Танец Опиума

— И надолго? — не отступала девушка.

— Дейдара задержится на год-другой, — уклончиво отозвался Итачи.

— Почему так надолго?!.. — насупилась девушка. — А можно я к нему приезжать в гости буду?

Дейдара невинно засмеялся, почёсывая затылок и радуясь, как ребёнок, тому, что Сакура готова приехать к нему в гости даже на край света. Обаятельная улыбка, ямочки на щечках и лёгкий румянец сделали Тсукури похожим на Наруто. Харуно не смогла не умилиться, глядя на этой чудо расчудесное.

Итачи слегка наклонился к ней, оказавшись лицом к лицу. Затем он преподнёс руку к её лбу и задумчиво протянул своё фирменное «м-м-м».

— Саске, а ты уверен, что блондинчик не покорил сердце твоей барышни? — выдал Итачи. — Тогда это объясняет, почему командировка Дейдары заставляет её пятую точку гореть от негодования…

Младший Учиха усмехнулся и приобнял Сакуру за плечи. Та насупилась.

— Так нечестно. Вы лишаете меня друга!

— Увы, но и лишить Австралию такого замечательного работничка, как он, мы тоже не в силах, — с иронией обронил Итачи, вздохнув. — Саске, всё-таки увёл блондинчик у тебя девушку.

— А ты всё шутки шутишь, как я ни погляжу, — скривился младший Учиха.

— Приходится…

— У тебя не получается, смирись, — буркнул Саске, следом усмехнувшись и зарывшись носом в розовую макушку. Дейдара весело засмеялся, за что был пойман с поличным: — А ты тут чего уши греешь? Тебя чемоданы ждут.

— Я тоже тебя люблю и буду скучать, — съязвил Дейдара, крепко обнявшись со своим лучшим другом.

— Не пропадай, — кивнул Саске, искреннее расстроенный уездом своего светловолосого друга. С кем он теперь будет развлекаться по вечерам пятницы? — И не пей без меня.

— А ты — без меня!

— Вот так люди и излечиваются от алкоголизма, — точно подметил Итачи, стоя с Сакурой в сторонке и наблюдая за тем, как лучшие друзья обмениваются наставлениями.

— Всякими полуфабрикатами не балуйся: весь желудок себе посадишь! — важно говорил Саске.

— А ты Сакуру береги, — напоследок тихо шепнул Дейдара, сверкая голубыми глазами.

— Обязательно.

Затем Дейдара подошёл к Сакуре. К сожалению, у него не хватило сил на большее, чем чмокнуть её в макушку, горестно посмотреть на неё и одними губами шепнуть:

— Береги этих дураков.

— Я всё слышу! — подал голос Саске.

— А ты береги себя, — кивнула девушка, а затем блондин исчез за ближайшим поворотом, оставив дурнушку в надёжных руках Учих.

Постояв ещё с минуту в полной тишине, троица вдруг оживилась, не собираясь больше ни секунды тратить на грусть и депрессивное настроение. Первым делом они купили себе мороженое. Саске, как самый большой ребёнок из трёх, взял четыре шоколадных шарика. Увы, они его победили: Учиха-младший весь перемазался.

Нет бы съездить домой и переодеться, как все нормальные люди. Ну или, по крайней мере, потерпеть некоторое время и походить в слегка запачканной толстовке. Но нет же! Принцу не годно ходить как свинье. Потому он снял с себя «безвозвратно потерянную тряпку» прямо в торговом центре на глазах любопытных зевак и выбросил вещь в мусорную корзину. Итачи только качал головой, вторя, что Саске идиот, а Сакура то и дело ловила взгляды молодых девиц, которые были прикованы к идеальному телу молодого парня. Да и вообще братья были нарасхват.

Двумя годами ранее Саске обязательно бы ехидно заулыбался, обольщённый женским вниманием. Но сейчас, когда во всём мире из женщин для него существовала одна лишь Сакура, Учиха-младший в упор не замечал кокетливые взгляды молодых девах. Зато от чуткого внимания Харуно ничего скрылось. Уже через пару минут её терпению пришёл конец. На её милом бледном личике проступили красные пятна, означающие только одно — скоро всех этих злосчастных кокеток постигнет кара небесная.

— Ты сейчас лопнешь от гнева, — с ухмылкой на лице паясничал Итачи, с тем же понимая бедную девушку.

Ему самому не особо нравилось привлекать много внимания.

— Что такое? — не понял Саске.

— То самое! — огрызнулась дурнушка, насупившись.

— А?

— Оденься, — хохотнул Итачи, указав пальцем в сторону магазина.

— Фу, — поворотил нос тот. — Ещё я в секонд-хенде не одевался.

Венка на виске вспыльчивой Харуно разбухла и запульсировала.

— Казню… — шипела она, поднимая глаза. — Либо ты немедленно одеваешься, либо я казню всех этих шалав, которые на тебя пялятся!

Итачи засмеялся, представляя, как само Дружелюбие и Милосердие кромсает мачете всех, чьи зенки были обращены на объект её воздыхания. Кровавое месиво будет таковым, что режиссеры «Пилы» обзавидуются.

— Батюшки! — спохватился Саске. — Ты ревну-у-уешь! — несносный брюнет нагнулся к Сакуре и улыбнулся своей обезоруживающей улыбочкой. — Как это мило… — и чмокнул в алые, пухлые губки, а затем подхватил её тельце и понёс в магазин — исполнять просьбу своей избранницы.

Долго бродя между стеллажами с одеждой, Итачи с Сакурой устали слушать недовольства Саске: то ему ткань не нравится, то рисунок, то цвет. И ведь не угодишь избалованному большому ребёнку! В конечном итоге, ценой сотен погибших нервных клеток им всё-таки удалось свершить невозможное и одеть своего любимого и ненаглядного.

После этого всё пошло своим чередом. Хотя первые встречные незнакомки всё ещё бесстыдно пялились на привлекательных братьев Учих, Сакура больше не норовила превратиться в ревностного маньяка-убийцу. Она точно знала, что две пары чёрных глаз устремлены только на неё одну.

Правда, когда Харуно поймала себя на мысли, что, окажись Итачи в подобной с братом ситуации, она бы ревновала не меньше. Дурнушка почувствовала укол совести. Ей было страшно признать, что одного ей никогда не хватит. Что одного ей всегда будет мало. Что один — лишь половина её изнывающего сердца.

А ведь Сакура пыталась полностью отгородиться от Итачи. Она усердно старалась не нарушать правила, которые связывали её и Саске. Однако каждый раз, когда она видела старшего Учиху в компании какой-нибудь девушки (которая, между прочим, имела с ним исключительно деловые отношения) внутри разгоралось пламя, которое было так сложно потушить…

Итачи тоже всё понимал без слов. Видел мимолетные взгляды, чувства и искры, но ради блага собственного брата и покоя своей дурнушки он снова и снова проходил мимо. Притом Учиха-старший больше не чувствовал пустоты внутри, спокойствия и мёртвой тишины. Внутри него всё бурлило тем чувством, называемым ревностью.