Танец под золотой вуалью

Однако каждый толчок Джуна в меня, это вдалбливание, заверяли меня, что я дура, и не могу просто расслабиться и получить удовольствие. До сознания дошло, что это уже не насилие, и я трепещу, надеясь, что он подвигается на мне подольше. Это приносило мне наслаждение, и не малое. Стон сорвался с моих губ и, тотчас среагировав, Джун накинулся на них, предлагая поцелуй второй раз. Посомневавшись, я растворила губы, приняв его, впустив его язык, радостно заплясавший внутри, поймавший мой и пригласивший его на этот танец безумной страсти. А она грозила стать безумной, потому что я теряла разум от наслаждения. Одна его рука вновь оказалась внизу и, помогая усилиям его достоинства, пробуждала во мне все рецепторы, какие только ещё остались спавшими. Я выгнула спину, втянув в себя Джуна до конца. Испугавшись этого, я тут же подалась обратно, понимая, что разоблачена с головой, и он учащается, отзываясь на мои откровенные сигналы. Простыня подо мной съехала и комкалась, создавая складки и бугры, впивавшиеся в кожу, но и это, и обездвижившие меня наручники, лишь придавали остроты. Никогда ещё ни с кем я не занималась сексом по принуждению, не была закована и морально согнута. Кажется, впервые на моей памяти, мужчина по факту доказал, что доминирует он, и, проклятье, меня вводило это в экстаз. Я сказала ему «нет», но он наплевал. Я отказала ему десять раз, и он наплевал. Я сказала, что люблю другого и не буду ему принадлежать, и это тоже осталось за бортом. Джун, почему ты был такой мямлей, пока я влюблялась в Джело и показал себя так поздно? Слишком поздно.

– Где у тебя ключи от наручников? – услышала я где-то в другом мире.

– Что? – пошевелила губами я, нащупывая сознанием звук. Меня только что накрыл второй оргазм, и я ничего не соображала. Ноги сводит и очень сладко водить ими туда-сюда по чьей-то подтянутой заднице.

– Ключи, Мэя. От наручников. – повторил Джун.

– В кармане… кажется…. Где-то там… - пробормотала я и меня оставила наполненность. Вспотевшему телу стало прохладно без живого одеяла. «Вернись, коснись меня, поцелуй меня ещё» - сложила я молитвенно ладони мысленно, но лишь проныла вслух, замечая, что бюстгальтер расстегнув и грудь изнывает покусанными и слегка покалывающими сосками. Руки смогли опуститься, хотя я запоздало поняла, что это был за щелчок. «Неужели это всё?» - капля разочарования внедрилась в заготовленный для такого случая ушат счастья, но он забродил, и содержимое превратилось в хмелящую бренность.

– Потерпи ещё немного, - предупредил меня о чем-то Джун и, вместо того, чтобы успокоиться, насытившись, ловко перекувырнул меня со спины на живот и, потянув за браслеты, в одном из которых по-прежнему была моя рука, перекинул цепочку через перекладину вновь.

– Что… что такое? – как пьяная, поинтересовалась я, но вопрос был лишним, и события говорили сами за себя. Джун приподнял меня на колени и, наклонившись вперед, прильнул упругой грудью к моей спине.

– Я хочу до конца насладиться триумфом, тем более, кажется, больше мне такой возможности не представится. – и он резво пошел в меня сзади, сокрушив последние остатки самоуважения. Я никогда не занималась сексом в такой позе и… мне понравилось и это. Пошло, откровенно, развратно…

– Ай! – крикнула я от внезапного шлепка. За ним последовал ещё один, пикантный, как вишенка на бокале с коктейлем. Что он делает, господи! Он просто какой-то… порно-актер, а не начальник полиции! Вбиваясь в меня до основания, Джун прихватил меня за волосы и потянул на себя, заставив изогнуться крутой дугой.

– Мэя… Мэя!.. – прорычал он, губами упиваясь моей шеей, прикусывая мочку уха и, прекратив пошлепывать меня, схватился за бедра, яростно насаживая их на свой член. – Боже, ну зачем какой-то образ, какая-то Саломея, если ты… ты, какая ты есть… лучше тебя не может быть… для меня не может…

Его рука вновь прокралась вперед и, дотянувшись до клитора, заработала двумя пальцами, пощипывая его и потирая, теребя и похлопывая по нему. Подтянувшись к спинке кровати, выдыхаясь, я вцепилась в неё зубами. Я не буду кричать от оргазма, нет! На глазах появилась влага, не то пот, катящийся со лба, не то слёзы. Джун не дал мне далеко от него отстраниться и прижал меня к спинке, тесно пристроившись сзади.

Как раненный зверь, я уткнулась в руки и хрипло застонала в них, и спустя минуту, с шипящим приглушенным воплем, кончил Джун, тяжело задышав и опустив лоб мне на плечо. Сделав два глубоких вдоха, он поцеловал меня в щеку, потом в это самое плечо, и опять положил на него мокрый лоб. Меня трясло, как мобильник в режиме вибрации. И, как и он, я не хотела издавать ни лишнего звука.

– Скажи, что я могу остаться с тобой. Пожалуйста, скажи, что могу. – прошептал Джун.

Выжатая и чувствующая себя удовлетворенной, как никогда прежде, я пыталась заглушить в себе голос плоти, заставить себя понять, что это только физиология, и как бы ни был опытен по сравнению с Джело Джун, умея трахнуть на «отлично», всё равно это не заменит той любви и той нежности, с которой мы погружались в объятия друг друга с моим юным другом… И он не дождется второй победы! Я была и без того повержена. Он развеял мой миф о равноправии, доказав просто и наглядно, что женщины – слабее, что мы не способны справляться самостоятельно, что он – мужчина, всегда прав. Это было невыносимо для моего независимого самосознания. Это было невыносимо тем, что я и себе сама проиграла. Я никогда не могла подумать, что мне понравится что-то подобное, однако я растаяла от напора Джуна и испытала незабываемые и непередаваемые восхитительные ощущения! Признать, что люблю быть снизу?

– Я останусь, Мэя? – упорно потребовал разрешения мужчина. Я покачала головой, глотая слезы.

Отстранившись, он стал искать в темноте свои плавки, одновременно потянувшись за телефоном для вызова такси.

Опасный

Джун уходил неторопливо, замешкиваясь на каждом шагу, ища причины задержаться и заговорить со мной ещё о чём-то, чём угодно, но лишь бы соединить разломленные края нашего взаимопонимания, и до того-то хрупкого, а теперь и вовсе исчезнувшего. Впрочем, глупо говорить, что мы друг друга сейчас не понимали, скорее напротив. Всё было слишком понятно, очень хорошо понятно, и говорить не хотелось из-за этой прозрачности самих себя, которую не прикрыть. Женщина во мне откликнулась на его ласки и признала в нём годного самца, с чем не хотело соглашаться моё сознание, подчинившееся чувствам к Джело, а Джун сделал множество признаний по отношению ко мне, и все они разбились, как о глухую стену, пока он не применил сексуальное орудие и не ткнул мне, что я всё-таки могу хотеть его, вопреки инородной любви в сердце. Ну как так-то?

Отстегнув меня от кровати, он отошел и постоял рядом, но я лишь стянула на груди блузку и, успокаиваясь, села спиной к стене, опустив взор к полу.

– Мэя, - позвал он меня, но я не подняла на него глаз. Какое счастье, что в темноте он не видит их красноты, да и рыдания мои были беззвучными.

– Уходи. – отрезала я. Что-то внутри меня предпочло бы, чтобы после всего он присел рядом, прижал меня к себе, погладил и пожалел, повторив ещё раз, что любит – какая девушка откажется от подобного? – но моё твердое убеждение прогнало бы его, попытайся он хотя бы начать это. Джун потоптался и сдался. Не найдя у меня, разумеется, никакой мужской одежды, он намеревался отправиться домой в одних трусах. И поделом ему.

– Закроешься?

– В этом городе нет преступников, которых я бы не была рада видеть у себя гостях. – заявила я, откинувшись и забравшись под одеяло. Тяжелая поступь покинула мою комнату и входная дверь грохнула.

Утром я собиралась на работу, как на прямую трансляцию по центральному каналу, на которой должна была осуществить каминг-аут, а перед телевизорами сидела бы вся моя родня. Нехотя одеваясь и причесываясь, я оглядывала спальню, в которой испытала секс с двумя такими разными мужчинами. И ощущения были совершенно несопоставимыми. С Джело было так уютно и безопасно, так нежно и возвышенно, что я толком и не чувствовала тела; захватывало дыхание и душа парила в небесах, но я боялась потерять его и хваталась за любое мгновение, не имея уверенности. А с Джуном всё произошло иначе: сплошная страсть, до того накопившаяся в нем, что заразила и меня, каждый миллиметр кожи, ног, рук, был охвачен лихорадкой возбуждения, а после и удовлетворения, которое он жаждал мне доставить. Я совершенно не трепетала и не рвалась к этому сердцем, но приземленные физиологические потребности смертной женщины ликовали от пережитого. К тому же, я знала, что Джун всегда рядом и продолжение зависит от моего желания, стоит захотеть – между нами это станет твориться каждую ночь.

Обнаружив на полу свои семь вуалей, я присела, чтобы поднять ту, что предназначалась для лица – золотую. Она столько времени скрывала меня, и я даже не подозревала, что настоящим укрытием, неосязаемой золотой вуалью, были «золотые», позволявшие в своём клубе создавать атмосферу воображариума. А теперь, когда они покинут Сеул, некому будет ни охранять, ни красть. Я не нужна буду ни как Саломея, ни как лейтенант – хранитель спокойствия мирных жителей. От кого защищать людей? Зачем? «Бандиты» справились со всем сами, и нам остаётся лишь поддерживать созданный ими уют. Санха, Сольджун, Дэхён… никого больше тут не будет, не говоря уже о Джело, мысли о котором причиняли явственную боль. Но у меня ещё был последний шанс…