Танцы на быках

– Пойдем в мою комнату, поговорим там, - Бранвен взяла сестру под локоть, и Тигриша покорилась.

В спальне Бранвен раздула угли и подкинула несколько самшитовых веточек в жаровню. Было холодно, и сестры забрались в постель, укрывшись вдвоем одним одеялом.

 - Итак, вся Эстландия ищет Айфу, а она прячется в Роренброке?

Тигриша шепотом рассказала, что Айфа появилась еще более замученная и оборванная, чем Бранвен, к тому же, она была ранена, но строго-настрого запретила приводить лекаря.

– Теперь ей уже лучше, - заверила Тигриша.
– Я приносила травы, какие она говорила. Наверное, Айфа сама вылечилась.

– Я уважаю твою сестринскую верность, - строго сказала Бранвен, - но ты поступила неразумно. Айфа ранена, быть может - больна, а ты оставила ее в Северной башне, в холоде и одну. Как вы туда проникли? Ведь двери заколочены!

– Там стена рухнула, - объяснила Тигриша застенчиво, - через дыру и пролезли. Прошу, не говори матушке, Айфа сказала, что это очень важно - чтобы никто не узнал о ней. Она боится, по-моему, - последние слова Тигриша произнесла шепотом, прижавшись губами к уху Бранвен, хотя подслушать их никто не мог.

Она оперлась ладонью о подушку, и что-то зашелестело под ее рукой.

– Ты читаешь в постели?
– Тигриша с удивлением извлекла кусок пергамента, на котором было начертано несколько строк бисерным почерком.
– Glaoch air affectionately air... На каком это языке?

– Отдай!
– завопила Бранвен, мигом потеряв самообладание, и вырвала пергамент у сестры.
– Тебе нельзя этого читать! Это... это...

– Что ты так разволновалась, - Тигриша пожала плечами, - я ничего и не читаю. Ты, главное, не говори маме про Айфу.

– Пока не скажу, - процедила Бранвен сквозь зубы. Она прижимала пергамент к груди, и он жег ей и ладони, и сердце.
– Но с вашей стороны было бесчеловечно скрыть от матери, что ее дочь жива.

– Мы потом как-нибудь скажем, - беспечно отозвалась Тигриша.
– Тогда я пойду? А то проснется Киарана и устроит мне допрос еще почище тебя!

Едва только шаги сестры затихли в коридоре, Бранвен подбежала к столу, зажгла свечу и поднесла ее к записке, чтобы разглядеть получше. Так и есть. Вот они - заветные пять строк, благодаря которым можно вернуть Эфриэла. Вернуть... Разве не об этом он просил ее перед тем, как исчез? Он сказал: под подушкой. И под подушкой оказалось призывающее заклинание.

Растаявший воск капнул на палец, и Бранвен вскрикнула.

– Что за глупости я думаю!
– сказала она, поставила свечу и бросила пергамент на стол, не зная, как поступить - то ли уничтожить его сразу, то ли прочитать заклинание.

Она приводила тысячи доводов, почему не должна поддаваться искушению, взывала к чувству долга и после мучительных сомнений упрятала заклинание в самый нижний ящик комода, туда, где раньше лежала колдовская книга.

Три дня она ходила, как в тумане, никого не видя и не слыша. И даже новости об Айфе не занимали ее. Леди Роренброк запретила близняшкам и сыну беспокоить Бранвен, и сама всплакнула над разбитой жизнью дочери.

– Он ей так нравился, этот мерзкий лорд Освальд, - поверяла графиня компаньонкам.
– Как он мог поступить с моей девочкой подобным образом? Просто разбил ей сердце!

А дочь вовсе не горевала над своей жизнью. Каждый вечер был для нее испытанием на стойкость.

– Пусть будет недоволен, пусть скажет, что я его не так поняла...
– бормотала она, блуждая по спальне.
– Но зачем он оставил мне заклинание? И просил вызвать...

В один из поздних вечеров, она в очередной раз достала из ящика кусочек пергамента, держа его кончиками пальцев, словно боясь обжечься. Она так часто смотрела на эти строки за последние дни, что выучила их наизусть.

– Пусть он будет недоволен, но зато полюбит меня еще раз, - сказала она в пустоту комнаты.
– Да, еще раз!

Бранвен повторила заклинание и замерла, прислушиваясь. Над Роренброком на лигу вокруг повисла привычная предночная тишина. Бранвен отсчитывала биения своего сердца: один...два...три...четыре...

Он появился из темноты и сразу поцеловал, крепко обняв. Бранвен почти задохнулась в его объятиях.

– Почему так долго?
– вопрошал он, покрывая короткими поцелуями ее лицо.
– Ты не заглядывала под подушку? Или решила потерзать меня? Распалить еще больше? У тебя это отлично получилось!

– Ты не сердишься, что я снова призвала тебя?
– спросила Бранвен, теряя голову от его напора, и от непритворной страсти, которой он пылал.

– Сержусь за то, что проторчал там слишком долго! Сколько дней у тебя пошло? Три? Четыре? Неделя?

– Пять, - призналась она.

– Ты - маленькая, жестокосердная гусыня, - ласково бранил ее Эфриэл.
– Я тебе это еще припомню. Но подожди...

Бранвен потянулась к нему с поцелуем, и когда он остановил ее, недоуменно захлопала ресницами.

– Сначала ответь мне. Как вышло, что я оказался в Тир-нан-Бео? Ты ведь не испытала удовольствия. Я знаю, я это чувствовал.

– Испытала...
– Бранвен покраснела и смутилась до слез.

– Но это неправда.

Едва увидев ее и обняв, Эфриэл уже готов был к любовным подвигам. Он повел себя с этой прекрасной женщиной, как последняя скотина, думая в такой важный для нее момент лишь о себе. Теперь он горел желанием вернуть ей сторицей все, что получил от их первой ночи. Но несмотря на возбуждение, все же решил выяснить мучивший его вопрос.

– Ответь мне правдиво, - потребовал он, усаживаясь в кресло и привлекая Бранвен к себе на колени.
– Не хочу лжи между нами. Тебе не было хорошо. Тебе просто не могло быть хорошо. Девственницы не испытывают удовольствия после первого раза.

– Такой старый и такой глупый, - ответила Бранвен, прижимаясь к нему, и понимая, что это и есть настоящее счастье.
– Что значит телесное удовольствие по сравнению с удовольствием, когда хорошо тому, кого любишь?

 Эфриэл с минуту осмысливал ее слова.

– Ты была счастлива, потому что осчастливила меня?
– спросил он, наконец.

– Да! Сто раз «да»! Тысячу раз «да!» - воскликнула Бранвен, позабыв, что обитатели Рореброка могут ее услышать.
– Я была счастлива тогда, я счастлива и теперь! И я не хочу разлучаться с тобой. Надеюсь, и ты не хочешь, раз оставил мне заклинание. Когда ты умудрился его написать?

– Когда ты болтала с сестрой, - Эфриэл усмехнулся совсем, как прежде - весело и с наглецой.
– Но задери меня заяц, если я думал, что ты избавишься от меня так быстро. Готов похлопать себя по спине за сообразительность. Сейчас мы с тобой отправимся в постель, Бранвен Роренброк, и если ты не призовешь меня на следующую ночь, я превращусь в настоящего призрака и буду мучить тебя до конца времен.