Танцы с Арлекином
Шрифт:
До столицы она не доехала, но дурочке своеобразно повезло. Судьба её столкнула с немолодым состоятельным человеком, бизнесменом из Соседнего Города, который восхитился красотой юной селянки и без обиняков предложил ей… нет, не руку и сердце, но квартиру, машину и солидное содержание. Майя согласилась – красивой жизни хотелось всё сильнее, а ждать у моря погоды не хотелось вовсе. И несколько лет она прожила, как в сказке. За эти годы она обтесалась, похорошела ещё больше, приобрела необходимый лоск… но предложения руки и сердца так и не дождалась. Зато дождалась полной отставки.
Дело в том, что её покровителю нравились молоденькие девушки, а когда Майя стала чуть старше, он быстро нашёл себе новую юную пассию – красивых дурочек на его век должно было хватить
Потом Майя окончила-таки эти курсы и даже сподобилась устроиться в местный театр, где хоть и не блистала великолепной игрой, но зрителям нравилась – она научилась красиво страдать на публику, изображая беззащитную девочку-ромашку, в определённых ролях была вполне неплоха, да и поклонники у неё не замедлили появиться. Поклонники были, романы – тоже, но звать её замуж никто не спешил. И тут Майя совершила роковую ошибку – сообщила одному из влиятельных поклонников о своей беременности, надеясь на то, что он проникнется… По правде сказать, Майя и сама не знала, от кого забеременела, но упускать наиболее выгодного бобра из коллекции жутко не хотелось.
Однако бобёр встретил заявление Майи отнюдь не радостно и заявил, что на такие разводы не покупается уже лет пять, как… поскольку перенёс одно специфическое заболевание и сперма его, увы, бесплодна, хоть и работает весь аппарат в целом не хуже швейцарских часов. Так Майя пусть валит подобру-поздорову и думает, на кого из своих ёбарей повесить ублюдка.
И вот тут Майя поняла, что попала. Жениться на ней никто из любовников желания не изъявлял, прервать беременность легально не удалось, поскольку с этим Майя обратилась к врачам слишком поздно, а к нелегальным методам женщина прибегать не хотела, прекрасно понимая, что это может плохо кончиться не только для ребёнка, но и для неё. Поэтому, немного поистерив, актриса решила родить ребёнка и оставить его на попечение государства. А что? Государство многих воспитало, и её ребёночка воспитает.
Для этого был придуман целый план. Пока это было возможно, она скрывала беременность, затягивая живот, а когда эта уловка перестала работать, предъявила руководству театра купленную справку о том, что серьёзно больна и отправляется на лечение за границу. Справка сработала, но ни в какую заграницу Майя не отправилась, уехала в райцентр за триста километров, сняла там небольшую квартирку, где и прожила до самых родов, не высовывая носа, а когда пришло время рожать – вызвала «Скорую».
Родила она вполне благополучно, хорошенькую и здоровую, правда, не слишком увесистую девочку, написала отказ от ребёнка и как можно быстрее выписалась из роддома, позабыв о новорожденной.
Затем Майя вернулась в театр – роды её странным образом омолодили, она была похорошевшей и посвежевшей, так что никто не усомнился в пользе заграничного лечения. И жизнь долгое время текла совершенно по-прежнему – спектакли, гастроли, поклонники… пару раз она даже сходила замуж, но в первый раз неудачно. Просто ей до зубовного скрежета надоело щеголять в девицах и захотелось украсить паспорт хотя бы одним штампом. Первым её мужем был собрат по труппе – талантливый красавец, страдавший только одним недостатком – близостью к зелёному змию. Майя была у него уже шестой женой – все предыдущие браки разваливались именно из-за пьянства и кобелизма мужа, но каждая последующая жена надеялась перевоспитать неистребимого поклонника Бахуса с замашками провинциального Казановы, но, увы, безуспешно. Не преуспела в этом и Майя, так брак развалился через год.
Второй брак она заключила с новоназначенным режиссёром театра – человеком уже немолодым и солидным, которому, что называется, бес ударил в ребро. Этот брак был счастливее – режиссёр именовал Майю своей Музой, в спектаклях давал ей главные роли, причём подбирал актёрский
состав с таким искусством, что постановка проходила «на ура», и даже не слишком талантливая Майина игра всего не портила. Да и красота и умение красиво страдать продолжали выручать её в сложных ситуациях.Одна только печаль – состарившийся провинциальный гений хотел детей… а вот с этим у Майи как-то не сложилось. Видимо, высшая справедливость помнила об оставленной ею в роддоме девочке и других детей женщине больше не давала. Но, до поры до времени, Майю это не слишком волновало. Ей и так было хорошо.
Гром грянул, когда несколько лет назад муж-режиссёр в одночасье скончался от инсульта. Майя уж предвкушала, куда будет девать денежки состоятельного мужа, одновременно заботясь о том, чтобы выглядеть хорошо в трауре, как грянул гром. В завещании муж просил прощения у Майи и оставлял ей квартиру, машину и одну десятую часть собственных накоплений. Девять десятых денег он оставил своему годовалому сыну и его матери – абсолютно ничем не примечательной девчонке – продавщице из магазина «Спорттовары».
Так Майя узнала, что уже больше года носила на голове развесистые, прямо-таки оленьи рога. Муж, называвший её своей Музой подло изменял ей с девчонкой, которая говорила «ложить» и «польта», и сделать с этим было нечего. Видимо муж так сильно хотел детей, что решился даже на измену… Даже опротестовать завещание не получилось - сын являлся таким же наследником первой очереди, как и жена, а уж об оформлении всех необходимых бумаг покойный муж Майи позаботился.
Майя была в шоке. Денег она получила в разы меньше, чем рассчитывала. Главные роли она тоже потеряла. Во-первых, возраст её становился всё более заметен, во-вторых, посмотрев на её игру, новый молодой и креативный режиссёр тут же принял решение ввести во все спектакли других актрис. Майе же достались чуть ли не пресловутые: « Кушать подано!» К тому же, любой театр - это террариум единомышленников. Пока Майя была супругой главного режиссёра, никто из коллег и слова плохого ей сказать не осмеливался, а вот когда она осталась без защиты… Вот тут-то милые коллеги и отыгрались за всё, припомнив, что Майя с её характером умудрилась в своё время подгадить любому и каждому.
Майя впала в депрессию, и тут… Тут её неожиданно разыскала когда-то брошенная дочь, выросшая на диво симпатичной и доброй девушкой… И это несмотря на то, что детство у неё было далеко не сладким – Дом Малютки, несколько приёмных семей, где с девочкой обращались совсем не хорошо… Апофеозом всего оказалась семья Зыкиных, до поры до времени бывшая у органов соцзащиты на хорошем счету. В этой семье Оля пробыла несколько лет, и за это время ей пришлось испытать и побои, и издевательства и другие унизительнее наказания. Зыкины, взявшие себе восьмерых приёмных детей, получали от государства неплохие деньги, плюс развели стадо коз, а к ним в придачу кур и индоуток. Ну, и огород, конечно, куда ж без него. Так что приёмные дети пахали не хуже рабов на плантациях, а вот двое родных зыкинских отпрысков даже ведра воды на грядки не приносили. Жили Зыкины на хуторе, работники соцзащиты туда забредали крайне редко, но если забредали – то заставали там полную идиллию – нарядных детей, весело играющих или сидящих за уроками и ласковых любящих родителей.
Секрет этого был прост - тётка главы семьи с материнской стороны работала в комитете соцзащиты – она и предупреждала племянничка всякий раз о визитах инспекторов. Так продолжалось несколько лет подряд, пока две старшие девочки не набрались окаянства, не сбежали с хутора и не пришли в полицию, умоляя отправить их куда угодно – хоть в детдом, хоть в колонию, хоть в самую настоящую тюрьму – только не возвращать приёмным родителям.
Полицейские девчонок просто пожалели и решили проверить сигнал, не ставя в известность соцзащиту. А результаты проверки были таковы, что тянули не на одно полноценное уголовное дело. Видеосъемка показала и подвал, куда сажали воспитанников и воспитанниц в качестве наказания, и замки на холодильниках и шкафах с продуктами, и несколько самодельных ремённых плёток… и ещё много чего. А уж когда детям провели углублённый медосмотр, за головы схватились все. Оказалось, что «добрые» приёмные родители детей ещё и насиловали, причём регулярно.