Танец семи вуалей

– Какой стресс?

– Видите ли… она вбила себе в голову, что я спал с ее служанкой. Та имела глупость пожаловаться барыне, что я хотел задушить ее. Жена стала бояться меня… у нее развивался параноидальный синдром. Это такая форма безумия, когда формально у человека сохраняется правильное мышление, но на самом деле происходит бредовая переработка жизненных впечатлений и болезненное истолкование их.

– То есть внешне он как бы нормален… а на самом деле псих? – спросил Лавров.

– Можно и так сказать…

Казалось, в уме Оленина наступило некое просветление. Он даже перешел на профессиональный язык, но это длилось всего минуту. Пленник тут же вернулся к своим гипнотическим фантазиям.

– Нам пришлось обратиться к известному московскому психиатру, – сообщил он. – Тот обследовал жену и посоветовал полностью сменить обстановку. Мы решили уехать за границу, в Париж. Начали собираться…

– Почему именно в Париж?

– Там практиковал профессор Левинсон, большой авторитет в области душевных болезней. И кроме того… там блистала Ида! Я должен был хоть изредка видеть ее. Она овладела моим воображением, моим сердцем и душой. Она значила для меня слишком много, чтобы я мог существовать вдали от нее! – с воодушевлением воскликнул доктор. – Но наш отъезд едва не сорвался. В доме произошло убийство…

– Убийство, – мрачно повторил начальник охраны. – Кого же вы укокошили там, любезнейший?

– Прекратите… это не смешно. Убили нашу горничную…

– Ту самую?

Оленин подавленно кивнул. Он отдавал себе отчет, как могут быть истолкованы его признания, но уже не в силах был остановиться.

– Ту, с которой я… которую я пытался…

Он запутался, покраснел и замолчал. Он понимал, что свидетельствует против себя. Хотя речь шла о событиях вековой давности.

– Позвольте-ка, – оживился Лавров. – Правильно ли я понял? Вы все-таки довершили начатое? Убили бедняжку?

– Я ее не убивал…

– Что же с ней случилось?

– Ее нашли в коридоре у черного хода… мертвую…

– Задушенную?

– Да…

Лавров изумленно присвистнул, тут же устыдившись подобного проявления в присутствии трупа.

– И вас не отправили на каторгу? Как вы избежали наказания? Заплатили полицейским? Судье? Как это делалось тогда?

– Меня подозревали… но ничего нельзя было доказать. Вскоре выяснилось, что горничная связалась с каким-то революционером… он ее и прикончил, вероятно.

– Значит, точно неизвестно, кто убийца?

– Революционер скрылся…

– А вы с женой укатили в Париж?

– Да, – с сарказмом вымолвил Оленин. – Мы, как вы изволили выразиться, укатили.

– Что было дальше?

– Там болезнь жены обострилась… Когда она увидела повсюду афиши с изображением Иды Рубинштейн, у нее случился истерический припадок. Профессор Левинсон сделал неутешительный прогноз… и я с ним согласился.

– Вы сдали жену в психушку?

– Мне пришлось…

– Она буйствовала, пыталась покончить с собой?

– Ее болезнь протекала рывками. Обострения сменялись периодами ремиссии.

– Чем, простите?

– Ремиссия – это ослабление симптомов, – пояснил доктор. – Временное, как вы понимаете. Дело кончилось тем, что у нее произошел срыв.

– По какой причине?

– Убили нашу новую горничную, француженку…

– Опять?

– Ее нашли в бельевой…

– Задушенную?

– Нетрудно догадаться, – хмуро усмехнулся Оленин. – Девушку задушили веревкой, на которой сушились простыни. Жена указала на меня, но ее свидетельство не приняли во внимание из-за болезни. Ее признали невменяемой и поместили в клинику.

– А вы опять вышли сухим из воды?

– Против меня не было улик… Французское правосудие, слава богу, руководствовалось не догадками и домыслами, а фактами.

– Но ведь это вы убивали несчастных девушек?

– Я не знаю, кто их убивал! – выкрикнул доктор, злобно сверкая глазами. – Понятия не имею!

– Предположим, вы просто не помните… у вас образовались провалы в памяти. Вы же сами намекали на раздвоение личности. Когда орудует маньяк, второй господин ни сном ни духом. И наоборот. Я прав?

– Только теоретически…

– Кто же убийца?

– Я бы сам хотел знать. Теперь, с высоты своего профессионального опыта, я могу предположить, что убивала моя жена…

– Проще простого свалить вину на больного человека.

– Она не отвечала за свои поступки, – возразил Оленин. – И вполне могла перенести ненависть ко мне на женщин, к которым ревновала. Таким образом жена вымещала свою обиду и наказывала за причиненное ей зло.

– Почему бы ей не убить вас?

– Она любила меня…

– И при этом изменяла вам?

– То же наказание… своеобразная месть…

– Странное наказание.

– Больной рассудок следует собственной логике. Там все навыворот… спутано и перекручено. Ни одной прямой линии – сплошные зигзаги, петли и узлы.

Выговорившись, доктор постепенно приходил в себя. Он как будто собрался с духом.

– Знаете, в любом, даже незначительном конфликте обычно присутствует незримый подстрекатель, – сказал он после короткой паузы. – Заявляю вам это как профессионал. Работая с людьми, я почти всегда нахожу этого подстрекателя и указываю пациенту на него. Обычно это кто-то из близкого окружения.

«Опомнился и начал выкручиваться, – сообразил Лавров. – Пытается свалить с больной головы на здоровую. Сейчас найдет кучу подстрекателей, которые вынудили его убивать собственных ассистенток. Не выйдет!»

– Вы о чем? – спросил он, глядя в лицо Оленина.

– О своей жене… глупо звучит, да? Полагаю, если это она убивала… то не совсем по своей воле. Кто-то поселил в ее сознании страшную мысль, и она совершила непоправимое…

– Кто же это был, по-вашему? Черт, дьявол?

Доктор тяжело вздохнул и поморщился. Смрад в подвале усиливался, а разговору не было видно конца.

– Не знаю… – дернул он подбородком.

– Значит, в эту историю вас втянула Айгюль? Она якобы навязала вам свою бредовую реальность? Крепко же вы в ней засели, по самую макушку. Просто сжились с образом мужа полоумной дамочки, убивающей своих горничных. Да так, что рассказываете подробности от первого лица.

– Именно это меня и пугает…

– Сжились до такой степени, что пошли по ее стопам, – не унимался Лавров. – Начали убивать ассистенток.

– Что вы несете?

– Ах, да! Простите, милейший. Это не вы! Это ваше второе Я, которое вам навязала Айгюль. Или внедрила? Я путаюсь в терминах. Впрочем, все правильно: муж и жена – одна сатана. Вот мы и нашли подстрекателя! Дьявол, с которого взятки гладки. Неподсуден, потому что существует исключительно в нашем воображении. Удобная персона, мальчик для битья…