Танец Ведьмы

— Помолчи и послушай. Возможно, тебе это уже известно, но младшая сестра Грейсера недавно стала личной фрейлиной Элеанор Тарсфольской. Девочка фактически этим получила её покровительство и вошла в высшую знать. Вероятнее всего, её будущим супругом станет герцог Восточный или кто-то из влиятельных графов. Разумеется, столь щедрый дар — не случайность, а благодарность и плата. За то, что Грейсер избавил Её Величество от надоедливого и крайне опасного аристократа, имеющего влияние на её старшего сына и будущего короля. Если честно, я сам удивлён, что Эли решила вопрос так… радикально. Это не совсем в её духе. Но если вспомнить, как она была раньше щепетильна в вопросах морали, возможно, выходки Найруса попросту лишили её остатков терпения, — терпеливо и последовательно пустился в объяснения Сандер, словно разговаривая с маленьким ребёнком.

Айр почувствовал, что с маху сел в лужу. Он даже не подумал о этой возможности, поглощённый проблемами последних дней. Но то, что Лана со спокойным сердцем решила стать наёмной убийцей, пусть и таких отпетых подонков… тоже не вязалось со всем, что парень о ней знал. Впрочем, совпадение это или же нет, но погружённые в политические интриги и дрязги аристократы однозначно воспримут все эти действия. Так же, как и отец.

— Что тебя связывает с Грейсером Младшим? — после недолгой паузы поинтересовался Сандер.

Айр ничего ему не рассказывал о этих двоих, чтобы ненароком не вовлечь в какую-то из многоходовочек папы. Но этим, похоже, допустил ещё одну большую ошибку. Возможно, если бы он просто его попросил, как за Кису и графа Граденса, результат был бы более благотворный и предсказуемый. А с учётом его следующей просьбы, не было никакой причины что-то утаивать.

— Лана Грейсер — это девушка, которую я поклялся защищать, в благодарность за всё, что она совершила при защите форта Равен три года назад. Ещё в далёком детстве ларийские маги что-то сделали с её телом и разумом, благодаря чему она себя обычно считает мужчиной и может пользоваться Волей. И, кроме того, я… — Айр помялся, он не привык к таким просьбам и морально готовился к отказу, но затем загнал пинками поглубже возмущённую гордость, крепко сжал правый кулак и практически прорычал: — Она — мой самый важный и единственный друг, отец. И сейчас она попала в беду. Чтобы скрыться от погони, сгинула в Дикой Чаще. Я хочу знать, что с ней стало и как помочь.

Тишина повисла почти на минуту. На зелёном стекле, составлявшем сейчас лицо Сандера, невозможно было ничего прочитать, кроме глубокой задумчивости, словно герцог взвешивал все “за” и “против”, прежде чем принять какое-то очень значимое решение. Когда он наконец-то откликнулся, в его голосе звучала непривычная теплота и чувство вины:

— Она, эта твоя подруга со странной судьбой, не просто человек. Ей дарованы странные силы, отличные… скорее даже “противоположные” магии южан, ларийцев и даже нашей Воле. Существующие лишь для того, чтобы противодействовать таким проклятым местам, как Дикая Чаща. Скорее всего, она сможет пережить это опасное путешествие, сын. Но никто во всём королевстве — даже я или сам король — сейчас не в силах ей в этом помешать или помочь. Извини.

— Ты можешь мне рассказать больше? Что значит “экзарх”? Я слышал от Риэля это слово, — произнёс Айр, немного удивлённый реакцией отца.

Зелёная статуя вновь замолчала, прикрыв глаза почти на минуту. А когда Сандер ответил, его голос звучал буднично и требовательно, как и всегда:

— Нет. На данном этапе крайне сложно прогнозировать, к чему могут привести её действия в Дикой Чаще. От этого зависит очень многое. Я потяну за нужные ниточки, чтобы тебя как можно быстрее, в течение недели, перевели в форт Равен. После того как прибудешь туда — патрулируй дороги и молись о её возвращении.

— Я солдат и привык выполнять приказы, но… — хмуро начал Айр, у которого голова бурлила от сотен вопросов.

— А я твой отец. И хочу тебя защитить, — воскликнул Сандер с тем же жаром в голосе, который частенько скрывал за напускной безразличной маской сам Айр.

***

…Королевский бал продолжался.

Пары кружились по большому овальному залу, украшенному барельефами и колоннами. Музыка ненавязчиво вовлекала в танец. Лана уже сбилась со счёта, сколько у нее было партнёров и партнёрш за этот вечер и как долго он длился. Голова горела — то ли от выпитого, то ли уже от похмелья, но мелодия не смолкала. Лица вокруг смазывались, сливались, текли, как воск свечи — баронессе становилось тяжело смотреть на них.

Внезапно ее взгляд упал на яркую девушку, стоявшую у самого входа в зал. Она выбивалась из общего фона скромным платьем, а её изумрудные глаза приковали внимание, дежавю обожгло разум призрачным узнаванием. Словно завороженная, Лана побрела к незнакомке сквозь шквал танцующих фигур, ритм которых всё ускорялся. Музыка становилась громче — она завывала и ревела, как буря, захлёстывая чувства, пытаясь вновь затянуть баронессу в круг танца. Но Лана упрямо продолжала идти к обладательнице сияющих изумрудных глаз. Когда она смотрел на эту поистине красавицу, всё остальное казалось ненастоящим — вся роскошь и помпезность рассыпались в потоке времени перед лицом вечности.

Миновав последние, слившиеся в единое пятно, восковые фигуры с нелепыми масками, изображающими счастливый танец, баронесса наконец добралась до своей цели. Она не могла отвести от взгляд, взирая на невысокую и изящную женщину как на богиню. Ее длинные густые ярко-алые волосы обрамляли странные острые ушки и нежную светлую шею, спускаясь к пышной груди, скрытой за невзрачным, почти дешёвым платьем. Лицо было юным, но взгляд, которым она смотрела на баронессу, не поддавался описанию — мудрый, таинственный, он как будто одновременно и просил о чём-то, и что-то обещал.

Лана немного замешкалась и поклонилась, как кавалер. Она чувствовала: маску уже слетела с лица, вероятно, во время танца, а быть может и раньше. А ОНА… она ее видит насквозь и наверняка смеётся над этой нелепой попыткой солгать. Но Лана уже привыкла играть эту роль, потому что другой попросту не было.

— Прекрасная леди, кажется, вы скучаете. Не откажетесь составить мне компанию? — Лана попыталась перекричать гул в ушах и широко улыбнулась, словно при встрече со старой знакомой. — Возможно, вы подскажете, где же мы прежде встречались?

— Ты не помнишь? Да… Наверное, ты “пока” не можешь этого помнить, — печально ответила женщина с такой грустной, одинокой улыбкой, что защемило в груди. — Я здесь лишь для того, чтобы присмотреть за тобой и не дать раствориться в этой грёзе. Пойдём. Нам надо как можно скорее выбраться отсюда.

Баронесса попыталась шагнуть ей навстречу — и вдруг осознала, что музыка затихла. Развернувшись на пятках, Лана оглядела зал — на полу лежали лишь опавшие наряды и маски. Фигуры людей расплавились и затвердели уродливыми кучками воска. В самом конце зала стоял человек, пристально смотрящий вперед. Голова закружилась. Она знала этого человека. Баронесса попятилась, охваченная внезапным ужасом. Но незнакомка схватила ее за руку, обошла и встала впереди, буквально закрыв собой. Её тонкие пальцы описали в воздухе невидимый жест — и перед ними вспыхнули пылающие руны, от света которых в глазах зарябило.

— А, ну вот и фаза кошмара. Просыпайся наконец! — с тревогой вскрикнула она. — Вряд ли нам обоим понравится то, что грядёт.

Звуки приближающихся шагов грохотом раздирали кожу и плоть. Лана не могла пошевелиться. Через плечо девушки она смотрела в глаза человеку, неспешно идущему к ним. Стараясь вырваться из оцепенения, Лана растерянно пробормотала:

— Отец… Почему ты здесь? Я же… — Но поток холодной воды смыл видение.

Он уносил всё дальше, гудел как водоворот, туда где лежала граница этого мира и безликая пустота, избавляющая от тревог. Лана в нем растворилась, пока не остались лишь жгучая боль в боку, твёрдая лежанка под спиной и изумрудные глаза, смотрящие сверху. Насмешливый, немного скрипучий голос — совершенно не подходящий к ангельским чертам лица — ехидно спросил: