Танец Ведьмы
Шрифт:
— Ну что, проснулась, принцесса? Добро пожаловать в мир живых, видишь, так просто тебе от меня не сбежать.
Перед Ланой, сжимая деревянный ковш, стояла та самая девушка из сна. С трудом повернув голову, она оперлась о локоть неповрежденной руки, чуть приподнялась и хрипло прошептала:
— Пить… — Это слово вытянуло все силы. В голове снова стало горячо, и, рухнув обратно, сереброволосая почти погрузилась в забытьё — но была спасена: сначала мягкими объятиями, а потом живительной влагой, оросившей высохшую пустыню внутри. Девушка смотрела с заботой и болью, но много пить не позволила — отняла ковш, наполненный зеленоватым настоем, пахнущим лесными травами.
—
Глава 7. Пепел и Пламя
Глава 7. Пепел и Пламя
Левое крыло королевского дворца отделял от правого узорный, почти воздушный, переход из блестящего камня на высоте почти в полсотни метров. Он соединял спальни Элеанор Тарсфольской и её супруга и при дворе носил название — «Мост Супружеского Долга». Всего за три дня, проведённых во дворце, Сэра Грейсер убедилась, что этот каменный мост — единственное, что их соединяет. Во всём остальном, Её Величество редко могла рассчитывать на помощь мужа, слишком занятого охотой, пирами и телами юных служанок, прислуживающих при дворе. Узнав про новую фрейлину, которая появилась при дворе и была приближена самой королевой, король-консорт и главный военачальник решил совершить супруге визит.
Полноватый, краснолицый, но всё ещё чудовищно сильный, рослый и хмурый мужчина в расшитом золотом и рубинами кафтане и наброшенной на плечи горностаевой мантии шёл по переходу. Его действия были нетерпеливы и порывисты, всё ещё хищные и угрожающие, несмотря на количество выпитого, от которого Его Величество пошатывался на ходу, того и гляди рискуя налететь на узорчатую металлическую ограду, отделяющую его от падения во внутренний двор.
Наблюдающая за королём Сэра Грейсер втайне мечтала об этом, а ближайшее будущее ей казалось очень и очень мрачным. Впервые она осталась без надёжной опеки старшего брата, но эти три года, проведённые в столице, и доставшиеся ей тяжёлые испытания по пути сюда, успели закалить девушку. Так что Сэра, занимая предложенную по этикету позицию позади его супруги, что восседала за чайным столиком, лакомясь пирожными с утренним чаем, ожидала. Когда порывистым, резким движением король распахнул украшенную хрустальными оберегами дверь, она тоскливо зазвенела, словно заплакав.
— Рада вас приветствовать, мой супруг и защитник. Вы не часто радуете меня своими визитами, могу я поинтересоваться, что вас привело ко мне в это утро? — не поднимаясь, воскликнула королева.
Впрочем, зная характер «хищного хряка», она ничуть не сомневалась в том, что он приперся, надеясь насладиться страданиями и плотью несчастной, что едва держалась на ногах позади её кресла. Осмотрев быстрым, мрачным взглядом довольно скромное помещение, где, помимо декоративной мебели, присутствовала только широкая кровать да ростовое зеркало, Бомон Бошан остановил взгляд на единственной присутствующей здесь фрейлине. Сэре пришлось опереться о спинку кресла, чтобы остаться стоять на ногах — даже просто взгляд Его Величества подавлял, бил по решимости словно пудовой кувалдой, заставляя девушку порадоваться тому, что она поседела так рано, иначе у неё точно добавилось бы ещё седых волосков.
— Это она? — не отвечая на приветствие и игнорируя все правила вежливости, Бомон указал на седую фрейлину толстым указательным пальцем.
— Да, это определённо она. На ней платье, у неё длинные волосы, тонкий стан и наличествует грудь. Потому я могу с полной уверенностью согласиться с вашим предположением, мой нетрезвый супруг, — согласно кивнула ему королева.
— Ты меня поняла! Эта девчонка — сестра того нахального блондина, что сначала зачастил к тебе, а затем подло убил графа Найруса и его слуг? Мне было весело с этим сукиным сыном, и я буду скучать! Так что я жуть как хочу поквитаться.
— С женщиной? — королева сжала тревожно губы, вглядываясь
в красное лицо супруга. — Ты собираешься попросту убить это дитя за семейную связь с этим… юношей? Наплевав на законы чести и гостеприимства? На то, что она — дочь человека, которого ты уважал?— Не неси чепухи, Эли! Я никогда не убивал женщин, и тебе это известно, как и все остальные мои грехи. Которых, безусловно, немало, но каждым из них я искренне наслаждаюсь, так что среди них нет тех, что посрамят мою честь! — взорвался король, окатив комнату вспышкой алой Воли.
Сэра вскрикнула и присела, скрывшись за креслом, — ноги подгибались, и её просто уже не могли удержать. Впрочем, Элеонор представление ничуть не впечатлило — она лишь приподняла правую бровь и изогнула губы в намёке на презрительную гримасу. Воля Бомона сразу потухла, ему стало чуточку стыдно.
— Я просто хочу пригласить девочку к себе и узнать, что ей известно, — голос короля стал тише и уже не звучал громовыми раскатами, от которых хотелось вжимать голову в плечи.
— То есть ты собираешься сначала её изнасиловать, а затем прикажешь кому-то попросту придушить? Я верно тебя поняла, мой супруг? — ласковым, но каким-то пугающим голосом поинтересовалась Элеонор и сложила руки на столе перед собой.
— Хватит. Зачем мне девок насиловать, они на меня сами бросаются. Я собирался ей предложить вина и поговорить по душам. Чтобы наладить контакт. Возможно, она сможет убедить меня сменить гнев на милость и простить её недоумка-брата, — бросив опасливый взгляд на один из перстней на правой руке королевы, Бомон примирительно улыбнулся.
— И чем это отличается от изнасилования? Видимостью согласия? Ты можешь с ней поговорить, мой “благородный” супруг, но при мне. Эта девочка — не просто фрейлина. Я избрала её стать наследницей моего долга, — Элеонор изящно поднялась из кресла, обошла его и помогла Сэре подняться, отряхнув её платье. — Пожалуйста, милая, расскажи моему супругу всё, что тебе известно о своём брате. Ничего не скрывай и не лукавь — он, как и я, чует даже малейший намёк на ложь.
Сэра судорожно вдохнула воздух. Алая вспышка королевской Воли вызвала у неё странное, запрятанное глубоко внутри воспоминание о собственной смерти, наблюдаемой со стороны. Похожее — красное от выпитого лицо, крепко сжатые руки, выжимающие воздух по капле, обрекающий рык ярости в голосе. Это было по-настоящему страшно. Хуже всего были глаза, безжалостные, пылающие фиолетовым пламенем, прожигающим до самого дна.
Ей с трудом удалось подавить и загнать поглубже это воспоминание, как она поступала со всеми кошмарами, что её пытались потревожить как во сне, так и наяву. Она не имела права бояться — слишком долго она была обузой для брата. Слишком многое ему пришлось ради неё пережить. Она способна идти вперёд, дальше, сама. С помощью собственных сил. Подняв глаза на короля, Сэра сделала реверанс и, подчиняясь его властному кивку, заговорила. Она уже чувствовала психологию этого мужчины и знала, что должна ему сказать, чтобы унять ярость:
— Три дня назад мне была дарована великая честь стать фрейлиной Её Величества. Но этот светлый день был омрачён крайне досадной неприятностью. Группа аристократов, один из которых входил в ближайшее окружение Вашего Величества, решили совершить непреднамеренное массовое самоубийство и воспользовались для этого помощью брата. Уверяю вас, что, направляясь на встречу, Ланнард Грейсер, хоть и подозревал о подобном стечении обстоятельств, но искренне не хотел им помогать в столь фатальном во всех отношениях начинании. Однако сиятельные господа были столь настойчивы в своих просьбах, что не оставили ему выбора. Все попытки брата отговорить главного зачинщика, барона Гофарда, не возымели эффекта, и, скрипя сердце, барон Грейсер был вынужден оказать ему запрашиваемую помощь. Окружающие же были столь впечатлены его мастерством, что тоже решили воспользоваться данной услугой. После чего, опасаясь быть неверно понятым Вашим Величеством, брат решил отправиться в искупительный поход на Север — через Дикую Чащу.