Танец марионетки

Но зло уже свершилось… Даже то, что она подалась навстречу, когда он на мгновение отстранился, все это было зовом её тела, а не души и сердца. Её сердечко молчало. Он открыл ей мир чувств, но не мир любви.

Да, она обладала телом жаждущим любви, чутким и отзывчивым, еще не оформившимся, но обещающим со временем стать прекрасным и обольстительным. Хотя оно уже и сейчас обольстительно и прекрасно, и трогательно, — отметил он. Это его и обмануло. Он принял ангела с пробуждающимися желаниями за Еву-соблазнительницу. И то, с какой непосредственностью, невинностью она почти сразу заснула… отрешенно и безмятежно… только подтвердило это. За все время она произнесла лишь несколько слов, уже в полусне и полном довольстве… «Я — это звезды».

И додумав до этого момента, Жоффрей де Пейрак расхохотался, весело и искренне, без свойственной ему иронии и без той злости, которая им овладела ранее.

— А ведь меня обвели вокруг пальца. Меня использовали в полном смысле этого слова. Предоставили «хозяину» возможность доставить удовольствие своей «марионетке», и при этом оставили его с чувством вины за то, что он воспользовался этой возможностью. Пожалуй, такого со мной еще не проделывал никто. Никто… кроме моей маленькой колдуньи Мелюзины.

— И все же… Я сам себе усложнил жизнь… Я получил жену, не добившись её любви, и даже не попытавшись это сделать. Но может быть еще не все потеряно? Может быть зеленоглазый болотный эльф сжалится надо мной и отдаст мне свое сердечко? Подарит мне свою любовь? Потому что… потому что я и сам готов отдать ей свою любовь… и сердце.

Он снова посмотрел на потолок, но там уже никто не витал, и ответа на свои вопросы он не получил. Правда, ему показалось, что промелькнула искорка или звездочка… но скорее всего это просто был отсвет звездного неба за окном.

Глава 3

Мышеловка для марионетки

Когда на следующий день Анжелика проснулась, было еще очень рано, Небо только начало озаряться предрассветными лучами солнца. Первое, что она увидела, была роза. Прекрасный цветок на длинном стебле в хрустальной вазе стоял совсем рядом и лепестками почти касался ее лица. Утренний свет усиливал их удивительный нежно-розовый цвет.

Цветок смотрел прямо на нее и стоял так близко, что Анжелике казалось, будто за ней наблюдают. Все еще пребывая во власти сна, Анжелика постепенно просыпалась, но рядом с розой пробуждение не казалось ей таким мучительным. Она потянулась, чтобы вдохнуть её аромат и вздрогнула, осознав, что обнажена, и ее тело прикрывают лишь тонкие кружевные простыни. Мышцы побаливали, как после тяжелой работы. Почему она оказалась раздетой? Почему так ломит всё тело? Юная девушка пыталась воскресить в памяти все, что ей довелось пережить за минувший шумный день и молчаливую ночь. И со стоном откинулась обратно на постель.

Она вспомнила. Она вспомнила все. Ну или почти все, потому что в её памяти всплывали только какие-то затуманенные образы и обрывки того, что происходило. Почему-то чётче всего она помнила, как держала своего мужа за плечи и боялась упасть. Куда упасть?! Потом, когда он её наконец-то выпустил из своих рук она сама… Сама потянулась к нему, чтобы он вновь обнял её! Этого не может быть! Это неправда! Это просто наваждение! Значит, он в самом деле колдун и может заставить других делать то, чего он хочет!

Она попыталась припомнить, что происходило дальше. Но все остальное было размыто. Отчетливо она освежила в памяти только пронзившую её боль, которая почти сразу исчезла. Или может это тоже было наваждением? Потому что она не закричала, не вскрикнула, не возмутилась… А потом… Что же было потом? Потом она плыла куда-то по волнам, точнее не плыла, а лежала на волнах и вроде бы они её укачивали… Затем почему-то разразилась буря и она взметнулась к звездам. Все её тело устремилось ввысь, содрогаясь и рассыпаясь на мириады таких же звезд. Это дало ей умиротворение и чувство неги. Кажется, она подумала: «Я — это звёзды», а кто-то печально прошептал — «спите спокойно, мой потерявшийся ангел». Но она была не совсем уверена в том, что это действительно было, как и в своих ощущениях.

Ей показалось, что она стала другой, и это впечатление было мучительным. Мучительным из-за того, что она еще не решила: хорошо или плохо то, что она стала другой.

Нет, это точно колдовство и наваждение. Анжелика вскочила и, путаясь в кружевах, метнулась к зеркалу. С облегчением увидела свое отражение — она не изменилась, она прежняя! И тут же закрыла лицо руками. Она все поняла. Все вспомнила! Только не могла осознать. Граф выполнил условия договора… сделал её своей женой. Но почему она не чувствовала отвращения? И даже… даже… Ей хотелось, чтобы к ней прикасались, чтобы её целовали.

Анжелика стояла около зеркала, как во сне… Отчего-то она сама себе казалась безнравственной. Она недостойно себя вела. Анжелика вспомнила сеновал в Монтелу в день свадьбы, вспомнила Николя… Значит и тогда она недостойно себя вела? Да, недостойно, но не безнравственно, сказала она себе. Тогда все было по-другому, единственным её стремлением являлось, чтобы все побыстрей закончилось. Она даже порывалась оттолкнуть Николя, объятого безумной страстью. Её единственной мыслью было… не достаться графу де Пейраку. Кому угодно, пусть Николя, но только не графу. А этой ночью… Она отдавалась ему.

Анжелика совсем запуталась в своих рассуждениях, в своих мыслях. Почему отдаться своему слуге Николя, пусть он и был её другом детства — это плохо, но не безнравственно? Почему, если она желала побыстрей покончить со своей девственностью, ей хотелось оттолкнуть Николя? А провести первую брачную ночь со своим законным супругом — это непристойно? Она пыталась ответить сама себе на эти вопросы, но у нее ничего не получалось.

Но ведь она сама вчера решила, что выполнит условия договора! — вспомнила вдруг Анжелика.

Да, но она не собиралась осуществлять это так… так… Она никак не могла подобрать слово… С исступлением. Она просто хотела, чтобы граф выполнил свой супружеский долг. И все. А она… она…

Теперь Анжелика испугалась еще больше. Как она об этом не подумала раньше! Ведь граф имеет право приходить к ней хоть каждый день, вернее, каждую ночь. Потому что он её муж. И потому что она уже один раз позволила ему это. И она теперь каждый раз будет… так… отдаваться ему? Но она совсем не этого хотела! Нет! Он ей отвратителен. Ей омерзителен его вид! Его шрамы! Его походка! То, что он говорит всегда так, будто насмехается над ней! То, что он стар!

Она бросилась на постель и свернулась в комочек, как когда-то в детстве, когда ей было страшно и хотелось сделаться незаметной. Но почему? Почему? Что с ней не так? Вернее, что не так с её телом? Она помнила, как однажды поняла какое желание вызывает её красота у мужчин, как смотрел на нее Николя. И если бы в его взгляде не проглядывала какая-то нетерпимость, пожалуй ей было бы приятно, когда он прикасался к ней тогда… в сарае… Анжелика почувствовала, как волна стыда залила румянцем её лицо, потому что… Её телу все-таки нравились его объятия. Да, нравились, хотя они и казались ей грубыми. Но она не теряла из-за них головы. Она думала о его ласках и о том, что ей они приятны, как-то отстранено, просто хотела досадить графу.