Танцы с богами ч.1

Тихон Игнатьевич поравнялся с нами, взглянул оценивающе исподлобья. Вздохнул глубоко, покачав седой головой:

– Эх, ребята, ребята. Подняли вы волну. Аксинью жалко.

Я попытался что-то сказать в оправдание, но мужчина остановил жестом:

– Понимаю, не хотели вы. Никто не хотел.

– Тихон,- я намеренно пропустил отчество, понимая всю исключительность момента,- что происходит?

– Вы про то, что ребята будто замерзли?- староста даже не оглянулся, чтобы убедится в справедливости своих слов.

– Да. И вообще...

– Вообще я сам решил сперва с вами покалякать. У парней горячие головы, наломают дров, потом каяться будут. А у нас ведь тут священников нет, грехи отпустить некому.

– А вы?-вскинула глаза Олеся.

– Что я? Я с детства верующий. Но в сан не рукоположен. Хотел одно время в семинарию пойти. Но так и не надумал. И уж, конечно, не предполагал, что окажусь в стороне, где чудеса на каждом шагу. Что самолично с ангелами господними разговаривать сподоблюсь.

– Вы про Серого?-перебила девушка.

Рассказчик только рассмеялся коротко:

– Нет, что ты, девочка. Серый, он... распорядитель. Помощник. Администратор. Немножко снабженец. Я даже не уверен, живой он или его разум целиком определен сложной, самообучающейся, но все же программой. А ангелы... Бесплотны они. В детстве я часто мечтал о чем-то таком. А случилось,- опешил, слова все растерял. Да и кто бы не растерял. Они совсем иные. Вещи обыденные наши им не слишком понятны. А уж то, чем они живут и дышат,- совсем не нашего разумения. Не легче, одним словом, диалог наладить, чем червяку, не покидавшему навозной кучи, с перелетной птицей.

– Они сказали вам, зачем весь цирк-аттракцион?- не выдержал я.

Игнатьич помолчал, собираясь с мыслями:

– Скорее нет, чем да. Но давайте вернемся к насущному. Время за пределами нашей сферы течет сейчас в шесть тысяч раз медленнее. Но все же течет. Я хочу вернуться к своим людям так, чтобы они ничего и не заметили. Пойдемте к маяку, по пути расскажете, что приключилось.

– У меня полоска не замкнута,- робко откликнулась Олеся.

– Не беспокойся о том,- староста просто коснулся запястья девушки, и тут же сделал приглашающий жест.

– Мы Амока выпустили,- виновато признался я.

К моему удивлению, Тихон совсем не расстроился. Только спросил:

– По-другому не получалось?

Я лишь пожал плечами, не зная, что и сказать.

– Он обещал вам воду вернуть, которая Грязные Топи омывала,- вспомнила вовремя Олеся.

– Гордец,- откликнулся сразу же мужчина,- все еще полагает, что от его произвола зависит бессмертие.

– А разве...

– Нет!- отрезал наш провожатый,- появление Амока совпало с очередным переустройством аллода. Если б не трансформация структуры местности, у него не было бы шансов навестить нас. Понимаете, здешний мир устроен как цветок астры. Много-много-много лепестков, почти касающихся друг друга, но все-таки изолированных. И объединяет их общий центр. Осознать человеку общую картину так же нелегко, как дикарю признать шарообразность Земли. Так вот, когда одна сторона цветка склоняется в сторону света, другая скрывается в тени, совсем как поверхность нашей планеты. Но в Мире Астры все сложнее. Он живой. Одни аллоды-лепестки наполняются силой, другие отдыхают, третьи отмирают, увядая. И процесс не жестко предопределен внутренним биоценозом цветка, на него имеет очень существенное влияние поведение тех, кто населяет аллод. Лепесток, даже начавший увядать, еще может пуститься в путешествие. Лечь в дрейф, как старинный парусник, пропустить воды обновления под килем, и дождаться новой солнечной фазы, не сходя с места.

– Вы поэтому сохраняете тела погибших в Верхних Пещерах?- остановившись на пороге маяка, спросила Олеся.

– Потому, что, как и подобает христианину, чаю воскресения мертвых,- сухо ответил Тихон,- И если я хоть как-то могу помочь божественному промыслу, то считаю долгом сделать это.

Через несколько минут мы уже стояли рядом с прозрачной колбой.

– Я сделаю так, что вы перенесетесь туда же, куда отправились ваши друзья. На той стороне такой же маяк, только не на острове, а посередине большой поляны. На опушке увидите разноцветные шатры, кибитки. Вам надо непременно наведаться к их хозяйкам.

– Кто они?

– Местные пифии. Вокруг маяков в большинстве аллодов что-то вроде санитарных зон, километра три-четыре в диаметре. Следуя традиции, никто не нападает там. Чего не скажешь о всей остальной территории.

Мужчина возился с колбой, непостижимым образом меняя расположение огоньков, тлеющих внутри стекла.

– Готово! Становитесь в круг.

– Спасибо! Мы вам так признательны!,- от души поблагодарила Олеся. И я тут же повторил ее слова.

Колба загорелась фиолетовым, начав потихоньку вибрировать.

– Артем, позволь и мне задать тебе вопрос. Почему ты не ушел с тройкой товарищей, ведь мог?

– Не смог,- просто ответил я.

Лицо старосты просветлело.

– Не зря я вас спас. Если хоть один из вашей четверки готов положить душу за други своя, может вы и есть те самые...

Седые волосы Игнатьича окрасились в зеленый. Процедура, запущенная им, протекала, видимо, по ускоренному протоколу.

– Какие, какие те самые, Тихон?

– Спросите у прорицательниц! И всеми силами старайтесь держаться вместе. Пока вы заодно...

Слова потонули в гудении. Желтый сполох. Красное зарево. Ослепительно белая сияющая вспышка!