Танцы с Арлекином
Шрифт:
Между тем, Матвей не оставлял попыток освободить Макса и его упорство дало свои плоды. Он сумел распутать вторую ногу Макса, вытащил иглу из руки и стал развязывать тугой узел помогая себе зубами. Путы держались крепко, но, в конце концов, они подались, и Макс с наслаждением ощутил себя почти свободным. А уж вдвоём развязать левую руку оказалось куда легче.
– И что теперь? – спросил Макс.
– Теперь нам нужно в коридор. Главное – на глаза никому не попасться, - ответил Матвей. – Только через дверь нам уйти не удастся – там замок и собаки во дворе.
–
– В конце коридора есть ещё одна дверь, - ответил Матвей. – Там лестница на крышу…
– И мы окажемся в ловушке, если за нами погонятся, - отрезал Макс.
– Нет, нет… - помотал Матвей копнищей волос. – С крыши есть пожарная лестница… Если её раскачать и попробовать спрыгнуть – мы будем за пределами забора. Я в первый раз так чуть не сбежал… Чуть-чуть не успел… А когда меня поймали… Мне плохо было, долго… Я почти всё забыл.
– А как же тебе тут разгуливать разрешают, если ты всё время сбежать норовишь? – удивился Макс.
– Так мне и не разрешают… - простодушно ответил Матвей. – Я в комнате заперт, в дальнем коридоре… Просто какое-то время назад я снова начал всё вспоминать… и про Чёрного вспомнил… и про то, как здесь оказался… и про то, как бежать пытался… Я ведь всё постарался запомнить перед побегом, но забыл. А теперь снова вспоминать начал.
– Ну а дверь-то ты как отпер? – удивился Макс.
Матвей запустил руку в волосы и достал оттуда несколько самых обыкновенных скрепок, тщательно разогнутых и снова скрученных между собой.
– Вот… - ответил он с гордостью. – Я вспомнил, что их в коридоре подобрал. А замки скрепками открывать меня Рикардо научил. Давно уже…
– Обалдеть! – выдохнул Макс. – С какой неожиданной стороны человек открывается…. Ладно, я всё понял, на крышу, так на крышу… Только ведь замёрзнешь же – на дворе-то не май месяц.
Матвей огорчённо оглядел себя и пробормотал:
– Вот я дурак… Как же мы без одежды из дома выйдем…
– Ничего, - оптимистично сказал Макс, - главное – выйти. А там разбёрёмся.
Матвей скользнул к двери, чтобы убедиться, что в коридоре никого нет, а Макс попробовал встать. Получилось… с трудом. Закружилась голова, перед глазами поплыли разноцветные пятна и ощутимо затошнило.
«Так… - пронеслась мысль, - значит, всё-таки какую-то гадость в капельницу Степан намешал. Не может же так плохо быть от простого физраствора…»
– Тебе плохо? – спросил Матвей и вновь оказался рядом с Максом. – Давай… обопрись на меня. Нам нельзя здесь задерживаться…
– Понимаю… - пробормотал Макс и опёрся на плечо Матвея, стараясь собрать все силы. Кое-как им удалось сделать несколько шагов, потом стало легче. Матвею и Максу удалось выйти в коридор, они прошли несколько шагов, но сзади вдруг раздался насмешливый знакомый голос:
– Далеко собрались?
Макс почувствовал, как Матвея начала бить дрожь.
– ОН… - пробормотал несчастный парень. – ОН… не успели…
Макс повернулся и, глядя прямо в холодные глаза Цимлянского-старшего сказал, стараясь, чтобы голос звучал ровно:
– Ну, здравствуй, Комедиант… Только вот не нравится мне что-то твоё гостеприимство.
–
А тебя никто и не спрашивает, мент… Точнее, ты сейчас – мясо. Тело. Оболочка для души генерала КГБ Пруса Николая Евгеньевича. Так что давай, отлепись от моей игрушки и возвращайся назад, честью прошу.– И не подумаю даже, - отрезал Макс. – И что ты мне сделаешь, а Олежка? Стрелять будешь? Так повредишь мясо для папочки. Вряд ли ему это понравится – другую оболочку искать уже поздно.
– Ты кому перечишь, скотина? – прошипел лже-Цимлянский, точнее, Олег Прус. – Да я тебя…
– Ага, давай, братца с ружьём позови, - ухмыльнулся Макс. – У него там что, дробь? Идеально в закрытом помещении отрикошетит. Всем достанется. Или нет, позови лучше папочку, он нас памперсами закидает.
– Ах ты, тварь! – рявкнул Прус и в руках его оказался небольшой, какой-то изящно-гладкий пистолет, сильно похожий на игрушку. Но Макс даже не сомневался, что эта игрушка обладает убойной силой.
– Матвей, - произнёс лже-Цимлянский неожиданно мягко, - Матвей, иди сюда. Я тебя больше не обижу, прости меня, мой мальчик. Этот человек – враг, его нужно задержать… Матвей, ну давай же… Мы с тобой будем жить долго и счастливо, мы поедем в Венецию, помнишь, как тебе нравилась Венеция…
Этот мягкий, красивый бархатный голос завораживал, и Макс с ужасом понял, что это голос не Пруса, а настоящего Цимлянского, интересно, осознаёт ли он что-то, находясь там, запертый в своём теле… или душа его изгнана безоговорочно? Но этот голос, этот манящий голос, он может заворожить Матвея и тот поверит ему…
Однако Матвей думал совершенно по-другому:
– Прекрати! – крикнул он. – Ты не мой отец! Мой отец мёртв, давно мёртв, жаль, что я понял это слишком поздно! А ты демон, ты тварь, которая заняла место моего отца! Это ты виновен в смерти мамы, я вспомнил, я всё вспомнил… Она почуяла тебя, и ты её убил! И я не хочу в Венецию, я ненавижу этот город после всех твоих рассказов! Поезжай туда сам и утопись в ближайшей вонючей луже!
– Ах ты щенок! – прошипел лже-Цимлянский. – Ты, похоже позабыл, кто твой хозяин, подстилка! Ты всё равно будешь моим, ты обречён, мой маленький Арлекин, хочешь ты этого или не хочешь…
Теперь Максу стало по-настоящему жутко – голос лже-Цимлянского то звучал хрипло и угрожающе, то почти сюсюкал, как с маленьким ребёнком. Однако Матвей и не собирался поддаваться этому голосу.
– Я тебе не Арлекин! Меня зовут Матвей! И мне плевать, что ты там нафантазировал! Пошёл на хуй со своими погаными штучками, старый пидор!
На лице лже-Цимлянского отразилось такое недоумение, дескать: «Кто ж тебя плохому-то научил, кровиночка моя?», что Макс чуть не заржал, несмотря на несомненный трагизм момента и наличие заряженного пистолета в руках у явно неадекватного олигарха.
В этот момент неожиданно появилось подкрепление в лице Степана с ружьишком.
– О как… - высказался он, узрев всю диспозицию. – Ну и шустрый народец пошёл, никак одних не оставить… так и прут, так и прут… Нехорошо, господа честные. Вас в гости позвали, а вы сбежать норовите.