Танцы с Арлекином

Антон Неволин, узнав о гибели Ольги и ребёнка, очень горевал. А уж история его происхождения вообще повергла ювелира в шок. Но узнав о том, что пришлось пережить его вновь обретённым родственникам, Антон сумел взять себя в руки – слишком велика была у него потребность заботиться о ком-то близком. И эта забота была необходима. И Матвею, и Серджио требовалась помощь, чтобы залечить перенесённые ими потрясения и душевные травмы. Особенно в этом нуждался Серджио, чьё излечение грозило затянуться на годы и годы. Однако Рикардо, который обрёл в одночасье внука и двух правнуков, не жаловался и не собирался сдаваться. Сразу после суда Рикардо и его новообретённые родственники улетели в Италию, и, судя по приходившим оттуда мейлам от Рикардо и Матвея, благословенная итальянская земля начала оказывать своё целительное действие.

Кира Мартова написала о деле Комедианта серию статей и сделала большую передачу. Но известность в Городе она приобрела не только из-за этого. Судьба несчастных детей настолько тронула Киру, что она не успокоилась до тех пор, пока не были подысканы для них подходящие приёмные семьи. Но и на этом настырная журналистка не остановилась – она регулярно поддерживает со всеми приёмными семьями связь, а порой и в гости приезжает, да не просто так, а с подарками от различных благотворительных фондов. Так что можно не сомневаться – с детьми всё будет в порядке, тем более, что Гарика, Тимку и Дину усыновители разлучать не стали, а над Любой оформила опеку Милена Бакумова*, основательница приюта для девочек «Маленькая мама».

Яна Малюкова, которую перестали опаивать психотропными препаратами, довольно быстро пришла в нормальное состояние и готовится к выписке из больницы. И теперь женщина твёрдо намерена жить своей собственной жизнью, тем более что её странный дар больше не даёт о себе знать. Может быть, и к лучшему.

А вот капитан Лобачёв, который несколько месяцев пребывал в коме, всё-таки скончался, несмотря на все усилия врачей. И это злодеяние тоже пополнило длинный список преступной троицы.

«Голова Арлекина», то есть самый крупный из найденных якутских алмазов, так и не нашлась. Ходили, правда, слухи, что некий американский миллиардер приобрёл огромный бриллиант необычной формы, который, однако, тут же приказал распилить на несколько частей из-за небольшого дефекта… или связанного с ним проклятья – кто тут разберёт? Ювелиры – народ суеверный… Однако вот странность – на имена всех детей, спасённых из «Холодка», были открыты счета в солидном банке, и на каждый счёт была положена очень заманчивая сумма, воспользоваться дети смогут по достижении совершеннолетия. Но чего не знаем – за то не ручаемся.

В общем, вся мистическая составляющая этого уголовного дела прошла мимо широкой публики, узревшей лишь верхушку айсберга, и, возможно, это только к лучшему.

Пока Макс пребывал в таких раздумьях, торжественные выступления директора и учителей закончились, и началось вручение аттестатов. Макс тихонько покосился на Вадима, который следил за поднимающимся на сцену Андреем – таким взрослым, таким красивым и умным, - подумал, сколько судеб Вадим изменил, решившись несколько лет назад поехать в деревню Ямка. Наверное, и его судьбу тоже… Но что ни делается – всё к лучшему…

А на сцене продолжали получать аттестаты выпускники, а когда последний документ был получен, они тоже стали читать стихи – весёлые, и не очень, под конец девчонки по традиции всплакнули, но когда в руках у одного из одноклассников - Глеба – оказалась гитара и он заиграл простенький мотив, все запели слаженно и от души:

Перед экзаменом, конечно

Мы все поставим в церкви свечки

Ох, как трепещут наши души

За все минувшие года…

Когда воротимся мы в школу –

Мы будем кротки, как овечки,

Да только в школу воротиться

Нам не придётся никогда!

Что ж, если в школу нет возврата –

Не будем поддаваться страху,

Всё будет хорошо, мы это

Друг другу скажем сквозь года.

Когда воротимся мы в школу –

К доске пойду я, как на плаху,

Да только в школу воротиться

Нам не придётся никогда!

Что ж, если в школу нет возврата –

Пускай несёт нас алый парус

Пускай все сбудутся мечтанья,

Пускай минует нас беда…

Когда воротимся мы в школу –

Во всех проказах я раскаюсь!

Да только в школу воротиться

Нам не придётся никогда!

Что ж, если в школу нет возврата –

Простимся, как друзья и братья,

Поскольку аттестат, конечно,

Достался всем не без труда…

Когда воротимся мы в школу –

Директор примет нас в объятья…

Да только в школу воротиться

Нам не придётся никогда!!!

Да только в школу воротиться

Нам не придётся никогда!!! **

***

А ещё неделю спустя Макс и Шаманка ехали в музей-усадьбу Моргаузов – Макс обещал Прусу-Скоропову выполнить его просьбу, в обмен на которую он и согласился рассказать Максу многое из этой запутанной истории. Более того, покойный рассказал Максу, где находится тайник в накопленными за долгое время воистину бесценным сокровищами… Прусу-Скоропову уже не нужны были богатства, как не нужны они будут его сыну и племяннику, и, стоя на краю могилы, он расстался с ними с лёгкостью.

Директор музея-усадьбы – немолодая седая женщина – встретила Макса и Шаманку печальными вздохами, сетуя на плохое финансирование, отсутствие необходимых реставрационных работ и подступающее запустение. По женщине было видно, что работу свою она любит, что музей для неё – любимое детище, и что видеть усадьбу в столь запущенном состоянии ей очень грустно.

– Ничего, Ирина Юрьевна, - бодро сказал Макс, - думаю, что кое-чем мы сможем вам помочь.

Директриса лишь печально вздохнула, но противоречить не стала.

– А что вы хотели осмотреть? – спросила она.

– Семейный склеп Моргаузов, если можно, - ответил Макс. – Но это позже. Сейчас мне хотелось бы подняться на второй этаж в комнату с малахитовой изразцовой печью.

– Да, здесь есть такая, - согласилась Ирина Юрьевна. – Только вот печь там какая-то странная… словно декоративная – топить её невозможно, а кладку мы разбирать не решились…

– Вот и славно, - улыбнулся Макс, - идёмте.

А на втором этаже, осмотрев огромную изразцовую печь, Макс нажал последовательно на несколько плиток и вдруг… вдруг печь словно ушла в стену, открывая проход в небольшую комнату.

– Что это? – схватилась за сердце директор музея.

– Думаю, - хмыкнул Макс, - здесь и ваша новая экспозиция, и финансирование, и реставрация… Владейте.

– Что? – снова схватилась за сердце директор, заглянув в тайник. Зрелище составленной на пол дорогой золотой и серебряной посуды, шкатулок и ларчиков с украшениями, свёрнутых в трубки картин… и многого другого заставило её взять себя в руки и грозно заявить:

– Максим! Как же безответственно! Это всё материальные ценности! Опись, немедленно опись! Я вызову смотрительниц! Научных сотрудников! Полицию! И вы обязательно должны будет подождать, пока всё не опишут! Это потрясающе! Это бесценно! Боже мой! Брюллов! Эта работа считалась утраченной…

В глазах Ирины Юрьевны загорелся маниакальный блеск, свойственный любому учёному, дорвавшегося до чего-то по-настоящему редкого и ценного. Так что, оставив Шаманку на растерзание учёной даме, Макс быстренько ретировался к старенькой церкви, у стен которой и было кладбище с пресловутым семейным склепом Моргаузов.