Танец с Принцем Фейри
Шрифт:
Это его комната.
Кровать с балдахином — коробчатая, простая, а не богато украшенная мебель, которую я ожидаю от короля. Она сделана из темного дерева, зерна которого ловят лунный свет, как течения в реке. Темные бархатные шторы открывают больше подушек, чем я ожидала. У него есть шкаф, письменный стол и зона отдыха, которая выходит на небольшой балкон с видом на весь Дримсонг.
Дэвиен подводит меня к креслу, стоящему перед выходом. Он садится рядом со мной, наши бедра соприкасаются. Его рука все еще лежит на моей.
— Спой для меня снова, — шепчет он.
— Что ты хочешь услышать? — Я вздыхаю.
— Что угодно. — Он поднимает руку, обхватывает мое лицо и лениво проводит большим пальцем по нижней губе. — Лишь бы я мог наблюдать за твоими губами.
— Я не могу вспомнить ни одной песни. — Мои щеки горят.
— Вот почему я никогда не хотел, чтобы ты смотрела на меня, — медленно говорит он, ухмылка опасно искривляет его рот. Он смотрит так, словно намеревается поглотить меня. — Потому что я знал, что если ты посмотришь, то будешь ошеломлена молчанием. А я никогда не хотел видеть тебя тихой.
Я смеюсь с большей убежденностью. Мне еще никогда никто не говорил, что хочет меня услышать. Чувство, что меня слышат и видят, опьяняет сильнее, чем слишком много фейри-медовухи.
— Я думала, это потому, что если я посмотрю на тебя, ты никогда не сможешь меня отпустить?
Настала его очередь хихикать.
— Ты помнишь это.
— Я помню каждую ночь, которую мы провели вместе, в мучительных подробностях. — Я сдвигаюсь, наши бедра соприкасаются, прижимаясь ближе друг к другу.
— Ты?
— Да.
— Как и я.
— Дэвиен... — Я ищу в его глазах ответ, который, как я знаю, не смогу найти, не спросив ни его, ни себя. — Что я здесь делаю? Что мы делаем прямо сейчас?
Дэвиен берет меня за подбородок, направляя мое лицо вверх. Он наклоняется немного ближе.
— Я не знаю... но мне кажется, мне это нравится. А тебе?
— Я не хочу, чтобы мне было больно. — Что-либо большее, чем шепот, сейчас было бы похоже на крик. Он так близко. Всего один вздох. Легкий трепет, и мои губы окажутся на его губах. Дрожь щекочет мой позвоночник, искушая проверить теорию.
— Я никогда не причиню тебе боль.
Правда. Мои глаза дрожат. Как что-то может быть правдой и ложью одновременно? Как возможно, чтобы он имел в виду что-то совершенно искреннее, но я знаю, что это неправда?
— Но все это причинит мне боль.
— Все что?
— Все эти чувства. Я знаю, чем это закончится. — Это закончится холодным домом и односторонним браком. Это закончится эмоциональной войной со словами, которые острее любой стали.
— Тогда давай не будем о них беспокоиться, — предлагает он небрежно.
Это все, на что я надеялась.
— Неужели все может быть так просто?
— Я сказал себе, когда женился на тебе, что никогда не смогу полюбить человека.
— Не может быть, чтобы я когда-нибудь любила тебя. — Или кого-нибудь еще.
— Хорошо, тогда мы на одной волне. — Он продолжает наклоняться вперед, а я продолжаю отклоняться назад. Скоро я буду прислонен к подлокотнику и дивану. Скоро он будет сверху. По моему телу разливается тепло.
— Никаких эмоций? — Мои веки тяжелые. Каждое моргание дольше предыдущего. Его губы изгибаются, как коса, и я готова к жатве.
— Никакой любви. — Это звучит как обещание. — Хотя, если ты позволишь
мне, я заставлю тебя почувствовать.— Что почувствовать? — Мой голос дрожит.
— Все. — Слово повисло, пока он ждал моего возражения. Это точка невозврата, которую я предвидела несколько дней назад. Все в нем запретно, все кричит о душевной боли. Но я не буду дочерью своего отца. Я могу потакать этим физическим потребностям, не влюбляясь и не отдавая при этом всю себя.
Разве нет?
Прежде чем я успеваю переосмыслить ситуацию, его рот накрывает мой.
ГЛАВА
21
У него вкус меда с пряностями. Его кожа пахнет стружкой от нашей прежней работы и дымом от костров, освещавших площадь внизу. Его волосы щекочут мне лицо и щеки, обволакивая нас, защищая этот момент от жестокого мира, который обрушится на нас слишком скоро.
Я провожу кончиками пальцев по его бокам, пробегая по груди. Рубашка, которую он сегодня надел, распахнута почти до пупка. Она маняще свисает, и мои пальцы касаются его горячей плоти. Из меня вырывается стон, и он резко вдыхает, словно пытаясь поглотить то удовольствие, которое вызывает во мне само его существование.
Дэвиен смещает свой вес. Одна его рука лежит рядом с моей головой, другая — на моей щеке. Он ведет меня, слегка надавливая на челюсть и прощупывая языком. Я уже целовалась, один раз, но это было совсем не то. Мальчик дворецкого — в те времена, когда мы могли позволить себе дворецкого, — был всего на год старше меня, и мы оба были не более чем любопытные подростки.
Но Дэвиен целует меня как мужчина. Это лучше, чем все дразнящие мечты и потакающие фантазии, которые я когда-либо могла придумать. Я знала, как концептуально сочетаются мужчина и женщина... но ничто не могло подготовить меня к реальным ощущениям.
Его язык скользит по моему, и я выгибаюсь вверх. Я чувствую, как его губы притягиваются, и он снова ухмыляется. Мои брови сходятся. Мне неприятно, что его забавляет мое удовольствие. Я знаю, что я неопытна, а к его ногам, вероятно, бросаются полчища женщин.
Но я не настолько расстроена, чтобы оторваться от его поцелуя. Может быть, это из-за магии фейри, о которой мне еще не рассказывали. Я в плену у него с абсолютной готовностью. Мои пальцы проникают под его рубашку, следуя за ключицами. Они обхватывают его плечи, прижимая его к себе до того момента, когда нам приходится отстраниться друг от друга, чтобы вдохнуть воздух.
Его волосы продолжают отгораживать нас от мира. Его зеленые глаза светятся в темноте. Я провожу взглядом по контуру, который оставляет блеск от поцелуя на его губах.
— Прости, я...
— За что ты можешь извиняться? — перебивает он.
Алый румянец обжигает мои щеки.
— Я не очень хорошо разбираюсь в таких вопросах.
— Какого рода? — Он с лукавым блеском в глазах проводит пальцами по моей щеке и шее. Он теребит шелковый воротник моей рубашки. Никогда еще я не была так хорошо осведомлена о том, сколько ткани прикрывает меня и где именно.