Танец Лакшми (Книга 2)

– Миссис Достен сказала, что Стептоун ждет нас через час, - поведала ему Лара, - думаю, он скажет, что нам пора.

– Мы могли бы уехать и без его напоминания, - Максим наклонился к Ларе, - мне здесь порядком надоело.

– Мне тоже, - призналась она, - надеюсь, что попрощается он вежливо.

– Мы тоже будем вежливы и поблагодарим его за приглашение пожить в его доме. А что, - Максим улыбнулся, - цивилизованные люди и должны вести себя цивилизованно. Вставай, принцесса, ты должна выглядеть ослепительно.

– А сейчас как я выгляжу?
– лукаво спросила Лара.

– Как сонный котенок, - ответил он, целуя ее, - времени мало, вставай, дорогая.

– Хорошо, иду, - Лара спустила ноги с кровати.
– Да, мы должны быть с мистером Стептоуном предельно вежливы. Лишь бы Крон чего не выкинул.

ЦВЕТ ДВЕНАДЦАТЫЙ. ЗОЛОТОЙ

Жил близ Гаталаны бедный пастух. Целый день под палящим солнцем пас он своих овец. И на обед пищей ему служила горсть фиников и глоток теплой воды из тыквенного сосуда. Однажды отдыхал пастух в обед под тамариндовым деревом. Вдруг раздвинулись его ветви и на землю спрыгнул прекрасный юноша в блистающей одежде. "Должно быть, это сам бог Индра", - подумал пастух. "Чего ты хочешь, добрый человек, - обратился к пастуху незнакомец, говори, и я исполню твое желание".
– "Хотел бы я угостить тебя на славу, прекрасный юноша, - ответил пастух, - да нет у меня ничего, кроме горсти фиников и глотка воды в тыкве". Юноша махнул рукой, и появился прекрасный шатер. Вошли они в него и увидели богатый стол с разной едой. "Скажи, что у тебя на душе, - продолжал юноша, когда утолили они голод и жажду, - я помогу тебе".
– "Сколько лет пасу я овец, - сказал пастух, - но не могу выбраться из нищеты. Нет у меня денег, чтобы поставить новую хижину, не могу я жениться на любимой девушке. А совсем рядом живут мудры - воины, и у них дома ломятся от богатства". "Хорошо, - сказал юноша, - вот тебе орех плода тамаринда. Подержи его во рту, и тогда твое желание сразу исполнится". В тот же миг исчез он, подобно сверкающей молнии. Долго думал пастух, сон это был или явь, но орех тамаринда лежал у него на ладони. Стал пастух воином. Появился у него богатый дом, жена-красавица, слуги, теперь за него пасли овец оборванные пастухи. Шло время, стал бывший пастух скучать. Взял он орех и подумал, что хорошо бы быть купцом. Стал он купцом. Потекло богатство в его сундуки, стал он носить богатую одежду и жить в огромном доме. Прошло время, и снова заскучал он. Орех тамаринда сделал его брахманом, а затем царем. Сидел царь на крыльце своего дворца однажды, смотрел, как бойко гоняются в небе ласточки, и думал: "Я совсем стар, не заметил, что жизнь пролетела, много ли я видел радости в жизни? Я ведь был счастлив только тогда, когда пас овец у Гаталаны". Кряхтя поднялся он и пошел искать орех. Взял он орех и попросил: "Верни мне молодость". И стал он снова молодым пастухом и увидел, что лежит под деревом тамаринда, а рядом пасутся его овцы.

Сомадева. "Океан сказаний".

ГЛАВА 32

В назначенное время Лара с Максимом были в зале. Здесь уже находились племянницы Стептоуна, сэр Ральф и Бриген, Бартенсон и Резерфорд, который был необыкновенно бледным. Хмурый Крон кивнул им издали. Дверь открылась, и появился Стептоун. Был он в черном костюме и выглядел неожиданно и резко постаревшим. Сразу за ним появился Дональд и незаметно проскользнул внутрь.

– Я недаром просил вас собраться, - начал Стептоун, - дело в том, что произошло ужасное несчастье. Мой внук Виталий, который жил в России, приехал навестить меня. Я собирался представить его вам, но смерть Виталия неожиданно разрушила мои планы. Я распорядился, чтобы подготовили фамильный склеп. Мой внук будет похоронен там.

– А почему мы ничего не знали о твоем внуке?
– спросил сэр Ральф, который с утра был лишь слегка пьян.

– Я не хотел говорить о нем до поры до времени, - ответил Стептоун. Просил молчать и друзей моего внука. Но теперь скрывать что-то бессмысленно. Похороны состоятся сегодня в полдень, а вечером я просил бы всех прийти на ужин. Хочу сделать заявление. Я понял, что уже стар и, наверное, тоже скоро сойду в могилу. Мне необходимо кое-что сказать вам о своем завещании.

С этими словами Стептоун повернулся и вышел. Присутствующие стали переговариваться.

– Интересно, - послышался голос Бригена, - а может, у сэра Уильяма есть еще один внук, и он собрался ему завещать свое имущество? Зная дядю, я бы, например, не удивился.

– Помолчи, Бриген, - остановила его Флора.

– А чего мне молчать, - задирался молодой человек, - старик совсем из ума выжил, придумал себе какого-то внука из России, теперь пугает нас завещанием. Не стоит, закон есть закон. Да явись хоть десять внуков, и не только из России, но и с Луны, закон будет на нашей стороне.

– Вот именно, - резко оборвал его Бартенсон, - закон всегда будет на стороне наследника, а это обговаривается в завещании. Если ваш дядя оставит дом со всем имуществом какому-нибудь бродяге, то бродяга и будет жить в нем, а если вам он оставит дырявый горшок, то придется довольствоваться дырявым горшком, и ни один суд, даже если ваша тяжба будет тянуться сто лет, не вынесет приговор в вашу пользу.

– Вы, конечно, опытный адвокат, Бартенсон, - сказал Бриген, - но я тоже кое-что понимаю в законах. Любое завещание может быть оспорено, если старик не в своем уме. А как можно его считать нормальным после заявления о внуке из России?

– Остановитесь, - вмешался Крон, - а если будет доказано, что внук в России у мистера Стептоуна действительно был?

– Так был же, - Бриген махнул рукой, - но ведь он умер. Не говорите только, что у него внуков пол-России.

– Я и не говорю, - не отступал Крон, - вот только я не спешил бы обвинять мистера Стептоуна в сумасшествии. Вы же еще не знаете, что он собирается вам сообщить?

– Думаю, что ничего хорошего он не скажет, - проворчал Бриген.

– Ничего хорошего для тебя, но не значит, что ничего хорошего для себя, - сказал вдруг Дональд.

– Опять ты лезешь, братец, - поморщился Бриген, - и как всегда городишь всякую чушь. Может, ты пойдешь, поговоришь с дядей? Вы друг друга поймете.

– Что дядя хотел, он уже сказал, - заметил Дональд, - и незачем его сейчас тревожить. Подожди немного.

– Дядя ведь не поступит с нами жестоко?
– спросила Дебора высоким голосом.
– Он ведь так не сделает?

– Вот еще одна плакальщица по наследству, - фыркнул Бриген.
– Хотя я вообще не понимаю, зачем такое наследство никчемным людям? Разве вы сможете распорядиться деньгами, имуществом, коллекцией?

– Не думай, что это доступно только тебе, - оборвала его Флора, - всех вокруг себя ты считаешь никчемными, а сам готов перегрызть глотку любому, кто встанет на твоем пути. Ты готов взбираться наверх по трупам.

– По крайней мере, не сижу сложа руки, как этот дурачок Дональд, и хватит меня попрекать!
– рявкнул Бриген.
– Предупреждаю всех, что от своей доли наследства я не отступлюсь.

– А никакой твоей доли и нет, - лениво проговорил Дональд, - что завещает дядя, перейдет сначала к нашему отцу. А там... там видно будет.

– Замолчи, идиот!
– Бриген не мог больше сдерживаться и выскочил из зала.

Крон хмыкнул, сделал знак Ларе и Максиму и тоже вышел. Никому больше не хотелось препираться, все быстро последовали его примеру. Остался лишь бледный Резерфорд, который сжимал виски руками и все повторял: "Боже мой".

Лил дождь. У Лары жутко болела голова, и она попросила извиниться за нее перед Стептоуном.

– Я пойду, - заявил Крон, - охота посмотреть на все семейство, а ты, добавил он, обращаясь к Максиму, - можешь остаться с Ларой.

– Я бы так и хотел сделать, - признался тот.

– Вот и ладненько, - Крон потер подбородок.
– Позвоните в больницу, узнайте, как там Анка.

Пока его не было, Лара лежала на кровати, закрыв глаза. Таблетки помогали плохо, и она старалась отогнать от себя плохие мысли. Максим позвонил в больницу и теперь сидел рядом с ней, временами нежно поглаживая ее руку. Но ей не хотелось даже открывать глаза. Думая, что она заснула, Максим тихонько поднялся и скрылся за дверью. Лара не стала его останавливать.