Танец с Принцем Фейри

«Теперь мы с Джилли — семья из трех человек,

Мы живем на берегу моря мерфолков.

Однажды Джилли пошла на берег,

и посмотрела в сторону моря мерфолков».

Еще один хрип перед вторым припевом.

«О нет, милая Джилли,

Ты уплыла далеко, где кипит морской океан,

Джилли забрали,

За ее желания придется заплатить».

Мои руки летают по струнам. Я дошла до самого конца песни. Я бросаю взгляд на барабанщика. Он смотрит в мою сторону. Другие мужчина и женщина тоже. Ожидание.

Мои пальцы сжимаются и замирают.

Тот голос... человек, который вел пение... Больной, горячий, ужас обрушивается на меня. Это была я. Это я пела. Как бы мне хотелось пойти, свернуться калачиком в углу и умереть быстрее, чем поется в песне.

Внезапно, из ниоткуда, глубокий мужской голос наполняет комнату песней.

«Но Джилли вернется,

Я уйду, когда океан станет черным.

Я разорву связь с холодным, темным морем.

Потому что лучший мерфолк — это я».

Когда таверна застонала в последний раз, я посмотрела на источник голоса. Мои пальцы продолжают играть по инстинкту, теперь, когда я больше не погряз в ужасе от того, что сделал.

Я встречаюсь взглядом с Дэвиеном. Он поет вместе с остальными, ведя таверну к концу песни.

«Скоро будет берег из трех человек.

Девушка Джилли, ребенок и я.

Скоро мы снова будем счастливы.

И будем жить до ста десяти».

Музыканты продолжают играть, а я отхожу от группы в сторону и возвращаю лютню на место. Мое лицо раскраснелось, и я чувствую, что оно становится еще краснее, когда я ухожу со сцены под негромкие аплодисменты. Я пытаюсь пригнуть голову от стыда... но ободряющие улыбки людей, похлопывания по плечам... к тому времени, как я дохожу до Дэвиена, у меня появляется своя улыбка.

— Ты выглядишь ужасно самодовольной. — Он звучит расстроенным, но на его лице не отразилась эта нота, потому что на нем ухмылка, которая кажется почти впечатленной.

— Не знаю, подходит ли слово «самодовольная». — Я смотрю назад на сцену, где все еще играет группа, а люди все еще танцуют и кружатся. Я только закончила выступление, а уже хочу вернуться. — Я никогда не делала ничего подобного раньше, и я удивлена тем, как хорошо это чувствовалось, — признаюсь я и себе, и ему.

Дэвиен, кажется, поражен этим признанием, потому что он быстро меняет тему.

— Тебе действительно не стоит бродить одной.

— Я думала, в Дримсонге безопасно?

— Да.

— А Вена сказала мне идти и наслаждаться городом. Так я и сделала. — Я пожала плечами. — Кроме того, я была не совсем одна. У меня был лучший проводник во всем Дримсонге.

— Насчет этого... — Голос Дэвиена становится тяжелее от разочарования, и он смотрит на стол, за которым стояли мы с Рафом. Хол уже там. Он стоит рядом с женщиной с длинными черными волосами и изогнутыми бараньими рогами. Эти двое как следует отругали Рафа.

— Эй... — Я проталкиваюсь мимо Дэвиена. — Не будьте с ним груб, он просто помогал мне. Я его попросила.

Хол бросает на меня очень, очень усталый взгляд. Хотя они не могли разговаривать с Рафом больше нескольких минут, он выглядит так, как будто этот разговор длится уже несколько часов.

— Есть разница между «быть грубым» и необходимой дисциплиной.

Я вздрагиваю. Он говорит так же, как Джойс.

— Знаешь, что ты мог сделать? — огрызается женщина на Рафа.

— Я не собирался причинять ей вред! — настаивает Раф. — Я просто хотел посмотреть, как долго она сможет танцевать.

Женщина хватает его за ухо и слегка дергает за него, шипя в него:

— Она человек. Она ломается гораздо легче, чем мы.

— Я согласилась на его условия добровольно, — говорю я. Я не могу вынести, что с Рафом так обращаются из-за меня. Интересно, что они с ним сделают. Я могу только представить, что наказание фейри будет еще хуже, чем у Джойс. — Я не против одного танца.

Тяжелая рука опускается на мое плечо. Я поднимаю глаза и вижу Дэвиена.

— Тебе нужно быть осторожнее в сделках, которые ты здесь заключаешь, — торжественно говорит он. — Ты согласилась на танец, не поставив никаких условий, никаких ограничений. Раф мог заставить тебя танцевать, пока ты не умрешь от усталости. Он мог бы заставить тебя танцевать в реке.

— Но... — Мой голос слегка дрожит. Как раз тогда, когда я думала, что нахожусь в безопасности. — Он сказал, что не причинит мне вреда.

— Он не сделал бы этого намеренно. Но Фельда права, он не подумал о том, как это может повлиять на тебя. Он молод и глуп.

— Теперь, — твердо сказал Хол. — Ты освободишь ее от всех сделок, которые она заключила с тобой.

— А я должен? — хнычет Раф.

— Да, сейчас.

Раф смотрит на меня. Он сбивает грязь со стены, на которой все еще стоит. Руки за спиной, с виноватым видом, он говорит:

— Ваши долги уплачены, все получено, ничего не причитается, мы стоим как равные.

Это звучит как волшебные слова, поэтому я ожидаю, что почувствую покалывание по всему телу, но этого не происходит. Я чувствую себя так же нормально, как и тогда, когда заключила с ним сделку. Но если то, что сказал Дэвиен, правда, я неосознанно дала этому мальчику огромную власть над собой.

— И извинись перед ней, — говорит женщина, Фельда.

—Прошу прощения, — отвечает он, едва успевая смотреть мне в глаза.

— Все в порядке, — говорю я. — И спасибо, что освободил меня от долгов.