты, - сказал Эфриэл.
– Ты умираешь от наслаждения в моих объятиях, и мечтаешь о моих поцелуях. Это обо мне ты говорила подругам, что оттолкнешь и будешь жалеть до смерти.

– Ты подслушивал!
– от обиды и унижения Бранвен чуть не расплакалась.

– Не лги хотя бы себе, - грубо сказал сид.
– К чему страдать, когда я - вот он, рядом. Готов услужить тебе и утолить твою жажду, - и он попытался обнять ее, потянувшись к губам девушки с нетерпением пятнадцатилетнего юнца.

Но Бранвен вывернулась из его рук. Сейчас она была хороша, как никогда прежде, и сид против воли залюбовался человеческой девушкой. Она словно светилась изнутри, пылала, почище ее обожаемого яркого пламени. Ни в одной женщине он не видел такого огня. Что же есть в этих смертных, чего не хватает женщинам его мира?

– Да!
– сказала Бранвен со страстью, которую он наблюдал в ней впервые.
– Да, ты заставляешь мое тело трепетать, ты смутил мое сердце. Но кроме тела и сердца у меня есть еще душа и разум, и они говорят, что глупо губить себя навечно ради минутного наслаждения.