Танцы на быках

– Нет солнечного света, нет живых растений, нет детей... Разве это не страшно? Наверное, твой мир красив, но радости там мало.

– Мало, - признал Эфриэл.

– И все же ты желаешь вернуться обратно?

– Эй!
– Эфриэл вмиг насторожился.
– Даже если там придется спать с гадюками, то все равно это гораздо лучше, чем болтаться тут, не понять каким духом. Ты, конечно, компания не самая мерзкая, но что мне делать, когда станешь старухой и умрешь? Даже словом не с кем будет перекинуться. Хватит краснеть, - грубовато сказал он, переворачиваясь на живот и подставляя солнцу спину.
– А то я сам скоро краснеть начну по любому поводу.

– Будь моя воля, я бы отправила тебя домой сию же минуту, - сказала Бранвен тихо, но твердо.

– Но... этот способ не для меня. Будем надеяться на Айфу. Она что-нибудь придумает.

– В добрый час, - пробормотал Эфриэл.

Они нежились под солнцем, пока оно не склонилось к закату, а от реки не повеяло холодной сыростью.

– Накинь плед, - предложила Бранвен, поднимаясь с травы и расправляя платье.
– Здесь тебя никто не видит. Простудишься...

– Какая заботливая.

Но плед накинул.

В роще уже установились вечерняя прохлада и тень. Девушка и сид брели по тропинке, пиная сухие листья, и молчали.

Перед самым лугом, на котором расположись юные леди, Эфриэл передал Бранвен плед, даже не потрудившись свернуть его. Но остаток дня вел себя прилично и не создавал неприятностей ни хозяйке, ни гостям, за что Бранвен была ему несказанно благодарна.

Вечером, готовясь ко сну в комнате Бранвен, Делма и Уна болтали, как сороки. Они были в восторге от праздника, и им не терпелось обсудить все, а Бранвен зевала украдкой. Она мечтала лишь об одном - добраться до кровати и уснуть. Но гостьи спать не хотели. Надев ночные рубашки и чепцы, они пожелали отослать служанок, и едва те удалились, забрались на постель и придвинулись к Бранвен поближе, одна справа, другая слева.

– Теперь можно поговорить спокойно и не бояться, что нас подслушают, - объявила Делма. Глаза ее так и горели.

Бранвен невольно посмотрела в сторону Эфриэла. Он устраивался на ночлег, ворочаясь, как кабан на лежке, и помахал Бранвен, чтобы не тревожилась:

– Я уже сплю, поэтому глух и слеп. Можете сплетничать хоть до рассвета.

Он и в самом деле смежил веки и затих.

– Ты ведь помнишь сэра Вулфрика?
– приставала Делма к Бранвен.
– Он сын лорда Солсбери, ты его видела на празднике лета. Он всегда краснолицый и ужасно картавит.

– Кто? Сэр Вулфрик?

– Нет же! Лорд Солсбери! А сэр Вулфрик вовсе не красный и не картавый. Помнишь, он пел перед королевой балладу о печальном рыцаре?

– Ах, да, припоминаю, - пробормотала Бранвен, хотя так и не вспомнила сэра Вулфрика и его картавого отца.

– Так вот, он приезжал к нам с поручением от короля...

– Кто? Лорд Солсбери?

– Сэр Вулфрик, конечно! Бранвен, ты надо мной издеваешься?!

– Прости, я устала и мысли путаются.

– Разве можно сейчас спать? Так вот, сэр Вулфрик приехал, и я - честное слово!
– я увидела его первая! Словно кто-то шепнул мне: выгляни в окно... Выглянула - а он там! На красивом вороном коне, с алым плюмажем! Папочка устроил пир в честь приезда, пригласил жонглеров, и даже один канатоходец был...

– А что сэр Вулфрик?
– напомнила Уна, которая сгорала от нетерпения, и которую вовсе не интересовали канатоходцы.

– Не перебивай! На пиру мы сидели с ним рядом. Папочка специально постарался и весь вечер шевелил ушами, пытаясь услышать, о чем мы говорили. Мы сидели близко, почти соприкасались плечами, и он попросил, чтобы я наполнила его кубок вином.

– А ты?!
– Уна даже запрыгала на перине, прихлопывая в ладоши.

– Разумеется, я выполнила его просьбу, - ответила Делма, важничая.
– И постаралась сделать это как можно изящнее. Вот так протянула руку... вот так придержала рукав... вот так налила... И все это время смотрела сэру Вулфрику в глаза и улыбалась. Ах, какие у него глаза! Огромные! И ресницы длинные, как у коровы! Я не пролила ни капли, и он похвалил мое искусство. Принимал кубок и коснулся моей руки, словно бы нечаянно, и сказал...

То, что изрек сэр Вулфрик, она поведала шепотом, и на каждом слове дыхание у нее пресекалось от волнения. Бранвен слушала с улыбкой, Уна умирала от зависти. Потом последовал рассказ о том, как Вулфрика отправляли в мыльню, а потом в опочивальню, и всякий раз он смотрел в сторону Делмы «со значением, и взор его был, как взор рыцарей в старинных песнях - он опалял и пленял». А потом доблестный рыцарь отбыл в столицу, не преминув раскланяться и заверить, что был прекрасно принят и не скучал.

– А он писал тебе после этого?
– спросила Уна.

– Нет...

– Значит, ты ему не понравилось, и все это было лишь куртуазностью!
– Уна высказала это с таким облегчением, что Бранвен зарылась лицом в подушку, чтобы не рассмеяться.

– Говоришь, как будто знаешь, что говоришь!
– обиделась Делма. - Благородные сэры никогда не поставят честь дамы под угрозу посредством любовного письма. Подумай только, что будет, если такое письмо попадет моему отцу?

– А что будет?
– воинственно спросила Уна.

– Честь моя будет запятнана!

– Ой, как страшно! Твой папочка всего-то и принудил бы сэра Вулфрика жениться на тебе. И сэр Вулфрик это прекрасно понимает. Если бы он хотел тебя в жены, то нарочно так бы поступил.

– Ты просто завидуешь.

– А вот и нет!

– А вот и да!..

Девушки замолчали и отвернулись друг от друга.

– Успокойтесь, - поспешила Бранвен их примирить.
– Я уверена, что сэр Вулфрик очарован тобой, - она погладила Делму по руке, - ведь ты первая красавица в нашем графстве. Но он никогда не скомпрометирует тебя. Потому что поступать так - недостойно рыцаря. И всем известно, что у лорда Морни горячий нрав. А что если он в гневе задумает выдать Делму за какого-нибудь старика? Или отправит в монастырь? Даже подумать страшно!

– И вовсе она не первая красавица!
– сказала чуть не плача Уна, глядя на повеселевшую Делму.

– Ну что ты, - мягко пожурила ее Бранвен, - конечно же, первая. А вот таких волос, как у тебя, милая Уна, нет во всей Эстландии. Я сама слышала, как королева говорила об этом моей матушке. И потом матушка два месяца заставляла меня делать притирания из пчелиного меда и ополаскивать волосы пажитником, чтобы косы стали длиннее и гуще, - тут уголки ее губ лукаво задергались, и она закончила с притворным огорчением: - но лекарство не подействовало.

История рассмешила девушек, и они бросились обнимать Бранвен, щебеча и заливаясь смехом. Когда восторги улеглись, подруги переглянулись, и Делма невинно спросила:

– А ты, Бранвен, ничего не хочешь нам рассказать?

– О чем вы, девушки?

– Лорд Освальд такой красавчик, и учтивый, - почти пропела Уна, - наверняка, он сказал тебе немало чудесных слов?

– Вы с ним целовались?
– выпалила Делма.

– Ах, что за вопросы!
– Бранвен спрятала лицо в ладонях.
– Я смущена, не расспрашивайте меня ни о чем.